Тайны затерянных звезд. Том 4 (СИ) - Лекс Эл - Страница 3

— Ну здравствуй… Старый друг.

«Спектр», на котором мы летали, работая в «Мёртвом Эхе», изменился. Изменился так сильно, насколько это вообще возможно за всё прошедшее время. Джунгли, в которых мы его оставили, вполне справедливо решили, что теперь он тоже принадлежит им, и все эти годы изо всех сил пытались доказать это делом. Обшивка «Спектра» покрылась мхом и лишайниками, консоли двигателей заросли лианами до такой степени, что некоторые уже успели дотянуться до ближайших деревьев, а лобовое стекло давно уже перестало быть прозрачным из-за наслоений грязи.

При беглом взгляде невнимательный человек вообще не смог бы понять, что тут лежит самый настоящий абордажный стелс-бот — настолько быстро джунгли его поглотили. На то и был наш расчёт, когда мы выбрали Виту для захоронения корабля и архива вместе с ним — что за короткое время он зарастёт так, что случайно его никто не найдёт.

Если же будут искать специально, то это, конечно, совсем другой разговор. Особенно, если в работу включатся орбитальные сканеры, если на поверхность спустятся геологические дроны (не такие, как Жи, обычные, без искусственного интеллекта), запрограммированные на поиск определённых сплавов в определённых пропорциях), тогда, конечно, вся эта маскировка будет бесполезна. Но для того, чтобы что-то из этого произошло, нужно сперва дать понять, что на Вите вообще есть, что искать.

А мы, судя по тому, что корабль до сих пор на месте — не дали.

Конечно, мы демонтировали большинство самых приметных узлов корабля, прежде чем оставить его в импровизированной зелёной могиле. Двигатели, энергетическая установка, главный и все вспомогательные компьютеры — всё пошло под нож, всё, что могло выдать нас невозможной для леса электрической активностью или характерным излучением.

Мало того — мы даже подняли и поставили на место все деревья, которые пришлось аккуратно повалить, чтобы проложить «Спектру» дорогу в чащу леса, и, судя по тому, что я видел, почти все они обратно прижились. Потратили на всё это почти полторы недели, но зато остались уверены, что никто, кроме нас, не найдёт корабль, ведь никому не придёт в голову искать его в самой глубине леса.

«Спектр» был последним кораблём своего класса, если я всё правильно помню. После него абордажные боты лишились возможности атмосферного полёта, и это было правильным решением, потому что, скажем прямо, штурмовать планеты или планетоиды — это задача линейных подразделений, а никак не профессионалов вроде нашего отряда. Практика показала, что всякого рода командиры, как только начинает пахнуть жареным, стараются слинять подальше от своей структуры, и, если задачей стоял перехват важной шишки, то перехватывать её было удобнее уже в космосе, где ему некуда было деться.

Поэтому «Спектр» оставался последним в своём роде атмосферным стелс-ботом, и это сыграло нам на руку. Если бы не это, пришлось бы нам бросать его где-нибудь в астероидном поясе, без какой-либо гарантии, что со временем камни не сдвинутся и не раздавят его в металлический блин вместе с архивом.

Ну, или просто сбрасывать его в орбиты на авось, с высоким риском, что архив вместе с кораблём или сгорит в атмосфере или опять же превратится в блин от столкновения с поверхностью.

Пройдя вдоль фюзеляжа, я добрался до того места, где под свисающими лианами должны были прятаться шлюзовые двери, отмерил две ладони, вытащил из ножен нож Кайто и обухом аккуратно поскрёб заросший лишайником металл, очищая табличку с названием корабля — «Спектр».

И чуть пониже под ней — шесть неровных, с огромными усилиями нацарапанных патроном с вольфрамовой пулей диагональных линий.

Шесть человек, оставивших здесь корабль — шесть линий.

Мы договаривались, что, если кто-то вернётся сюда, то дорисует к своей отметине ещё одну, поперёк, превращая её в крест — так он бы дал понять остальным, что был здесь…

Но теперь в этом нет никакого смысла. Все, кроме меня, мертвы, и, судя по тому, что ни одна отметка не превратилась в крест — сюда они не возвращались. И уже не вернутся, а, значит, нет смысла отмечаться.

Поэтому я просто нашарил под лианами неплотно закрытую шлюзовую дверь, которую мы специально оставили в таком положении, и навалился на неё одной рукой. Приросшая к месту створка долго не хотела подаваться, но, когда я обломал (не без помощи ножа) с ближайшего дерева толстую ветку и использовал её как рычаг — дверь подалась.

Я достал личный терминал, включил вспышку камеры в режим фонарика, и, подсвечивая себе, шагнул в гулкую стальную утробу «Спектра».

«Спектр» был устроен намного проще, чем «Затерянные звёзды», потому что он и не был, по сути, кораблём как таковым. Он был, если можно так сказать, шлюпкой, единственной задачей которой было лишь как можно быстрее и незаметнее доставить десант в точку проведения операции. Поэтому и внутри он представлял из себя, можно сказать, простую бочку, без какого-то особенного разделения внутреннего объёма. Это пространство было нужно, чтобы там удобно размещалось до пятнадцати человек десанта в полной выкладке, да при этом ещё и оставалось место на дополнительное снаряжение, тяжёлое оружие, инженерные средства и всё прочее, что должна иметь при себе подготовленная штурмовая группа.

Уже потом, когда мы сбежали от Администрации, пришлось переделывать «Спектр» под себя. Мы пытались сделать из него какое-то подобие дома, наваривая внутри перегородки и формируя таким образом отсек за отсеком по мере необходимости.

Маленький, ещё меньше, чем на «Затерянных звёздах», лазарет, в котором хозяйничал Док, крошечный камбуз, которым заведовал Рел, да что там, даже банальный душ — это всё то, чего не было на «Спектре» изначально и чем пришлось обзавестись, когда кораблик стал для нас домом.

Самодельные стены, самодельные двери, самодельные спальные места — все было очень грубым и наспех сделанным, потому что сделать нужно было много всего, а время пребывания на каждой станции было строго ограничено.

Несколько раз мы даже не успевали завершить работу до того момента, пока жители не узнавали нас и не приходилось бежать оттуда сломя голову. Доделывали уже потом, порой прямо во время перелёта. Понимая, что нам больше нет места там, где мы привыкли быть, пытались создать для себя место сами.

И вот теперь всё это никому не нужно. Кривые, но душевные, сварные швы, самые дешёвые двери, а то и вовсе — полусгнившие тканевые занавески там, где двери купить не успели, — пущенная прямо по внутренним стенам перепутанная проводка… Всё это уже никогда больше никому не пригодится. По крайней мере, никому из тех, на кого было рассчитано изначально. Кто всё это делал.

Даже звери и птицы Виты почему-то не стали обживаться в брошенном «Спектре» — то ли их пугало то, что он целиком из металла, то ли не смогли проникнуть внутрь, то ли ещё что-то… Но факт остаётся фактом — пока я двигался по внутренностям корабля, подсвечивая себе терминалом, как фонариком, я не наткнулся ни на один признак жизни. Даже растений нигде не видать, ни из одной щели не торчит ни одного росточка. Словно природа изо всех сил старалась не замечать «Спектр» и уж тем более — ни в коем разе не делать его частью себя. Обрасти, затянуть, закапсулировать, как человеческое тело капсулирует инородное тело, изолируя его от остальных тканей.

Я шёл, не торопясь, но всё равно через две минуты уже прибыл на мостик. «Мостик» — это, конечно, громко сказано, это скорее просто кокпит на двух пилотов и командира отряда, и весь десант сюда не поместился бы, даже если бы упихивали извне, но мы всё равно по привычке называли его именно так.

И уж тем более это не походило на мостик «Затерянных звёзд», где и диванчику место нашлось и даже маленькому столику. Тут вообще не было никакой мебели, кроме трех кресел. Два из них были пилотскими, и стояли соответствующе — в вырезах главной консоли, где и располагались пилотские посты. Рычаги управления, конечно, мы вырвали с корнем, когда оставляли тут «Спектр», но вот кресла трогать не стали — только морока лишняя.