Удар Ворона - Бриггз Патриция - Страница 36

Авар упрямо выпятил свой красивый подбородок.

– Не стану, и ты меня не заставишь. Тоарсен улыбнулся и поднял кубок.

– Впервые слышу, чтобы он говорил как капризный мальчишка. За это тебе спасибо – трудно расти рядом со старшим братом, который само совершенство.

– Послушай, Авар, – уговаривал Форан. – Бремя империи тяжело, оно глубиной в двадцать семь императоров. С самого первого Форана мы защищали наш народ и служили ему. На чью еще твердую руку могу я положиться, чтобы обеспечить целостность и безопасность империи?

– Геранта, – ответил Авар.

Герант покачал головой, а Форан ответил:

– Герант мне не родственник, даже если проследить на десять поколений в прошлое. Совет должен одобрить назначение, прежде чем о нем объявят.

– Не спорь, милорд, – мягко сказал Герант. – Каждый должен служить императору и империи как можно лучше.

– Ну хорошо, – согласился Авар, выглядя при этом очень расстроенным.

Решив, что нужно поторопиться, пока Авар снова не начал возражать, Форан вскочил на ноги.

– Сейчас отыщем моего писца и посмотрим, приготовил ли он документы. Нам потребуются свидетели.

– Ты приказал заранее все написать? Форан улыбнулся Авару.

– Я знаю тебя, мой друг. Ты никогда не отказывался от выполнения долга.

У Форана был новый писец. Прежний, обязанности которого были гораздо легче, чем у писца настоящего императора, тем не менее оказался одним из тех, кого в ближайшую неделю повесят на торговой площади.

Форан подобрал нового писца с помощью хранителя архива, который не очень хотел потерять лучшего работника. В неиспользуемом крыле дворца Форан отвел писцу несколько комнат с тайным проходом в библиотеку, где молодой человек мог работать днем. Император потребовал, чтобы дело хранилось в тайне, пока он в присутствии свидетелей не подпишет документы.

Идя в помещения нового писца, Форан не в первый раз гадал, о чем думали его предки, возводя этот дворец. В неиспользуемых комнатах могли процветать небольшие цивилизации, и никто бы этого не заметил. Поскольку дворец строился в течение многих поколений, точного его плана не было.

Они поднялись на третий этаж, миновали два зала, потом снова спустились, прошли через несколько небольших дверей и оказались в галерее, с которой через перила можно было увидеть в трех этажах ниже пруд. Возвышение посредине пруда, очевидно, было фонтаном, хотя каменные рыбы этого фонтана давно сухие.

Пруд, очень глубокий – однажды Форан попытался измерить его глубину шестом, но шеста не хватило, – и широкий – в нем вполне мог плавать небольшой кит, – весь затянут пеной, и на галерее неприятно пахнет рыбой, несмотря на то, что с открытого потолка наверху идет свежий воздух.

– Ты поместил своего писца сюда? – спросил Авар. – Что он тебе сделал?

– Это кратчайший путь, – объяснил Форан. – И если перестанешь стонать, мы вскоре будем на месте.

– Вот, оказывается, почему раньше держали голубей в картинной галерее.

Кисел заслонил рукой глаза, защищая от яркого солнца после полумглы переходов.

– Я раньше этого не видел, – сказал Тоарсен, наклоняясь через перила. – А ведь я исследовал этот дворец годами. Как я мог не видеть этого? Ты видел основание фонтана?

– Свались, и тебе можно будет не беспокоиться о фонтанах. У Форана есть все карты дворца, – сказал его брат. – Он знает множество необычных мест.

– Вовсе не все карты, – возразил Форан. – Если действительно все, в них многое упущено.

Тоарсен изогнулся так, что на перилах оказалась его спина, а не живот, и посмотрел вверх.

– Еще три этажа вверх? Как это выглядит снаружи, Форан? Мы в Северной, Центральной части или…

Звук открывающейся двери заставил Форана повернуться, и он успел увидеть выбегающих из двери вооруженных людей.

Сначала он даже глупо удивился, что они здесь делают – в масках и размахивая мечами, но тут Герант крикнул:

– Убийцы!

Авар дважды издал боевой клич, чтобы известить всех, кто может случайно услышать, что на них напали. Но на спасителей надежда слабая – Форан в последнее время много раз этим путем и ни разу не встретил ни одного человека. И даже если кто-нибудь услышит, шансы на то, что он присоединится к императору, а не к нападающим, пятьдесят на пятьдесят.

Кисел и Тоарсен обнажили мечи, но все остальные были безоружны. Что глупо, осознал задним числом Форан, ныряя под меч нападающего и подставляя бедро ему под ногу. Короткий толчок, и человек упал навзничь, как и пообещал Герант, демонстрируя накануне этот прием во время утренней тренировки.

Прием сработал, но Форан не мог воспользоваться преимуществом: пришлось уклоняться от следующего нападающего. Вырвать меч у упавшего он не успеет.

Словно ниоткуда возникло сверкающее лезвие и со змеиной быстротой устремилось к его животу. Форан со странной отчужденностью наблюдал за ним, понимая, что спасения нет. Он знал, что умрет, еще до того, как меч коснулся его.

И меч уже почти тронул его одежду, когда отскочил назад и упал на пол вместе с державшим его человеком. За упавшим стояла знакомая черная фигура, которую Форан наделся никогда больше не увидеть.

Со смесью облегчения и ужаса Форан смотрел на Память, которая стала гораздо материальнее с их последней встречи. Она ответила на его взгляд – а может, он это просто вообразил, потому что никаких глаз у нее никогда не видел. Значит, она продолжает его преследовать.

Но она должна была исчезнуть. Целительница-Странница сказала, что, когда люди, виновные в смерти Ворона, умрут, призрак исчезнет. Форан был совершенно уверен, что больше ее не увидит. И действительно не видел с того самого вечера, когда погибли мастера Пути, колдуны, убившие Ворона и высвободившие его Память, связанную с единственным свидетелем убийства – с ним, Фораном.

Похожая на человека в абсолютно черном плаще, укрытого с головы до ног, Память переходила от одного нападающего к другому. Она стала гораздо вещественнее, но никто, кроме Форана, вначале как будто не замечал ее. Ее могут видеть только он и Странники.

Но если она по-прежнему рядом, почему не кормится каждую ночь его кровью? А если не нуждается в этом, почему защищает его?

Форан видел, как один за другим падают все нападающие. Несколько погибли от рук людей. Герант и Авар сумели вооружиться, а они оба выдающиеся фехтовальщики. Но гораздо больше убила Память.

Сложив руки на груди, Форан наблюдал, как сражающиеся с обеих сторон постепенно осознавали, что присутствует еще один убийца. Нападавшие попытались бежать, но Память оказалась быстрее.

Форан мельком подумал, а что видят другие? Для него самого умиравшие становились почти невидимы, Память окутывала их чернотой, пока они, обескровленные, не падали. Тоарсен и Кисел перестали сражаться и встали рядом с Фораном.

– Все в порядке, – сказал он им. – Она меня не тронет. Это даже забавно, потому что шрамы от укусов Памяти по-прежнему покрывают его руки. И тем не менее он знал, что она его не убьет. Не может. Если умрет он, с ним умрет и она.

Память обратила свой безглазый взгляд на Форана.

Вставая между нею и Фораном, Авар приглушенно спросил:

– Что это, Форан?

– Она меня не тронет, – повторил Форан. Никто не может увидеть ее, только он сам и Авар. И вспомнил, что раньше Память никогда не появлялась в присутствии Авара – может, знала, что Авар ее видит?

Но остальные видели, как падают люди, они поймут, что это магия. Магия, связанная с императором.

– Я сегодня получила питание, – сказала Память, не обращая внимания ни на кого, кроме Форана. – Я отвечу на один твой вопрос. Выбирай.

Почему ты не ушла? Если не умерла вместе с гибелью Пути, почему не появлялась? И почему вернулась сейчас? Но задал он более важный вопрос.

– Кто-нибудь еще видел это?

Память посмотрела вверх, и Форан проследил за ее взглядом. Двумя этажами выше он увидел маленькую фигурку, настолько закутанную в какие-то тряпки, что трудно было сказать, мальчик это или девочка. Как только ребенок понял, что его заметили, он метнулся в сторону и исчез.