Соблазненные луной - Гамильтон Лорел Кей - Страница 76

• Предыдущая
• 76/91
• Следующая

Туман пахнул влагой и дождем, но сквозь него я все равно различала запах плодов – зрелых, ждущих. Готовых предложить свою сладость в тот дивный миг, когда мир затаив дыхание ждет руки, что коснется этой совершенной женщины, этого несравненного дара, и воздаст должное ее красоте. Я понимала теперь, что мной правит Бог, что это его мысли. Но сквозь заполнявшую меня силу Бога она была прекрасна. Волосы как вороново крыло, глаза – туман и тени, кожа из звездного света и сияния луны, губы – как кровь из глубины сердца. Ее красота ужасала, она хватала за живое и вызывала боль в сердце. И еще я понимала, что, будь моя магия иной, на ветках того дерева висели бы другие плоды, и я была счастлива, что во мне течет и благая кровь.

Бог овладел моей волей, и я снова вернулась в миг, когда даже вздох может все испортить и позволено только одно. Почтить предложенный дар.

Я поцеловала гранатовые губы, обнаружив, что мои собственные похожи сейчас на темно-алые рубины. Словно две драгоценности слились воедино. Руки мои взяли ее лицо – ее косточки были такие нежные и хрупкие под моими пальцами. У меня руки меньше, чем у Андаис, я это помнила, но сейчас они были достаточно велики, чтобы нежно обнять ее лицо. Я стала в этот миг солнцем – всем, что только есть в мире мужского, самым лучшим, что вкладывается в слово "мужчина", Летним Королем, Хозяином Леса во всей его высокой доблести. Я поцеловала ее так, как нужно целовать, нежно и твердо, сжимая в ладонях больших, чем мои, обнимая с силой большей, чем ее собственная, и оттого только нежнее и заботливей. Я целовала ее так, словно она может разбиться от прикосновения. А потом она прижалась плотней, ее магия полилась мне в губы, и поцелуй стал совсем не таким осторожным, более уверенным. И на зов ее губ, на приглашение нетерпеливых ее рук у меня на теле магия Леса рванулась в нее, пронзила ее. Она оторвалась от меня и вскрикнула.

Наши силы пролились друг в друга, и несколько сияющих секунд серебряный и белый свет смешивались, пока не стали одним огнем. Передо мной сияло не ее лицо. Это лицо было юное, с копной каштановых волос и смеющимися глазами – только оно тут же сменилось рыжеволосым и зеленоглазым, а потом с волосами белыми как хлопок и почти такой же белой кожей. Женщина за женщиной скользили у меня перед глазами, и я чувствовала, что меняюсь и сама. Выше ростом, ниже, шире в плечах, с бородой, темноволосый, белокожий, темнокожий. Я была множеством мужчин, всеми мужчинами, вообще не была мужчиной. Я была Летним Королем и существовала всегда. И женщина передо мной была моя невеста и всегда была ею. Вечный танец.

Первым напоминанием об этом мире, а не о том, стала боль в коленках. Я стояла на каменном полу. Второе, что я поняла, – меня обнимает женщина, гладит по волосам. Она прижимала меня так крепко, что я чувствовала у груди ее груди, поменьше моих.

Андаис улыбалась мне. Она казалась моложе, хоть я и понимала, что дело не в возрасте. Глаза у нее ярко горели, и вишневые губы улыбались мне сверху, потому что на коленях она все равно была выше, чем я.

– Ты теперь здорова? – спросила она.

Как только она спросила, я поняла, что совсем забыла о боли, – но я все же набрала воздуху проверить и почувствовала себя... отлично. Нет, даже еще лучше.

– Да, – сказала я.

Улыбка ее растянулась чуть не до ушей. Андаис не улыбается так широко.

– Погляди, что натворила наша магия. – Она махнула рукой вокруг. Онилвин стоял на коленях со слегка затуманенным взором, но горло у него было совершенно целое. Эймон сидел, и в груди у него не было никаких ран. Дойл повернул ко мне прекрасное лицо и уважительно кивнул, скорее даже поклонился.

– Они все здоровы.

Тайлер, человек, которого она едва не убила, смеялся и плакал, стоя рядом с Мистралем. Наверное, он за всех сказал, когда произнес сквозь истерический смех:

– Это было невероятно, просто потрясающе. Словно быть светом.

Я снова посмотрела на Андаис. В глазах у нее появилось расчетливое, внушающее тревогу выражение, и еще что-то непонятное было. Новое. До меня дошло, что она так и держит меня в объятиях. Я попыталась отодвинуться, но она не пустила. Мною больше не владел Бог. Мне нечего было ей противопоставить – ни в физической, ни в какой иной силе.

Она улыбнулась мне так, как прежде улыбались только любовники, и у меня мурашки по спине побежали от этой улыбки.

– Была бы ты мужчиной, я бы тебя за это допустила в свою постель.

Я не знала, что на это сказать, но отвечать было нужно.

– Благодарю за комплимент, тетя Андаис.

Она склонила голову набок, как ястреб, выслеживающий мышку.

– Могла бы и не напоминать о наших родственных связях, это тебя все равно не спасет. Как это в обычае у богов, мы нередко женимся на родственниках или трахаемся с ними.

Тут она засмеялась, и смех звучал много приятней, чем я когда-либо у нее слышала, – просто обычная ирония.

– Ну и вид у тебя! – И она рассмеялась снова и отпустила меня.

Она встала и выпрямилась, и даже от этого простого движения у меня кожу закололо магией.

– Мне настолько лучше!

Она посмотрела на меня и подала мне руку. Я взяла ее и поднялась на ноги. Она держала мою руку обеими своими и очень серьезно на меня глядела.

– Пойдем, Мередит, пойдем и убьем изменницу, попытавшуюся околдовать королеву. Дойл говорит, что нам надо найти и убийцу, покушавшегося на тебя.

Я задумалась, сколько же я пробыла без сознания. А вслух сказала только:

– Как пожелает моя королева.

Она вдруг грубо притянула меня к себе, заломив мне руку за спину.

– Я благодарна тебе, Мередит, очень благодарна за этот магический дар, но не ошибись. Если мне покажется, что я смогу вернуть эту магию, взяв тебя в постель, я так и сделаю. Если я решу, что смогу возродить магию двора, послав тебя в объятия к кому угодно, – я тебя пошлю. Ты все понимаешь?

Я сглотнула и сделала глубокий вдох, прежде чем ответить:

– Да, тетя Андаис.

– Тогда поцелуй свою тетушку.

И что мне было делать? Я прикоснулась губами к ее губам, а она продела руку мне под локоть и потрепала меня по руке, словно мы были лучшими подружками.

– Идем, Мередит, прикончим наших врагов.

Я бы с гораздо большей радостью проводила ее в тронный зал, если бы мы шли порознь. Она меня всю дорогу поглаживала – не как любовника, а скорее как собачку. Существо, которое приятно гладить, и "нет" оно никогда не скажет.

Ушли мы не дальше источника. Он струился и лепетал среди камней. Королева упала перед ним на колени.

– Здесь воды не было почти триста лет... – Она подняла к нам голову. – Как и откуда она взялась?

Стражи повернулись ко мне. Их взгляды сказали больше, чем любые слова.

– Твоя работа? – спросила она с недобрым оттенком в голосе. Похоже, мы уже не подружки.

Эймон, после чудесного исцеления державшийся поблизости от Андаис, положил руку ей на плечо. Я думала, она скинет руку, но ошиблась. Она ссутулилась под его прикосновением, даже голову склонила. Когда она выпрямилась, лицо у нее светилось самой нежной улыбкой, какую мне случалось видеть.

Она повторила вопрос тоном, соответствовавшим улыбке, и смотрела при этом на Эймона.

– Это ты вернула источник к жизни, племянница?

Вопрос был сложней, чем ей казалось. Если ответить просто "да", я припишу себе чужую заслугу.

– Мы с Адайром, тетя.

Ко мне она повернулась далеко не с таким умиленным видом.

– Ты и правда, видно, запоминающаяся штучка. Один быстрый трах – и он уже рискует за тебя жизнью.

Меня все ее высказывание удивило, но особенно последние слова.

– Если он меня и трахнул, то по твоему приказу, тетя. К нему неприменимо наказание за нарушение целибата. Стражам всегда разрешалось трахаться, если королева того желала.

Лицо ее слегка смягчилось, приняв непонятное мне выражение, как будто задумчивое. Мне припомнились слова Баринтуса – что голову ей труднее замутить, чем пах.

• Предыдущая
• 76/91
• Следующая