Газлайтер. Том 18 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 7

— Замолчи.

Красавица послушно замирает, пальцы останавливаются на струнах лиры, последний звук угасает в полутёмной комнате. Цезарь сморит на легата.

— Что у тебя?

Жаворонок склоняется в лёгком поклоне, соблюдая строгость придворного этикета, и отвечает ровным голосом:

— Аве, Цезарь! Понтифики скрылись. Мы расчистили завал обрушенного подземного коридора, через который они покинули Капитолий. Проход ведёт к зданию на окраине, но оно оказалось пустым.

Цезарь хмурится, нетерпеливо постукивая пальцами по столу. Легат, заметив его раздражение, быстро добавляет:

— Мы продолжаем поиски, Августейший.

Цезарь фыркает, его голос звучит с нотками недовольства:

— Ну хотя бы понтифики не достались мальчишке… А что люди Филинова? Они покинули Капитолий?

Легат слегка пожимает плечами и отвечает:

— «Покинули» — это ещё мягко сказано, Августейший. Они словно испарились, будто их там и не было.

Цезарь раздражённо вздыхает, проведя рукой по лицу:

— Что это за безобразие? Русские и их тавры появляются и исчезают в самом центре Рима! Неужели в Капитолии открылся какой-то иномирский портал?

— Мы разберёмся, Августейший, — поспешно отвечает Жаворонков, стараясь выглядеть уверенным.

Цезарь сжимает в руке побитое яблоко и швыряет его в легата:

— Врёшь, и даже не краснеешь. Что ты мне втираешь? У тебя нет специалистов по этим порталам… — Цезарь хлопает рукой по столу: — Но в конце концов, если испарились — тем лучше. Капитолий теперь под нашим контролем.

Однако, не успокоившись до конца, он задерживает взгляд на бледном легате.

— Скажи, ведь Филинов не мог найти хранилища с артефактами?

Легат опускает голову:

— Исключено, Августейший. Только понтифики знают точное местонахождение этих хранилищ. Подземные лабиринты не позволят никому постороннему приблизиться. Помимо понтификов, еще, конечно, Юпитерский мог бы, но его нашли мёртвым возле его собственного дворца. Точнее, его тушу — разросшуюся и ужасную. Это зрелище…

Он осекается, заметив раздражение во взгляде Цезаря. Император нетерпеливо хватается за подлокотники кресла.

— Уверен ли ты, что Юпитерского убил не лично Филинов? — спрашивает Цезарь, нахмурив брови. — Русский ведь телепат, возможно, ему не составило бы труда «прочитать» жреца.

Легат покачивает головой, стараясь говорить чётко и спокойно:

— Нет, Августейший, это маловероятно. В момент ликвидации Юпитерского Филинов находился под надзором наших людей и был с Жаворонками. Мы бы заметили, если бы он воспользовался телепатией. А даже если бы он каким-то образом «прочитал» Юпитерского, прошло всего полчаса с момента его смерти до исчезновения людей Филинова.

Легат слегка поднимает голову и внимательно смотрит на Цезаря:

— Им просто не хватило бы времени даже добраться до хранилищ, не говоря уже о том, чтобы вынести артефакты и золото.

Цезарь некоторое время молчит, обдумывая услышанное, затем кивает, выражение его лица меняется — в нём появляется удовлетворение:

— В итоге получаем, что Капитолий снова наш. Рано или поздно мы найдем артефакты жрецов.

— Именно так, мой Император.

— Это хорошо. Очень хорошо. — Настроение Цезаря улучшается. Он кивает гетере, лениво добавляя: — Сыграй что-нибудь нежное.

Девушка вновь касается струн, и тихие, мелодичные звуки заполняют комнату. Цезарь закрывает глаза, погружаясь в свои мысли и почти наслаждаясь моментом:

— Значит, хранилища остались в сохранности, Капитолий под моим контролем, Юпитерский мёртв… В итоге всё сложилось даже лучше, чем я мог рассчитывать. Русский мальчишка проделал для меня всю грязную работу и ушёл ни с чем — ни золота, ни артефактов, ни понтификов. Наивный юнец, хи-хи… — К счастью, Августейший не знал, что ошибается по всем трем пунктам, и юный телепат везде успел. А иначе Императору бы не было так весело. — Легат, обыщи весь Капитолий, я хочу, чтобы артефакты были найдены и надёжно защищены.

Затем он, как бы мимоходом, спрашивает:

— А что со статуей?

Легат, слегка поколебавшись, отвечает:

— Она снова заняла трон в разрушенном храме Юпитера. Очевидно, это магическая конструкция, вероятно, иномирского происхождения.

— Голем, что ли?

— Это вполне возможно, Августейший.

Причина сомнений легата кроется в явной нехватке специалистов. Жаворонки располагают множеством геномантов, сканеров, боевых магов и даже друидов, но вот с портальщиками, телепатами и руномастерами ситуация намного хуже. Жаворонкам далеко до уровня российской Охранки. Вот Красный Влад, тот и правда молодец: говорят, он даже привлекает иномирцев, тех же казидов, чтобы трудились на благо России. Пробивной мужик!

Цезарь принимает решение:

— Пора убрать её в подземелье, чтобы моя марионетка на месте главного жреца не оконфузилась, как Юпитерский. А если паства начнёт задавать вопросы о пропаже статуи, можно будет объявить, что Юпитер разгневался на Юпитерского и забрал её себе.

Легат осторожно спрашивает:

— А что делать с винзаводом Ланг?

Цезарь морщится:

— Ничего. Я дал слово сдури… кхм, вернее, в расчёте на немного другой исход. Теперь Филинов имеет полное право считать его своим трофеем. Пусть Луций займётся возвратом завода. И, кстати, передай префекту, что возвращение — не вопрос обсуждения, а его обязанность.

Погибнет Луций или мальчишка — Цезарь останется доволен в любом случае. Префект был верным слугой Юпитерского, а Филинов ведёт себя в Риме как хозяин, творя, что вздумается. Стравить этих бесов друг с другом — что может быть лучше?

Резиденция префекта Луция Марк Авита, Рим

Луций сидит в своём кабинете, окружённый начальниками гвардии, и в полном отчаянии почти рвёт на себе волосы. Как могло случиться, что винзавод захватили так быстро? Откуда у Филинова столько людей? Его раздражение растёт, и, не выдержав, он срывается на подчинённых, крича и требуя объяснений. Но те лишь молча переглядываются, пожимают плечами и, старательно избегая его взгляда, уставляются в пол, явно не имея ответов.

Вдруг раздаётся звонок телефона. Луций вскидывается, стиснув зубы, и берёт трубку. На линии — легат Жаворонков, и его голос звучит холодно и безапелляционно:

— Префект, Цезарь приказывает вернуть Ланг любой ценой. Не дело, чтобы один из лучших аппелласьонов Рима оказался под властью иностранца. Исправьте это.

Раздаются частые гудки. Луций раздражённо опускает трубку и, обведя подчинённых тяжёлым взглядом, отрывисто приказывает:

— Свяжитесь с Филиновым. Узнайте, какой выкуп он хочет за этот чёртов завод. И выясните, сколько у него людей.

Еду с жёнами, Настей, Ледзором и Змейкой в сторону Ланга. Темнота сгущается, прорезаемая лишь светом фар. В сопровождении идут четыре бронемобиля, а позади нас исчезает Рим — яркие столичные огни постепенно растворяются в зеркале заднего вида.

Мой род продолжает крестовой поход по Риму. Мы закончили в священном Капитолии, теперь очередь за элитным Лангом.

Тавры уже захватили винзавод и перекрыли единственную дорогу, ведущую из этого небольшого городка, так что все сотрудники, включая топ-менеджеров, остались внутри — никто не сбежит. Теперь весь город Ланг, все его двадцать тысяч жителей, у меня в заложниках. Это вынужденная мера, чтобы винзавод не опустел. Пока они пленники, но лишь временно — до тех пор, пока мы не введём их в курс дела. А там уж пусть сами решают, стоит ли покидать насиженные места. Ведь ничего по сути не меняется, только владелец предприятия.

Из багажника доносятся хрипы, приглушённые стоны и обрывки проклятий — голова Юпитерского, уложенная среди прочего груза, никак не желает смириться с происходящим. Временами до нас долетают бормотания, полные угроз и проклятий:

— Мразь да грязь! Только дайте мне испить крови десяти девственниц, чтобы отрастить себе руки и ноги… Нечестивцы! Порву вас всех! — раздается из багажника вместе со странными, едва слышными шипящими звуками. — О! Чую, здесь есть девственница! — добавляет он с хриплым торжеством.