Мастер тату - Гайдуков Сергей - Страница 62

• Предыдущая
• 62/76
• Следующая

– Черт, вот тебе и фрагмент... – проговорил Кирилл. – Но... Но кто же это может делать? Кого Тевосян мог посвятить в свои планы, кому он мог отдать список протатуированных людей?

– Любому человеку, настроенному серьезно и решительно, – сказал Нестеренко. – И это не Рукавишников, могу вас уверить. И это не я – я уже почувствовал по вашим глазам, что подобная мысль крутится в вашей голове. Кто-то другой. Рукавишников мог знать этого человека просто потому, что он был ближе к Тиграну, чем я. И – что вы там говорили насчет нового ученика? Кажется, Рукавишников никогда никому не объяснял, почему он ушел от Тевосяна, почему он перестал устраивать Тиграна в роли ученика...

– Он отказался действовать серьезно и решительно, – сказал Кирилл. – Тогда Тевосяну понадобилось его заменить. И он нашел другого человека. Только мы не знаем, кто это.

– Если вы не знаете, кто это, – прежним рассудительным тоном проговорил Нестеренко, – нужно задаться другим вопросом: как его остановить?

– Его уже не остановишь, – мрачно сказала Лика. – Он уже развернулся вовсю...

– Его можно остановить, – возразил Нестеренко. – Девушка, кажется, невнимательно слушала мою лекцию насчет фрагмента и целого.

– Я слушала, – сказала Лика. – Только что толку?

– Ну как же, – укоризненно покачал головой Нестеренко. – Все очень просто. Я же сказал – если у вас нет одного фрагмента, то движение к целому бессмысленно. Вы знаете, что никогда не достигнете цели.

– Это вы про свою книгу? – насупилась Лика, пытаясь дойти до смысла сказанных слов.

– И про книгу тоже, – кивнул Нестеренко. – Сейчас, подождите минутку...

Он неспешно прошел в соседнюю комнату и прикрыл за собой дверь.

– Что там еще за сюрприз? – проворчала Лика. – Странный он какой-то...

– Странный был твой Тевосян, – шепнул Кирилл. – По сравнению с ним все остальные кажутся слегка чудаковатыми. Удивительно, как ты могла водить компанию с таким шизиком...

– Я не водила компанию! – прошипела Лика. – Я просто...

Звук выстрела подбросил ее с кресла, как катапультой. Слух Кирилла был более тренирован, и он различил в звуке не один выстрел, а два или три. В соседнюю комнату Кирилл и Лика ворвались вместе. Нестеренко улыбался им сдержанно и с достоинством.

Он сидел на полу, сжав в правой руке старенький "ТТ". Прежде чем выстрелить в себя, Нестеренко снял спортивную куртку и задрал до горла майку, обнажив бледное одутловатое тело.

Когда люди кончают жизнь самоубийством, некоторые стреляют себе в висок, некоторые в сердце, некоторые в рот, некоторые под подбородок. Нестеренко не подходил ни под одну из этих категорий. Нестеренко целился в голову – но не в свою, а в голову мужчины, вытатуированного у него на груди. Мужчина висел вниз головой то ли на ветке дерева, то ли на виселице, сверху и снизу рисунок был ограничен двумя параллельными линиями, будто незавершенной рамкой. Голова повешенного приходилась Нестеренко на уровень живота, и вот туда-то он и всадил себе несколько пуль. Выражение лица повешенного теперь было неразличимым, в отличие от лица самого Нестеренко – этот удивительным образом выглядел довольным и счастливым, будто бы только что завершил очень важное и ответственное дело.

Лика издала сдавленный звук, похожий то ли на всхлип, то ли на позыв к тошноте. Кирилл взял ее за плечи, чтобы оттащить к выходу, но Лика вырвалась, двинув Кирилла локтем в живот, и присела на колени, не в силах оторвать взгляда от мертвого лица Нестеренко.

– Пошли, – твердо сказал Кирилл. – Соседи наверняка слышали выстрелы, и если нас здесь застукает опергруппа, будет очень сложно отвертеться... Если бы я приехал по вызову и увидел тебя над трупом, у которого в животе две или три пули, я бы тебя сразу повязал. И эти повяжут.

Лика поднялась и на полусогнутых ногах пошла к двери, Кирилл двинулся за ней, бросив последний взгляд на труп – и этим последним взглядом заметив на теле Нестеренко, возле ног висельника, маленькую цифру двенадцать. Покойный не ошибся – он был лишь фрагментом номер двенадцать в едином целом, масштабы и смысл которого знали лишь Тигран Тевосян и его загадочный ученик. Тевосян был уже в могиле, а этого ученика Кирилл с удовольствием отправил бы вслед за учителем.

Оставалась самая малость – найти мерзавца.

– А что, если он не убивал? – спросил у Молчуна человек, представившийся Димой Фридкесом. Молчуну вопрос не понравился. Он стоял, тяжело дыша и сжимая испачканный кровью нож, которым только что была осуществлена праведная месть – а ему говорили: "А что, если?.." Молчун неосознанно перехватил нож так, что его острие смотрело теперь на хозяина квартиры.

– Как это? – все же спросил Молчун, прежде чем перейти к более активным действиям.

Паника – вот топливо для механизма, который называется "человеческое тело". Ни вечерний холод, ни темнота, ни что другое не имели значения, когда стояла единственная задача – унести ноги.

Когда Кирилл понял, что они забрались совсем уж в незнакомые места, он остановился, ухватил Лику за руки, чтобы притормозить ее бег, однако получилось иначе – Лика просто упала на него, обессиленно ткнувшись лицом Кириллу в плечо.

– Спокойно, спокойно, – уговаривал ее Кирилл. – Все хорошо, никто за нами не гонится, мы уже далеко забрались от того места, далеко... Далеко... А что это у тебя в руке? – Он поднял повисшую плетью Ликину руку, и очертания зажатого в руке предмета Кириллу сильно не понравились.

– Это пистолет, – сказала Лика. – Я хочу защищаться. Я не хочу быть жертвой. И если кто-то придет за мной...

– Это пистолет, из которого застрелился Нестеренко, – сказал Кирилл. – Ничего глупее ты не могла придумать?

– Да, – утвердительно мотнула головой Лика, отстраняясь от Кирилла. – Я сделала одну более глупую вещь – я связалась с тобой. Думала, так будет спокойнее, надежнее. Я думала, что ты сможешь меня защитить, сможешь остановить человека, который убил Алену... Как это было глупо с моей стороны!

– Дай сюда! – Кирилл попытался забрать у нее "ТТ", но Лика крепко сжимала оружие, а когда Кирилл попытался по одному разжать ее пальцы, Лика неожиданно укусила Кирилла за руку. Он отдернул руку и пробормотал:

– Да ты взбесилась...

– Наоборот, я пришла в себя! Я поняла, что толку от тебя не будет! – Лика попыталась засунуть пистолет в карман куртки, но ее одежда явно не была предусмотрена для оружия – все карманы оказались малы. – Нестеренко... Он застрелился почти у тебя на глазах! А ты ничего не сделал! Ты не просек, к чему идет дело! Тоже мне – сыщик! Балбес ты, а не сыщик! И ты наверняка поймаешь этого убийцу, но уже после того, как меня зарежут! Тебе же все равно, когда... А мне – нет! Теперь я сама за себя постою! – Она воинственно потрясала пистолетом. – Лучше, чем надеяться на тебя!

Кирилл молча сел на бордюр.

– Ну вот, – обрушилась на него Лика. – Теперь ты будешь тут рассиживать!

– Ты сказала, что я тебе больше не нужен...

– А ты и рад!

– Я выгляжу радостным?

– Ты выглядишь так, будто тебе плевать на меня...

– Это неправда, – сказал Кирилл. – И знаешь что... Вот что я сейчас сделаю. Я сейчас поеду к Рукавишникову. Мне плевать, хочет он со мной общаться или нет. И мне плевать, откроет он мне дверь или нет. Я могу вышибить дверь, я могу вытрясти из него все, что он знает. Потому что дальше это безумие продолжаться не может.

– Ты правда это сделаешь? – наклонилась к нему Лика.

– Если ты дашь мне пистолет.

– Держи.

– Мне не все равно, что с тобой случится.

– Я знаю, – Кирилл почувствовал на своей щеке осторожное прикосновение. Как тогда... Он снова протянул руки, но схватил не Лику, а пистолет. – Я знаю, – сказала Лика. – Просто мне страшно. И с каждым днем все страшнее и страшнее. Потому с каждым днем погибает все больше людей. Знаешь, я и вправду подумала сегодня о том, чтобы снять татуировку лазером, как говорил Шнурок. Я просто боюсь не успеть... Убийце же не пошлешь открытку с этим сообщением. Он обязательно придет за мной – помнишь, что сказал Нестеренко насчет фрагментов и целого? Важен каждый фрагмент. Я – тоже фрагмент.

• Предыдущая
• 62/76
• Следующая