Девушка с экрана. История экстремальной любви - Минчин Александр - Страница 2

Второе издательство было «Вести». Генеральный директор, даже не взяв трубку, сбросил меня на своего заместителя (имени я не запомнил). Как бы даже не пригласив к «парадному крыльцу». В чем они (он) потом будут очень сильно раскаиваться, но до момента раскаяния пройдет три года.

Заместитель пробормотал, что, возможно, у него найдется «немного времени» — завтра. На данном этапе мне было все равно когда, лишь бы что-то делать, куда-то двигаться. А не думать о том, какие низменные создания актрисы. Тем паче я еще и понятия не имел, какие они низменные.

У меня все еще было впереди.

На следующий день я встретился с госпожой Литвиновой.

— Здравствуйте, меня зовут Нина Александровна.

Я представился:

— Алексей Сирин.

— Прошу садиться. Чем могу быть любезна? — произнесла женщина высокой, крупной стати, очень похожая на актрису Нонну Мордюкову в молодости.

— Я писатель, живу в Нью-Йорке и хотел бы опубликовать у вас книгу.

— А что вы пишете?

— Романы. А также написал книгу интервью.

— Интервью нас не интересуют. А какие романы?

— О любви, о жизни. Мне проще показать, чем пересказывать.

— Покажите, — удовлетворенно кивнула она.

Я достал книги, вышедшие в Нью-Йорке, а также папку с рукописью, на которой было написано «После Натальи».

— Это, — она взяла папку, — в Америке еще не выходило?

— Нет, этот роман я хочу впервые издать здесь.

— А время действия?

— Семидесятые.

— И очень хорошо. Шестидесятые уже всем надоели, а о семидесятых пишут мало. И видимо, не напишут. Некому.

Она сняла сережку, взяла трубку и набрала номер.

— Наталья Владленовна, у меня здесь сидит автор из Нью-Йорка, хочет, чтобы мы почитали его романы… Да, несколько. Я пошлю его к вам? Сейчас же!

Она положила трубку и соблазнительной грудью повернулась ко мне, правой рукой вернув красивую серебряную сережку на ухо.

— У нас все рукописи читает главный редактор Наталья Владленовна Сабош. Она этажом выше и ждет вас у себя. А потом зайдите ко мне. Ее комната номер…

Я постучался в дверь очень осторожно.

— Войдите.

Я вошел.

— Здравствуйте, меня зовут…

— Присаживайтесь, я Наталья Владленовна.

Я присел.

— Расскажите немного о себе.

Внимательно, слегка брезгливо она разглядывала мой галстук, пиджак, часы, туфли.

Полные, красиво вычерченные губы молча сжимались и разжимались, пока она слушала.

«Да, такая издаст!..» — подумал я. И решил не распинаться. Из узкого окна на нее падал удивительный свет. И комната, и она как-то мягко, почти живописно освещались, словно монашеские кельи на фламандских полотнах.

— Когда вы уезжаете? — не дослушав, спросила монашка, озаренная светом.

— Через несколько дней.

— За это время я ничего не смогу прочитать, я слишком занята.

— Может, не стоит оставлять?..

— Нет, книги мне оставьте, — безразлично сказала она. — Я посмотрю их и позвоню вам в Нью-Йорк.

Еще пока никто не звонил мне в Нью-Йорк отсюда — слишком скупы. И в эти басни я совсем не верил. Как и в то, что она прочтет.

Она продолжала неприязненно смотреть на меня. Что ей-то я сделал?

— У вас есть какие-то вопросы?

— Самый простой: мои шансы и ваши сроки?

— Я начала издавать серию «Зарубежная русская литература», уже вышли три книги, ищу еще — хочу успеть до конца года. Но, естественно, пока я не прочитаю, нам не о чем с вами говорить.

— Что вам оставить? — я кивнул на разложенный веер книг.

— А все оставьте. Я люблю читать разное.

— Все мои книги вы вряд ли издадите!

— Но выбор я должна иметь?

— Безусловно.

Я спустился в раздумьях к Литвиновой.

— Как прошла встреча?

— На высшем уровне. Я хотел поблагодарить вас за внимание и рекомендации.

Я понимал, что здесь своя команда, давно спевшаяся, и против нее, как и с ней, мне ничего не светило. Я был уверен, что это наша первая и последняя встреча. (Забыв библейскую заповедь: не суди опрометчиво.)

С таким «бульдогом» главным редактором…

— А вы сами рукописи не читаете? — спросил я ее на всякий случай. Я не привык легко сдаваться…

— Только на немецком языке.

На немецком я пока не писал и писать не собирался. Оказалось, что они публикуют книги только иноязычных авторов. И ни одного местного.

— Рада была познакомиться. — Крупная, но рельефная издательница встала из-за стола. — Держите связь с Натальей Владленовной. Она мне все сообщит.

Я поклонился и вышел. Потерянное время и полдня жизни.

В пять часов на машине я подъехал к издательству «Вести», которое находилось в довольно странном месте. Десятиэтажное здание по большей части из стекла и по меньшей части из металла совсем не походило на издательство.

— Господин Сирин? — на проходной меня уже ждала женщина. — Я провожу вас, здесь строгая пропускная система. — И она показала охранникам свои охранные грамоты. На меня зыркнули, как на врага народа. Может, я и был им. Хотя народ всегда любил.

Мы поднялись в лифте на четвертый этаж. Неужели на всех десяти издают книги?

— Проходите, г-н Аксаков ждет вас.

Подтянутый, стройный, красивый мужчина встал мне навстречу.

— Аксаков, Сергей.

— Сирин.

— Это псевдоним?

— Нет, это настоящая.

Мы одновременно улыбнулись.

— Расскажите, что привело вас к нам.

— Я издал в Нью-Йорке несколько книг. И хотел бы издать их здесь.

— Все сразу?!

— Нет, почему, можно и по одной.

— Давно пишете?

— Лет с семи.

Я провоцировал его, мне нравилась человеческая, открытая улыбка на нетипичном имперском лице. Редкость для здешних мест.

— О чем же была ваша первая книга?

— О психиатрической больнице.

— Я нигде не мог ее видеть?

— Не думаю.

— А вторая?

— О жизни студентов в институте.

— А третья?

— О любви. Вы видите, как быстро и сжато я рассказал вам все три романа. И читать не надо.

— Почему, я почитаю. Только давайте по одной. Начнем с «психушки», меня интересует эта тема.

— Начнем. — И я протянул ему книгу, с которой он хотел начать.

Аксаков внимательно осмотрел обложку и задал вопрос:

— Ваш издатель еще жив?

— Нет, к сожалению.

— Хороших авторов издавал. Мы ценили его деятельность здесь. Вы были рады, что попали в их число?

— Да, конечно, — безразлично ответил я. Думая, что опять приехал попусту и зря потратил время.

Я был дерганый и взвинченный.

— Мне нужно недели четыре, чтобы прочитать. В Нью-Йорк я вряд ли смогу вам звонить, так что не сочтите за труд — жду вашего звонка числа десятого декабря.

Я встал, чтобы попрощаться и не задерживать его.

— Посидите еще, мне интересно с вами разговаривать. Вы совсем из другого мира.

Мы обменялись визитными карточками.

Домой, если можно это назвать «домом», я приехал голодный, злой и уставший. Сняв трубку, я набрал номер:

— Простите, это театр? Я хотел бы поговорить с госпожой Ариной…

— Она у нас не работает, уже месяцев шесть.

— А как ее можно найти?

— Позвоните на «Имперфильм», она теперь в кино снимается.

— А у вас, случайно, не найдется телефона киностудии?

— У меня все может найтись, подождите.

Все-таки они великие — невоспетые имперские вахтерши!..

Я набрал данный мне номер. Жизнь в Америке приучила доделывать начатое до конца. Всегда. И все, что начинал, я доделывал.

— Студия.

— Добрый вечер. Простите, я приехал из Нью-Йорка и ищу актрису…

— Вообще-то давать частные телефоны актеров не положено, но раз вы из Нью-Йорка, то дам.

Я набрал номер.

— Будьте добры, г-жу Арину Шалую.

— Не живет здесь два года.

— А вы не скажете, как я могу ее…

Бам! Трубку бросили, не попрощавшись. Как и всегда в этом государстве. Никто никому не говорил «до свидания», но все желали друг другу «приятного аппетита». Странно.

Итак, круг замкнулся. Выяснили, что ничего не выяснили. Было десять вечера. Где-то сейчас ходила, или сидела, или играла «девушка с экрана». И мне вдруг до оскомины на зубах захотелось ее увидеть. Не из-за нее. А чтобы отомстить, чтобы доказать. Глупый мальчик… Бывают такие.