Улица Райских Дев - Вуд Барбара - Страница 86
- Предыдущая
- 86/101
- Следующая
– Хорошо, – отозвался Мухаммед и начал набирать номер Дахибы. Он набирал раз за разом, но телефон молчал – связь была оборвана.
Мухаммед посмотрел на часы – час дня. Часы его работы были с девяти до двух с перерывом на ленч. Но босса нет, он может закрыть контору и отправиться туда, где можно на свободе помечтать о Мими.
Ибрахим повесил телефонную трубку и посмотрел в окно своего кабинета, из которого открывался вид на оживленные улицы Каира. По проезжей части струился поток «фиатов», тележек с осликами, грузовиков, по тротуарам– поток прохожих в европейских костюмах и платьях, галабеях или мелаях. Ибрахим читал, что численность населения Каира достигла пятнадцати миллионов, а через десять лет может удвоиться, то есть достигнуть тридцати миллионов, притом что жилая площадь может вместить лишь одну десятую этого числа. Ибрахим со вздохом вспомнил «золотой век», «век невинности»– времена короля Фарука, когда уличное движение было спокойнее, прохожие на улицах не столь озабочены и суетливы и Каир казался красивее и благороднее. И все же Ибрахим по-прежнему нежно любил свой город.
Отойдя от окна, он вернулся в свою лабораторию и снова проверил результаты исследования мазка. Сомнений не было. Как сообщить печальное известие семье?
Он посмотрел на две фотографии на своем письменном столе: Элис, в расцвете молодости и любви, и любимая дочь – Ясмина. Он любил ее больше Камилии и дочерей от Худы. Когда он обрек ее на изгнание, то убил что-то в собственной душе. Пока жива была Элис, она переписывалась с дочерью, жившей в Калифорнии, но после ее самоубийства и эта тонкая ниточка связи оборвалась. Ясмина, дочь его сердца… Она стала его помощницей, могла бы продолжать его дело. Где она теперь, что делает – он не знал.
Но сожаления о Ясмине не всегда мучили Ибрахима. Обычно он был доволен своей жизнью, своим положением в обществе. Хорошие врачи в Египте высоко ценились, и Ибрахим преуспевал в своей профессии. С другой специальностью он вряд ли смог теперь поддерживать материальное благополучие многочисленной семьи. Благодарение Богу, здоровье его не оставляло желать лучшего – никто не дал бы ему семидесяти лет, он сохранил работоспособность и энергию, и даже мужскую потенцию. Его новая жена недавно забеременела.
Но его оживление увяло, когда он вспомнил о результатах анализа. Ибрахим снова набрал номер Дахибы – снова безрезультатно.
– Вращение ягодицами на медленный счет до восьми, – сказала Дахиба, – потом резко остановиться, четко обозначив позу. – Одетая в трико и юбку, она демонстрировала движения своей ученице, разведя руки в стороны и вращая ягодицами, причем верхняя часть туловища сохраняла полную неподвижность. – Теперь слушай – ты застываешь в полной неподвижности, и музыка вливается в тебя словно солнечный свет, в твои сосуды и кости, и ты сама становишься солнечным светом. Если ты сумеешь это почувствовать – танец удался.
Дахиба и ее ученица застыли, слушая печальные протяжные звуки деревянной флейты. Дахиба теперь не вела класс танцев, а давала уроки только отдельным ученицам, которых выбирала сама. Все хотели попасть к Дахибе, но немногим выпал счастливый жребий. Мими была такой счастливицей.
– Ну вот, – сказала Дахиба, выключая проигрыватель, – сумеешь ты передать это?
– О да, мадам! – ответила Мими. Двадцативосьмилетняя танцовщица восемь лет занималась восточным танцем, а до этого десять лет была в балетной школе. Она была способна и честолюбива. Она уже выступала в ночных клубах и отелях и, хотя еще не стала в мире танцев звездой первой величины, уже завоевала известность. Голубые глаза ее светились воодушевлением. Она повязала вокруг ягодиц легкий шарф и приготовилась повторить движения своей учительницы. Настоящее имя Мими было Афаф Фавваз, но она выбрала себе новое театральное имя, когда в моду вошло все французское.
Когда Дахиба снова включила проигрыватель и приготовилась наблюдать танец Мими, она вдруг увидела в дверях студии своего племянника Мухаммеда, с ошалелым видом воззрившегося на Мими.
– Ступай прочь, бесстыдник! – крикнула Дахиба, подходя к племяннику. – Что тебе здесь надо?
Мухаммед как будто онемел – Мими… в красном трико и черных колготках.
– В чем дело? – сердито повторила Дахиба.
– М-м-м… Дедушка Ибрахим звонил и просил передать, чтобы вы пришли к нему немедленно.
Кофейня «Феруза» выходила на небольшую площадь в конце улицы Фахми-паши, недалеко от комплекса правительственных учреждений, в одном из которых работал Мухаммед. Вход был украшен арабскими каллиграфическими надписями. В темноватом помещении мужчины играли в кости или в карты, обсуждали политические новости или перемывали косточки своим начальникам и сослуживцам. Кофейня «Феруза» была пристанищем клерков правительственных учреждений. В каждой из многочисленных кофеен Каира люди собирались преимущественно «по интересам»: интеллектуалы, богатые бизнесмены, гомосексуалисты или даже стекающиеся в столицу из деревень феллахи.
Мухаммед повернул в переулок, не видя ни грязных стен, ни прохожих: перед глазами его стоял образ полуобнаженной Мими с роскошными формами, обтянутыми трико и длинными ногами в черных колготках… До этого он случайно видел ее два раза, входящей в клуб «Золотая клетка», а кроме того, по телевизору в мыльной опере, где она исполняла небольшую роль. Этого было достаточно, чтобы влюбиться по уши. Сейчас Мухаммед просто сгорал от вожделения. Он вышел на площадь, где находилась кофейня «Феруза»; перед ним, постукивая каблучками, торопилась куда-то женщина в европейском платье, обтягивающем пышные ягодицы. В каком-то неистовом порыве, неожиданно для себя, Мухаммед крепко ущипнул ее. «Йааа!» – закричала женщина и ударила его сумочкой по голове. Возмущенные прохожие окружили Мухаммеда, но он вырвался из их кольца и устремился в кофейню. У входа стоял один из друзей Мухаммеда, с веселой улыбкой наблюдая сценку. Он подмигнул Мухаммеду и пропел: «В раю нам даруют красоток, чтоб нас ублажали они. Ах, гурии, райские девы, ну как же они хороши…»
Мухаммед, покраснев, ринулся в кофейню. Друзья, видевшие сценку из окна, встретили его одобрительными приветствиями и шуточками.
Феруз, однорукий ветеран Шестидневной войны, как всегда, сидел за столиком, играя в триктрак с друзьями по армии, а его жена, весь день проводившая за кассовым аппаратом, присоединилась к шуткам юношей, воскликнув:
– Эй, Мухаммед! Тебе бы надо руку к туловищу привязать!
Посмеиваясь вместе с друзьями, Мухаммед сел за столик и принял от Феруза стакан ароматного чая, но в голове у него была только встреча с Мими.
– Берет уроки у тети Дахибы, подумать только! Так ее встретить – прямо голова закружилась!
Друзья Мухаммеда продолжали смеяться, подшучивать и рассказывать анекдоты. Салах, клерк из министерства культуры, самый известный среди них забавник, начал очередной рассказ:
– Александриец, каирец и феллах заблудились в пустыне и умирали от голода и жажды. Внезапно появился джинн и заявил, что может исполнить желание каждого из них. Александриец сказал: «Перенеси меня на Французскую Ривьеру в общество прекрасных женщин». Пуф-ф– и он исчез. Каирец сказал: «Я хочу плыть по Нилу на прекрасном корабле и чтобы было вдоволь еды, вина и женщин». Пуф-ф – и он исчез. Тогда феллах сказал джинну: «Верни мне моих друзей, мне без них одиноко в пустыне».
Молодые люди захохотали и снова стали прихлебывать густой сладкий чай.
– Йа, Мухаммед-паша! – сказал усатый Хабиб, употребляя в виде дружеской шутки устаревший титул. – У меня сюрприз для тебя. – Он достал из кармана иллюстрированный киножурнал. Перелистывая его, Мухаммед открыл страницу с портретами кинозвезд. – А, вот он, сюрприз! – вскричали четверо друзей – на одной из фотографий сверкала ослепительно белой кожей Мими в открытом вечернем платье.
– Она великолепна! – воскликнул Салах.
– Годится тебе в жены, а? – подмигивая Мухаммеду, пошутил другой.
– Да нам хоть бы какую жену, – воскликнул Салах, который, как и все эти юноши, предавался мечтаниям – накопить из скудного жалованья денег, снять квартиру и жениться. – Ты среди нас счастливчик, Мухаммед-паша! Твой дед богатый врач, и живешь ты в богатом доме в квартале Садов. Почему не женишься?
- Предыдущая
- 86/101
- Следующая
