Тень твоего поцелуя - Фэйзер Джейн - Страница 36
- Предыдущая
- 36/87
- Следующая
– Через полчаса, – повторил он, касаясь пальцем ее губ. – Захватите плащ. Сегодня стало прохладнее.
Дверь за ним захлопнулась, и Пиппа провела ладонями по волосам, пытаясь вернуть самообладание. Упорядочить свой мир. Но ее мир, окружающая реальность, казалось, вырвались за границы порядка. Следующие несколько часов она проведет с любовником, на реке, в страстных ласках, теряясь В исступлении пылкого желания и сладострастия. Больше она ничего не хотела. Сердце забилось сильнее, низ живота горел, лоно томительно ныло.
Но тем не менее она не могла игнорировать другую реальность, свое настоящее. Она носит ребенка своего мужа. Рано или поздно с этим придется считаться.
Ну а пока ее ждет утро на реке, и домашнее платье, в котором она была, совсем не годится для выхода.
– Марта, принеси мне красный дамасский шелк с нижней юбкой, вышитой золотом.
Взяв щетку, Пиппа пригладила волосы, наслаждаясь видом того, как они ложатся роскошными упругими локонами. Похоже, беременность имеет свои хорошие стороны. Волосы немного потемнели, стали гуще и пышнее. Грудь тоже стала заметнее. Может, когда пройдет тошнота, Пиппа даже сумеет найти удовольствие в своем состоянии.
Эта мысль еще больше подняла настроение.
Одевшись в нарядное платье, забрав волосы серебряной филигранной сеткой и небрежно накинув на плечи плащ из черной тафты, она вышла из комнаты обычной быстрой, легкой походкой.
Лайонел ждал у кухонного причала, куда прибывали барки с продуктами. Вокруг сновали слуги, тащившие связки дичи, говяжьи и бараньи туши из королевских поместий. В воздухе стоял запах крови и гниющих овощей. Накормить двор – дело сложное и требует немалых трудов. Багровый от ярости королевский смотритель винных подвалов кричал на поставщика, привезшего бочонок мальвазии вместо заказанного портвейна.
Но спокойствие и неподвижность Лайонела, его обычная отрешенность среди общего хаоса словно делали его невидимым. Еще издали заметив Пиппу, он стал украдкой наблюдать за ее приближением. Она почти бежала. Плащ развевался на ветру.
Он вдруг осознал, что прошло много недель с тех пор, как он в последний раз видел жизнерадостную сторону характера леди Нилсон. Он впервые встретил ее, когда прибыл в Саутгемптон со свадебным поездом короля. Пиппа с мужем находились среди встречающих, которым было поручено проводить испанского короля и его двор в Кентербери, на свадебную церемонию.
Тогда она почти не произвела на Лайонела впечатления, потому что не годилась для его целей. Он, как и все, знал только, что она была истово предана Елизавете и поэтому стала фактической узницей при королевском дворе, заслужив немилость Марии. Но Лайонел заметил, что она весьма проворна, и ощутил зерна мятежа, зреющие под привычной маской послушания венценосной особе.
Именно это свойство леди Нилсон и вызывало постоянное недовольство ее величества. Мария обычно отличалась великодушием, быстро прощала обиды, и, поскольку Стюарт Нилсон был один из самых преданных ее слуг, казалось вполне естественным, что королева примет раскаявшуюся Пиппу под свое крылышко. Но, все дело в том, что Пиппа и не думала раскаиваться. О, она была учтива, покорна, но выражение этих зеленовато-карих глаз, надменно вздернутый подбородок и даже тонкий длинный нос буквально излучали неповиновение. Кроме того, она обладала острым как кинжал языком и едким остроумием.
Тем не менее, как ни удивительно, но когда Руй Гомес и Симон Ренар составили свой блестящий план, гарантирующий непрерывность линии наследования английского трона, Мария после целого дня, проведенного на коленях и в молитве, не только согласилась с ними, а почти с радостью восприняла их выбор особы, которой надлежало получить сомнительный подарок испанца.
Лайонел был убежден: именно то соображение, что дар принесет одни страдания несчастной невинной жертве, подсластило пилюлю для королевы Марии, вынужденной делить мужа с другой. Весь позор достанется на долю той, которую она подозревала в неверности. Прегрешения лорда Нилсона против церкви были настольно омерзительны, что его можно было не принимать в расчет и, по мнению Марии, он легко отделается, если не получит заслуженного наказания. Она с готовностью включилась в игру, затеянную мужем, и повела ее с ловкостью и умением, которые сорок лет сохраняли ей жизнь и наконец подарили трон.
Лайонел направился к Пиппе, прежде чем ее богатый наряд и дерзкое лицо смогли привлечь внимание посторонних. Сам он не сознавал, что мрачен как туча. Потому что не знал, как оградить ее от бед, и до той первой ночи, когда нес бесчувственное тело женщины мужу, не особенно задумываясь над тем, что творит вместе со своими сообщниками. Тогда он видел только свою цель – разрушить замыслы Филиппа, хотя мог сделать это, только оставаясь доверенным его лицом. Если женщина понесет и родит ребенка, он позаботится о том, чтобы дитя не сыграло той роли, которую предназначали ему Филипп и советники. Мать не имела значения, и с ней следовало поступить в зависимости от обстоятельств. От этого зависело будущее его страны.
Но теперь Лайонел понимал, что переоценил свою( способность отрешиться от ужасной правды, крывшейся за всеми этими деяниями. Держа в объятиях легкое, почти невесомое тело Пиппы, он был вынужден признать свою собственную роль, пусть и стороннего наблюдателя, в насилии над этой женщиной. Она стала для него реальной, и сила ее личности была такой же явной, как и пульс, бившийся на шее под белой кожей.
Он насмотрелся на таких случайных свидетелей, когда сжигали Маргарет, и кричал от тоски и боли при виде их слепого, тупого повиновения установленным церковью законам.
Он больше не позволит ранить Пиппу, хотя понятия не имел, что для этого сделать. Филипп не получит ребенка, это Лайонел может ему обещать. Только для этого нужно спрятать Пиппу в каком-нибудь отдаленном месте, где ее никто не знает. Но для того чтобы получить ее согласие, нужно открыть правду. А этого Лайонел не вынесет.
– О, какое у вас сердитое лицо! – воскликнула Пиппа. – Что-то вас тревожит?
Этот проклятый двор! – пробурчал Лайонел. Настала пора хотя бы обиняками намекнуть на то, что с ней сделали, если, разумеется, он хочет добиться ее полного доверия.
Пиппа пристально всмотрелась в него.
– И что это означает? Мне казалось, что вы верный сторонник нашего двора.
– Внешность может быть обманчива, – заметил он,, предлагая ей руку.
Но Пиппа отступила.
– Тут вы совершенно правы. Но неужели утверждаете, что вы не тот, кем кажетесь?
Улыбка ее исчезла, лицо стало озабоченным. Куда девалась та веселая, светящаяся счастьем женщина, которая стояла перед ним всего минуту назад?!
– Только не в действительно важных вопросах, – объяснил он. – И не в тех, которые могут вас расстроить, Пиппа.
Пиппа, судорожно сглотнув, уставилась на него.
– Одна измена, Лайонел, – это уже едва ли не больше, чем я способна вынести. Вторая меня убьет.
Взмахнув рукой, она отвернулась, чтобы уйти. Но Лайонел схватил ее за руку.
– Клянусь, любимая, что не предам тебя.
– Думаю, ты говоришь правду, – просто ответила она, сама не понимая, почему вот так, сразу, приняла его обет. У нее не было на это причин, а весь ее опыт говорил о том, что это опасно. Но она поверила ему, как верила Робину, Пен или родителям.
Лайонел отвел ее от причала. Червь отвращения к себе вновь принялся точить сердце, хотя по спокойному, улыбающемуся лицу сказать это было невозможно. Но он сдержит слово. И никогда не предаст Пиппу.
Больше не предаст.
– Куда мы идем? Я думала, ты собирался покатать меня на лодке.
– Верно. Но немного подальше есть совсем тихое местечко. У меня страсть к уединению.
Пиппа с ироничной улыбкой слегка наклонила голову. – Я уже успела заметить, мистер Аштон, что душой и сердцем общества вас не назовешь.
– Увы, – скорбно вздохнул он. – У меня нет таланта к светской беседе.
Пиппа только усмехнулась, но ничего не ответила. Он показал ей брешь в своих доспехах, выкованных из холодности и отчужденности. Так почему он находит этот двор проклятым? Настолько проклятым, что глаза потемнели, рот сурово сжался, а брови сошлись. Очевидно, одолевающие его мысли трудно было посчитать приятными.
- Предыдущая
- 36/87
- Следующая
