Прекрасный новый мир - Злотников Роман Валерьевич - Страница 25
- Предыдущая
- 25/95
- Следующая
– И что же это за новости?
Батилей обвел рукой стены дома.
– Этот дом теперь наш. Мастре Ганелой предоставил мне кредит на год всего лишь за треть суммы годовых.
Грон усмехнулся. Тридцать три процента годовых при стабильной инфляции в доли процента в год… Лихо. Впрочем, насколько он помнил, для земного Средневековья подобные ставки были вполне в порядке вещей.
– Значит, обустраиваемся здесь надолго.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Батилей. – Тем более что и Пург недалеко. Когда окончательно устроимся, съезжу к нему, узнаю, не захочет ли перебраться в Кадигул.
– А не боишься? – осторожно поинтересовался Грон.
С лица Батилея мгновенно исчезла улыбка, он стиснул зубы, так что на скулах налились желваки.
– Надоело боятся, – глухо произнес он, – сколько можно…
Грон отвернулся. Что он мог ему сказать? Он еще слишком мало знал об этом мире, чтобы давать сколько-нибудь достоверный совет. Итак, что он мог сказать? Что беглецу не стоит надолго задерживаться на одном месте? Батилей это знал. Что его преступление, скорее всего, относится к тем, которые не имеют срока давности? Батилей знал и это. Что быть солдатом-наемником или даже владельцем постоялого двора в глуши – это одно, а вращаться в высшем обществе – совершенно другое, ибо на это общество направлено куда как больше глаз? Он не сомневался, что и это не было для Батилея откровением. Тогда что говорить? Просто воздух сотрясти, повторяя уже известное? Глупо.
– А… как так получилось, что Пург уже успел здесь обустроиться, купить или, там, арендовать трактир, а ты только появился? – спросил Грон.
Батилей помрачнел. Видно было, что ему не хочется отвечать на этот вопрос, но все же он нехотя заговорил:
– Ну… я был капитаном личной гвардии эске Нарракота. И он пожаловал мне дворянство. Так что… ну я подумал, что, возможно, мне удастся… – Он оборвал речь, не закончив фразы.
Но Грону и так все было понятно. Невозможность вновь вернуться к прежнему социальному статусу ранила Батилея куда сильнее, чем отсутствие денег или необходимость пребывать в бегах. И, похоже, одной из основных причин, по которой он (пока неясно, опрометчиво или нет) решил обосноваться в Кадигуле, было то, что здесь у него появился шанс снова заслужить дворянство. Как много люди уделяют внимания всяческим эфемерным вещам… или не эфемерным? С этим еще тоже предстояло разобраться.
6
Грон проснулся оттого, что в доме кто-то был. Причем чужой. А главное, что тот чужак, который находился в доме, изо всех сил старался остаться незамеченным. Грон понял это совершенно точно. А это означало, что в доме – враг.
Он едва заметно приоткрыл глаза и двинул руку к краю покрывала.
Дом они приобрели почти пустым. Из мебели в нем были только кухонный стол, лавка, старое кресло, которым ни Грон, ни Батилей не пользовались, уж больно оно скрипело, и огромная кровать в спальне на втором этаже. Еще был сундук, сейчас уже начавший заполняться кое-какими вещами.
Когда они вселились, Батилей сразу предложил спать вместе, на кровати, но она сильно напоминала супружеское ложе, поэтому Грон отказался. Лавка для него была слишком узкой, сундук – слишком коротким, поэтому после нескольких проб он остановился на варианте – на полу, перед камином, на ворохе старых тряпок, прикрытых потертым покрывалом, обнаружившимся в дальнем чулане. Похоже, когда-то им застилали кровать, но оно обветшало еще при старых хозяевах. Поэтому сейчас Грон лежал перед камином, укрывшись плащом, и, оглядывая большую комнату из-под приоткрытых век, медленно, чтобы находившийся в комнате чужак ничего не заметил, передвигал руку к кинжалу, засунутому под покрывало.
Чужаков в комнате оказалось четверо. Вернее, в тот момент, как они попали в поле зрения Грона, их еще было трое, но затем в приоткрытую дверь проскользнул еще один. Все четверо топтались у порога. Камин уже потух, поэтому фигуры были слабо различимы. По полу сильно тянуло. Похоже, изначально Грон проснулся именно от сквозняка, но почти сразу же включилось тренированное подсознание, мгновенно почуявшее опасность.
Фигуры несколько мгновений оставались на месте, видно привыкая к более густому, чем на улице, сумраку, а затем разделились. Три двинулись вверх по лестнице, на второй этаж, где располагалась спальня, а четвертая направилась в сторону Грона, тускло поблескивая зажатым в руке кинжалом. Для того чтобы зарезать спящего, более длинный клинок и не нужен… Но пальцы Грона уже успели нащупать и крепко обхватить рукоять его собственного кинжала, поэтому он чувствовал себя достаточно уверенно. Теперь предстояло решить – метать ли кинжал либо дождаться, пока враг подойдет поближе, и попытаться просто ударить. Первый вариант позволял раньше предупредить Батилея, но мышцы со сна еще были в истоме, поэтому вероятность неудачи представлялась необоснованно высокой. Причем она заключалась не столько в опасности промахнуться (уж попасть в столь большую мишень он мог, даже если бы метал кинжал ногами), сколько в том, что вследствие закрепощения мышц бросок получится слишком медленным и противник сумеет увернуться. Это могло обернуться тем, что он останется безоружным против вооруженного врага. Возможно, и не одного. Так что Грон принял решение ударить. Трое остальных двигались по лестнице гуськом и осторожно, вдоль перил, стараясь, чтобы ни одна ступенька не скрипнула. Так что время было…
Грон дождался начала замаха, когда рука врага с зажатым в ней кинжалом пошла вверх, и ударил сам. Без замаха. В горло. Выведя локоть так, чтобы одновременно заблокировать непременный удар нападающего. Который он все-таки нанес, хотя уже и мертвым. Вернее, умирающим. Ну да для того, чтобы опустить кинжал из верхнего положения вниз, много сил не нужно… И сразу же после этого Грон заорал:
– Батилей, опасность!
С верхней площадки лестницы послышался приглушенный досадливый вскрик, а затем звук сильного удара ногой в запертую дверь. Но Грон не смотрел вверх. Он лихорадочно елозил рукой по левому боку мертвеца. По лестнице грохотали каблуки одного из троих поднявшихся, мчащегося вниз, чтобы заняться непредвиденной помехой, с которой не удалось справиться по-тихому, и в его руке сверкал обнаженный клинок. Выходить против ангилота с одним кинжалом, учитывая здешний уровень фехтования, было очень неразумным поступком.
- Предыдущая
- 25/95
- Следующая
