Улица Райских Дев - Вуд Барбара - Страница 37

• Предыдущая
• 37/101
• Следующая

Ибрахим засмеялся.

– Почему же не узаконить мою причастность к твоей семье? – настаивал Хассан. – И ты будешь чувствовать, что ваш зять – не чужак, а хорошо знакомый человек, что Ясмина будет жить в таких же условиях, как дома… Ведь я богат… А мне важно, – продолжал он, – иметь жену знатного рода и хорошего воспитания, аристократку. Выбор теперь в новом Египте невелик. И я знаю, что Ясмина благоволит ко мне.

– Ну что ж, – задумчиво сказал Ибрахим, – тогда давай договоримся…

– Документы для подписания контракта со мной, – заторопился Хассан, доставая золотое перо. – И со смешком добавил: – Я стану твоим зятем, смешно, не правда ли?

Нефисса собиралась постучать в дверь брата, когда вдруг услышала голос Хассана, называющий ее имя… Далее она уловила фразу: «и я знаю, что она благоволит ко мне…» Сердце Нефиссы остановилось – она поняла, что речь идет о сватовстве, хотя, оглушенная неожиданностью и растерянная, всего разговора не слышала. «Мне надо иметь жену знатного рода… аристократку…»

Придя в себя, Нефисса отпрянула от двери, пробежала на женскую половину, в свою спальню, причесалась, тронула губы помадой и ринулась к садовой калитке. Через несколько минут на дорожке появился Хассан, и Нефисса шагнула ему навстречу.

– Я все слышала, – сказала она, – случайно я все услышала.

Он посмотрел на нее недоуменно.

– Ваше предложение, – продолжала она, – я согласна. Я давно люблю вас, Хассан.

– Вы согласны? – изумился он. – Но ведь речь не о вас.

– Я слышала свое имя!

– Я сделал предложение вашей племяннице Ясмине, она молода и привлекательна. Зачем мне подержанный товар, если я могу получить красивейшую девственницу Каира!

Амире вновь не давали покоя знакомые сны. Остановка каравана в пустыне, палаточный лагерь, звездное небо… Какая-то четырехугольная башня… И новый персонаж – огромный человек с угольно-черной кожей, в алом тюрбане. Раньше этот сон приходил накануне рождения ребенка в доме, но что предвещал он теперь?

Амира и Ясмина мыли на кухне посуду после вечернего чая. Мужчины ушли в мечеть на пятничную службу, женщины помолились дома. Садовая калитка была, как обычно, открыта для приема гостей. Внучки помогали Амире в хлопотах на кухне – она исподволь приучала их к хозяйству, регулярно заставляя выполнять работу служанок.

– Что такое импотенция, умма? – спросила Ясмина. Амира как будто и не слышала внучку – Ибрахим сообщил ей, что он дал согласие Хассану аль-Сабиру, который просит в жены Ясмину, и она была очень растревожена этой новостью.

– Умма?

Амира посмотрела на Ясмину:

– Что тебе, Мишмиш?

– Я слышала, что ум Хуссейн просил у тебя лекарство от импотенции. А что это такое?

– Неспособность мужа выполнять свой долг. Ясмина нахмурилась – она не совсем понимала, что такое долг мужа.

– А какое есть лекарство от импотенции, умма? Прежде чем Амира ответила, из угла кухни прозвучали слова старой поварихи Бадавии:

– Молодая жена! – и вся кухня грохнула смехом.

Амира обняла Ясмину и с улыбкой сказала:

– Бог даст, этой заботы у тебя в замужестве не будет, Мишми!

– О, я замуж не собираюсь! Кончу университет, стану доктором. Я знаю свое будущее.

Амира и Марьям, которая тоже помогала на кухне, обменялись понимающим взглядом – уж эти современные девушки!

Вмешалась в разговор Камилия:

– И я хотела бы знать свое будущее!

Марьям подошла к ней, погладила по голове и сказала:

– Мы в молодости вот как гадали: надо подержать в ладонях яйцо, ровно семь минут, и потом опустить его в стакан с водой: если яйцо не потонет, муж будет богатый, если потонет – бедный, если скорлупа треснет…

– Да я не об этом хочу знать, тетя Марьям! – нетерпеливо прервала ее Камилия.

Ясмина взяла из рук Бадавии малиновый торт, только что вынутый из печи, и вдохнула его аромат.

– Умма, – спросила она, – а почему больные женщины приходят к тебе, а не к настоящему доктору, как папа?

– Из скромности, дорогая, – ответила Амира, тщательно вытирая чашки.

– Но ведь у папы есть пациентки!

– Этих женщин я не знаю, а ко мне приходят те, которые не хотят показываться чужому мужчине.

– Но тогда нужно больше докторов-женщин, правда, умма?

– Сколько вопросов! – Амира засмеялась и снова обменялась взглядом с Марьям – ах уж эта молодежь!

Внуки Ибрахима и Нефиссы наполняли дом Рашидов звоном и трепетом молодости, и Марьям, дети которой разъехались по всему свету, часто завидовала подруге. Последнее время она думала, что мужу пора бросить дела, которые к тому же в новом Египте шли не особенно успешно, чтобы им обоим уехать к детям и растить внуков. Она собиралась сегодня поговорить об этом с Сулейманом.

Захра на кухне вынимала из печи поднос со сдобными булочками, посыпанными кунжутом. Ей было уже тридцать лет, она очень пополнела. Из кухонной девчонки за эти годы она стала первой помощницей главной поварихи Бадавии и должна была вскоре занять ее место – та была уже очень стара.

Камилия взяла из ее рук поднос; Захра ласково посмотрела на ее озабоченное хмурое личико.

Захра относилась по-матерински и к ней, и к Ясмине. Она высчитала, что дата поминовения матери Камилии, когда девочка ездила на кладбище, совпадает с датой первой встречи Захры с незнакомцем.

Значит, это в ночь смерти первой жены он рыдал на берегу канала, когда Захра подошла к нему с кувшином, поняла она. Захра нежно относилась и к девочке, лишившейся матери, и к Ясмине, рождение которой было причиной усыновления Захарии. Обе девочки были ей как родные.

– Тетя Марьям, – спросила Камилия, которая выглядывала из окна кухни, потирая плечо, ушибленное Омаром, – вы смотрели новый фильм с Дахибой?

– Нет. У дяди Сулеймана нет времени ходить в кино.

– Ну, сходите с уммой. Как Дахиба танцует! Амира, услышав предложение Камилии, рассмеялась:

– Когда мне ходить в кино! – Потом она обратилась к Ясмине: – У детей миссис Абдель Рахман летняя лихорадка, я должна им отнести настой иссопа. Поедешь со мной?

– Охотно, умма. Я пойду за такси.

В это время в кухню вошел Захария. Одна из кухонных девушек подготавливала мелких птичек породы ассафир; она ощипывала их, отрезала лапки и клювики, вдавливала головки в разрез на груди и нанизывала их на небольшой вертел. Захария при виде этих четок вздрогнул и отвернулся.

«Как похож на отца! – нежно подумала Захра. – Абду тоже был добр и сострадателен ко всему живому…» И в другом он похож на отца: сочиняет стихи, религиозен; и даже в физическом облике Захарии – широкоплечего и зеленоглазого – словно возродился Абду, возлюбленный Захры.

Как только Амира вышла из кухни, к Захарии подскочила Камилия:

– Ты достал, Закки? Достал?

После того как они ходили в кино, Камилия обратилась к нему с просьбой:

– Закки, я должна узнать, где живет Дахиба! Я должна с ней встретиться. Я хочу учиться у нее. Если она увидит, как я танцую, она заинтересуется мной. Ты только достань ее адрес.

И вот он стоит перед ней, улыбается и протягивает ей листок:

– Стоило пятьдесят пиастров! В клубе «Золотая клетка» раздобыл… Она там танцует. И знаешь, я ходил по этому адресу. Настоящий дворец, а у нее телохранители и «шевроле»! Я видел, как она выходила из дома! Клянусь Богом, в Египте есть королева!

– С ума сойти! – восхищенно вздохнула Камилия. Сжимая в руке бумажку, она поцеловала Закки и умчалась с криком: – Я тебя буду обожать всю жизнь! Спасибо, спасибо!

– Где мы, бабушка? – спросила Ясмина, выглядывая из такси. Она никогда не была в этой части старого Каира. После того как они отвезли лекарство больным детям миссис Абдель Рахман, Амира велела водителю ехать на улицу Жемчужного Дерева. И вот они находились перед домом, где Амира впервые встретила Али Рашида сорок шесть лет назад.

Несколько пристроек обветшали, но главное здание выглядело не хуже, чем дом Рашидов, – тоже особняк девятнадцатого века, с красивым фасадом, с цветами и деревьями вокруг дома. Со ступенек главного входа сбегали девочки в форме, с ранцами и коробочками для завтрака – это была теперь школа! «Дом, где я была заключена в гареме, – подумала Амира, – стал школой, где девочки получают образование и становятся свободными современными женщинами. А как я жила здесь?» Амира закрыла глаза и попыталась пробиться через толщу лет, но по-прежнему не могла вспомнить, как она жила в гареме с семи до тринадцати лет – она помнила только тот день, когда с Али Рашидом покинула этот дом, со ступеней которого сбегают теперь веселые девочки.

• Предыдущая
• 37/101
• Следующая