Дракон-детектив и тайна жертвы (СИ) - Дмитриева Виктория - Страница 3

Благодаря инциденту в доме Кребловича, Вальтер точно знал, что фото было сделано в первый вторник прошлого месяца, но кем? Если бы найденную за городом машину не разобрали на запчасти, можно было попробовать поискать ещё хоть какие-то зацепки, но возможность была упущена, ещё до того, как появилась. Третьяк сделал несколько шагов по кухне, продолжая гипнотизировать фото.

— Барк, Барк, — подал голос пёс, на которого чуть не наступили.

— Придётся нам съездить в Центральную больницу, друг, — произнёс мужчина вместо извинений.

— Барк? — Плут наклонил голову набок так, что и его правое ухо коснулось пола.

— Вряд ли вчерашнее происшествие — это случайность. Сам подумай. Когда я открыл дверь и нашёл девушку, от фонаря отъехала машина, которую той же ночью кто-то бросил за чертой города с моей фотографией под сидением.

В ответ Плут лишь шумно выдохнул, уронил полный зад на пол, и поднял голову, в ожидании продолжения.

— Водитель мог либо видеть, кто привёз девушку, если, например, следит за мной постоянно, либо сам доставил жертву к моему порогу. Что думаешь?

— Барк, Барк.

— Ты прав, она может что-то знать, если выжила. Но это было бы неслыханной удачей.

— Барк, Барк, — Плут резко поднялся на все четыре лапы.

— Ну, поехали, разведаем. Но, ты знаешь правила.

— Барк, — тихо буркнул Плут и демонстративно улёгся.

— Или ты надеваешь ошейник, или мы никуда не едем.

Пёс не шелохнулся, продолжая лежать с опущенной на лапы мордой.

— А если на обратном пути мы заедем в Голубую бухту, — принялся уговаривать Вальтер, — и я разрешу тебе поохотиться? Расправишь крылья под водой, погоняешь стайки мелюзги между камней, как ты любишь. Поймаешь нам свежий ужин? Я слышал, в бухту зашёл крупный шаран.

— Барк, — вяло, но всё-таки согласился Плут и тяжело поднявшись на свои морщинистые толстые лапы, встряхнулся.

Глядя, как трепыхаются в воздухе уши пса, Вальтер с облегчением вздохнул. У него было только два рабочих способа заставить Плута надеть ошейник. Хорошо, что сработал первый, потому, что вторым вариантом шла неприятная сделка. Если бы пёс не согласился на рыбалку, то Вальтеру пришлось бы в обмен на покорность ушастого партнёра самому надеть ошейник. А носить удавки на шее Третьяк любил не больше, чем Плут.

Хорошенькая медсестричка поправила белый чепчик и стрельнула глазками в сторону доктора Карповича. Тот сперва внимательно оглянулся, а после ответил ей воздушным поцелуем. Если бы жена новоиспечённого доцента знала, чем он на самом деле занимается во время ночных дежурств, не сносить бы ему головы. Вспомнив о тяжёлой руке супруги, Мирослав Борисович Карпович скользнул в палату реанимации. Там как раз лежала несчастная, которой кто-то на самом деле пробил голову. Девушку привезли вчера, ещё до заступления Карповича на дежурство. Мирослав Борисович взял карту, висевшую на спинке кровати.

Имя: прочерк. Возраст: 20–25 лет. Поступила: по скорой без сознания с тупой травмой головы. Особенности: в сознание не приходила, зафиксирована остановка сердца. Реанимация: проведена два раза. Лечение: не назначено.

Доктор покрутила карту. Перед ним лежала довольно симпатичная молоденькая девушка с забинтованной головой. Из-под повязки клоками торчали волнистые золотистые волос, которые кто-то неровно обкромсал во время оказания помощи. Вряд ли она бы сделала такую причёску по доброй воле. Доктор подумал, что девушке ещё повезло, могли ведь и наголо обрить. Хотя какое тут везенье, когда тебя нашли на улице с пробитой головой? Что это та самая девушка, которую привезли с Золотых вершин, догадаться было нетрудно. К Карповичу уже подходил неприятный полицейский. Маршал Гнездо был сильно разочарован, что Мирослав Борисович только заступил на дежурство и ничего не может сказать о поступившей в ночи пациентке. Стоило исправить этот досадный момент. Тем более что даже с забинтованной головой и без сознания девица была настоящая красотка. Ножки, фигурка, миловидное личико. И зачем кому-то было бить её по голове? Может, отказала…И зачем кому-то было бить ЕЁ по голове?

Доктор ещё раз глянул на прочерк в имени и задумался. Бабуля говорила маленькому Мирославику, что у каждого человека обязательно, должно быть, имя. Непременно должно! Иначе во время сна, когда бог забвения Ятушь заберёт душу в свои чертоги, то не зная собственного имени, она не сможет найти дорогу назад к телу. Именно поэтому, когда раньше в деревнях кто-то заболевал и впадал в бред, у постели всегда должен был находиться человек, который зовёт болезного по имени. В прошлом верили, что так душа быстрее находит дорогу из царства забвения. В детстве, когда Мирослав болел, бабуля всегда сидела рядом, гладила по руке, звала по имени.

Карпович снова посмотрел на девушку. У неё должно было быть такое же красивое имя, как и она сама. Доктор погладил пациентку по руке, мысленно припоминая всех ладных девушек, с которыми когда-либо встречался.

— Милица? — тихо позвал доктор, но девушка не очнулась, тогда он попробовал снова, — Анджела? — снова никакой реакции, — Йована? — безрезультатно, — Мария? Христина? Анастасия? Катарина? — без задержки стал перечислять Карпович, уйдя в азарт.

Девушка не приходила в себя. Она лежала неподвижно, пока аппараты, прильнувшие тонкими трубками к её телу размеренно пикали, в такт появляющимся палочкам и стрелочкам на мониторах.

— Злата? — дошёл уже почти до конца своего списка доктор и ему показалось, что веки девушки дрогнули.

— Простите, — послышался незнакомый мужской голос за спиной.

— А? — доктор вздрогнул и резко повернулся.

В дверях стоял холёный мужчина лет тридцати пяти в дорогом костюме. Самое возмутительное, что на руках он держал собаку.

— Вы что, сдурели? Кто пустил вас в отделение реанимации, да ещё и собакой? Уму непостижимо, — начал кричать доктор, быстро продвигаясь к двери.

Деньги делали в этом городе всё. Открывали нужные двери, закрывали нужные рты или глаза, смотря какая была необходимость. Люди всегда были падки на золото и деньги. Даже на те, что не блестят. С помощью бумажек манипулировать людьми Третьяку нравилось всё больше. Для этого ему не нужно было расставаться с золотом. Вальтер этого очень не любил. Был однако и недостаток у бумажных денег, их никак нельзя было отследить. Если любой золотой, который Третьяк хоть раз держал в руках, он чувствовал и мог найти, закрыв глаза, то с бумагой это не работало. Серебряные перперы были немногим лучше бумаги по части отслеживания их нахождения, но эти монеты хотя бы были похожи на нормальные деньги. Драконы не любят расставаться с золотом.

Вальтер сунул несколько купюр женщине в регистратуре, потом пару купюр охраннику и его пустили куда надо. Всё шло хорошо, пока он не наткнулся на нервного доктора в нужной палате. Как же громко он орал. Плут напрягся, и Третьяк порадовался, что на псе надет ошейник, иначе не сносить доктору головы. Карпович даже не подозревал, что его святилищу мыслей второй раз за день номинально угрожает опасность. Но Вальтеру удалось взять под контроль и собственные эмоции и настроение пса.

— Простите, — отступил Третьяк, прикрывая питомца накинутым на плечо халатом.

— Охрана, охрана! — орал доктор.

— Зачем нам охрана, мы всегда можем договориться, — попытался уладить конфликт Вальтер, который быстро изучал внешность и поведения доктора.

— Охрана, — повторил доктор, приблизившись к Третьяку.

— Успокойтесь. Не надо звать охрану, если не хотите, чтобы я позвонил вашей жене.

— Марьяна? — опешил доктор.

— Да, — продолжил блефовать Вальтер, — но я здесь не для того, чтобы создавать вам неприятности, даже наоборот.

— Что? — не понял Карпович.

— Эта девушка…

— Между нами ничего не было! — поспешил оправдаться доктор, даже не подозревая, что визитёр с собакой, имел в виду безымянную пациентку.