Винни Пух и философия обыденного языка - Руднев Вадим - Страница 24

«Тихо!», сказал Сыч И-Ё.

«Тихо!», сказал И-Ё ужасным голосом всем друзьям-и-родственникам Кролика, и «Тихо!», необдуманно сказал каждый из них по цепи, пока это не дошло до последнего из всех, и последний и наименьший друг-и-родственник Кролика был настолько выведен из равновесия тем, что целая Эскпотиция говорит ему «Тихо!», что он зарылся с головой в землю и оставался так на протяжении двух дней, пока опасность окончательно не миновала, и он с большим проворством отправился домой и жил там со своей теткой тихо и спокойно, не ожидая больше от жизни ничего хорошего. Звали его Александр Жук.

Они подошли к ручью, который изгибался и журчал между высокими отвесными берегами, и Кристофер Робин сразу понял, как тут все было опасно.

«Это как раз то место», объяснил он, «для Засад».

«Зоосад?», прошептал Пух Поросенку. «Это в Лесу-то?»

«Мой дорогой Пух», говорит Сыч своим самодовольным голосом, «ты что, не знаешь, что такое засада?»

«Сыч», сказал Поросенок, недовольно оглянувшись на него. «Пух шептал мне совершенно личное, и не было никакой надобности…»

«Засада», говорит Сыч, «это нечто вроде Сюрприза».

«Да уж», говорит Пух, «нечто в этом роде».

«Засада, я только что хотел объяснить Пуху, это вроде Сюрприза».

«Если на тебя наскакивают неожиданно, вот это и есть Засада», говорит Сыч.

«Особенно крокодилы!», сказал Пух.

«Мы не говорили о крокодилах», говорит Сыч довольно сердито.

«А я говорю», сказал Пух.

Они очень осторожно переправились через ручей по камням, и, пройдя немного, попали на место, где берега расширялись с обеих сторон, так что на каждой стороне вода доходила до прибрежной травы, на которой они могли сесть и отдохнуть. Кристофер Робин, как только он это увидел, сразу скомандовал «Привал» и все сели отдыхать.

«Я думаю», сказал Кристофер Робин, «что мы должны теперь съесть все наше Продовольствие, чтобы дальше так много с собой не тащить».

«Чего съесть?», сказал Пух.

«Все, что мы принесли», говорит Поросенок, принимаясь за работу.

«У всех есть, что поесть?», спрашивает Кристофер Робин с набитым ртом.

«У всех, кроме меня», сказал И-Ё. «Как всегда». Он поглядел на них со своим обычным меланхолическим видом. «Надеюсь, никто из вас не сидит на чертополохе по чистой случайности?»

«Кажется, я сижу», говорит Пух. «Оу!» Он поднялся и посмотрел на свой зад. «Да, я сидел. Я так и думал».

«Спасибо тебе, Пух. Если он тебе больше не нужен». Он подвинулся на место Пуха и начал жевать.

«Вообще говоря, это ему не придает свежести, знаете ли, когда на нем сидят», продолжал он, чавкая. «Уносит из него всю жизнь. Запомните это на другое время, все вы. Немного Осмотрительности, немного Подумать о Других и все будет по-другому».

Закончив свой ланч, Кристофер Робин начал шептаться с Кроликом, и Кролик говорит: «Да-да, конечно». И они пошли вверх по ручью.

«Я не хотел, чтобы слышали другие», говорит Кристофер Робин.

«Совершенно верно», сказал Кролик, важничая.

«Вот – интересно – ты не знаешь – только, Кролик, я думаю, ты не знаешь – как он выглядит, Северный Полюс?»

«Ладно», говорит Кролик, встопорщив усы. «Теперь ты у меня спрашиваешь».

«Я вообще-то знал, только в некотором роде забыл», небрежно сказал Кристофер Робин.

«Забавно», говорит Кролик, «я тоже в некотором роде забыл, хотя, конечно, одно время знал».

«Я полагаю, в земле должен быть воткнут столб».

«Конечно», говорит Кролик «на то и Полюс, чтобы там был столб, а раз столб, он должен быть воткнут в землю, куда его еще втыкать-то».

«Да, я тоже так думаю».

«Вопрос в том», говорит Кролик, – «где именно он воткнут».

«Это как раз то, что мы ищем», говорит Кристофер Робин.

Они вернулись к другим. Поросенок лежал на спине и мирно спал. Ру мыл лицо и лапы в ручье, в то время как Канга объясняла всем и каждому, что это он первый раз самостоятельно умывается, а Сыч рассказывал Канге Интересный Анекдот, полный длинных слов, таких как Энциклопедия или Рододендрон, который Канга не слушала.

«Я не поддерживаю все эти умывания», ворчал И-Ё. «Это модерное бессмысленное помой-за-ушками. Что ты думаешь, Пух?»

«Ну что», сказал Пух, «я думаю…»

Но мы никогда не узнаем, что думал Пух, так как в это время раздался писк Ру, всплеск и истошный вопль Канги.

«Слишком дорогая цена на мытье», сказал И-Ё.

«Ру упал в реку!», заорал Кролик.

Они с Кристофером Робином бросились вниз на помощь.

«Поглядите, как я плыву», пищал Ру из середины водоворота и поспешил вниз по водопаду к другому водовороту.

«Ты в порядке, Ру, дорогуша?», звала Канга в смятении.

«Да!», говорит Ру. «Погляди, как я плыву», и через другой водопад попал к следующему водовороту.

Каждый делал что-то, чтобы помочь. Поросенок, неожиданно проснувшийся, носился взад и вперед и издавал звуки вроде. «Ой! Ну это вобще!», Сыч объяснял, что в случае Неожиданной и Временной Иммерсии Самое Важное Держать Голову Над Водой. Канга прыгала по берегу, повторяя «Ты уверен, что с тобой все в порядке, Ру, дорогуша?» На что Ру, в каком бы водовороте он ни крутился в данный момент, неизменно отвечал «Погляди, как я плыву!» И-Ё подвесил хвост напротив первого водоворота, в который упал Ру и, повернувшись спиной к происходящему, тихо ворчал про себя: «Все это мытье; но держись за мой хвост, малыш Ру, и все будет в порядке»; Кролик и Кристофер Робин устремлялись вперед и звали остальных за собой.

«Все в порядке, Ру, я иду», говорил Кролик.

Но Пух кое-что придумал. Двумя водоворотами ниже Ру он встал с длинным шестом в лапах, а Канга подбежала и перехватила другой конец, и они держали его поперек реки; и Ру, все еще с гордостью лопоча «Поглядите, как я плыву», зацепился за шест лапами и взобрался на него.

«Ты видела, как я плыл», возбужденно запищал Ру, пока Канга его распекала и вытирала. «Пух, ты видел, как я плыл? Это называется плаванье, то, что я делал. Кролик, ты видел, что я делал? Я плыл! Хэлло, Поросенок. Я говорю, Поросенок! Что ты думаешь я делал? Я плыл! Кристофер Робин, ты видел, как я…»

Но Кристофер Робин не слушал. Он смотрел на Пуха.

«Пух», сказал он, «где ты взял этот столб?»

«Я просто нашел его», говорит Пух. «Я подумал, он может пригодиться. Я его просто подобрал».

«Пух», говорит Кристофер Робин торжественно. «Ты открыл Северный Полюс».

«О!», говорит Пух.

И-Ё сидел все еще с опущенным в воду хвостом, когда все вернулись к нему.

«Скажите Ру, чтобы пошевеливался. Эй, кто-нибудь», сказал И-Ё. «У меня хвост отмерзнет. Я не хотел муссировать эту тему, но это так. Хвост у меня замерз».

«А вот и я», пропищал Ру.

«О, ты здесь».

«Ты видел, как я плыл?»

И-Ё вынул хвост из воды и помотал им из стороны в сторону.

«Как я и предполагал», говорит, «атрофированы все нервные окончания. Полное окоченение. Вот как это называется. Полное Окоченение. Ладно, поскольку никому нет дела, будем считать, что ничего не произошло».

«Бедный старый И-Ё», сказал Кристофер Робин. Он взял носовой платок и вытер им хвост.

«Спасибо тебе, Кристофер Робин, ты тут единственный, кто хоть что-то смыслит в хвостах. Они – ни черта не понимают. Что ж с них спрашивать, у них нет воображения. Для них хвост это не хвост, это не хвост, а Бесполезное Продолжение Спины».

«Не бери в голову, И-Ё», говорит Кристофер Робин, вытирая его насухо. «Теперь лучше?»

«Теперь он чувствует себя более похожим на хвост. Он вновь Принадлежит, если ты понимаешь, что я имею в виду».

«Хэлло, И-Ё», сказал Пух, подходя к ним со своим Полюсом.

«Хэлло, Пух. Спасибо тебе, но я буду в состоянии пользоваться им только через день-два».

«Чем пользоваться?», спросил Пух.

«Тем, о чем мы говорим».

«Я ни о чем не говорил», сказал Пух, сбитый с толку.

«Опять ошибка – я думал, ты говорил, как тебе жаль – по поводу моего хвоста, который окоченел, – и не можешь ли ты чем-нибудь помочь?»[43]