В поисках тебя - Маккинли Элис - Страница 17
- Предыдущая
- 17/33
- Следующая
– Ничего, мам. – Мартин тоже улыбнулся, но как-то уклончиво. – В конце концов, мы слишком редко видимся, раз в год можно и уступить.
Ноэль сидел с застывшим на лице выражением безразличия. Казалось, разговор не касается его вовсе. А Анаис уже прикидывала, чего будет стоить ей эта фотосессия, если Мартин уже сейчас почти что бесится.
После ужина, едва Мартин и эта Анаис сели в такси, Джуди надулась как рыба-еж. В машине не было сказано ни слова, а в глазах Джуди пылали злобные огоньки, словно она готовилась атаковать. Обычно строить рожи, как называл подобные вещи в отношениях с клиентками Рене, было его привилегией. Женщинам в возрасте почему-то очень нравилось уговаривать своего мальчика, обхаживать, давать наставления, выполнять прихоти. Поначалу он не понимал, что откровенные капризы являются чуть ли не такой же его непосредственной обязанностью, как секс. Но потом, почитав литературу по психологии среднего возраста, сообразил. У пятидесятилетних женщин, которые берут себе молодых любовников, имеется комплекс матери. Потребность помогать кому-то более слабому разбираться в жизни, ласково журить за шалости, удовлетворять все, даже самые взбалмошные желания. Короче, половина женщин стремилась занять для слишком молодого партнера еще и место матери, старшего друга, а не только любовницы. Таким образом, и Рене приходилось брать на себя роль и мужчины, и мальчика-сына, которому иной раз хочется взбрыкнуть и выкинуть какое-нибудь коленце. Инфантильность, почти детские обиды приветствовались большинством клиенток. А раньше Рене считал подобные вещи недопустимыми в своей работе. Выяснилось все случайно. Одна дама, что называется, довела его до белого каления, и, наплевав на вознаграждение, Ноэль просто собрался и ушел, имея все основания полагать, что больше никогда с ней не встретится. По крайней мере, на правах любовника. Каково же было его удивление, когда дамочка примчалась на следующий день с извинениями, раскаянием и кучей подарков! Правда, вечером она все-таки не преминула слегка поругать глупого мальчика за такие амбиции, но была очень мила и внимательна все остальное время. Вот тут-то Рене и стал выдрючиваться направо и налево, с удивлением отмечая, что его старших подруг это не отталкивает, а, наоборот, привязывает к нему еще сильнее. У некоторых комплекс материнства был настолько сильно выражен, что приходилось порой прилагать массу усилий, чтобы разыгрывать инфантильность, которой Рене не отличался. Одна дамочка даже как-то раз надрала ему уши за невыпитое вовремя лекарство. Он так втянулся в эти игры, что иногда с ужасом отмечал, что переносит свои гипертрофированные обидчивость и своеволие на нормальных людей, которых, естественно, раздражает подобное поведение.
И вот сегодня, кажется, акценты поменялись. Джуди вышла из машины и, не проронив ни слова, направилась к лифту.
Рене, опередив ее, нажал кнопку. Чем же он провинился? Вроде бы выполнил все требования: говорил с этим Мартином на все предлагаемые темы, общался с его подружкой, во всех решениях поддерживал Джуди, согласился на фотосессию. Что не так? Не был достаточно эмоционален?
Лифт бесшумно поднимался вверх, за стеклянными дверьми мелькали этажи, люди. Служащие уже приступили к уборке коридоров, то там, то здесь можно было увидеть стройных горничных в белых фартуках. Рене недоумевал:
– Я что-то сделал не так? – решился он спросить напрямую.
Джуди удивленно обернулась.
– Что? Я прослушала.
– Ты ведешь себя так, словно я провалил операцию вселенского значения. – Ноэль скрестил руки на груди в знак протеста: не нравится, значит, можно расстаться сегодня же.
– Разве? – Джуди погладила его по плечу. – Успокойся, не ты причина моего раздражения. Не обращай внимания, я расстроена. Сейчас пойду полежу, а ты зайди минут через сорок. Есть серьезный разговор.
Рене только пожал плечами.
– Как скажешь.
Приблизительно через час он, пройдя через коридор, вошел в ее номер. О чем она хочет поговорить? Сколько ни думал Рене над этим вопросом, но ничего хоть сколько-нибудь путного в голову не приходило.
В номере пахло жасмином. Значит, Джуди устроила себе ароматерапию. Она всегда прибегала к ней в случае приступа мигрени. Джуди лежала на кровати в спальне с мокрым полотенцем на голове. Она не открыла глаза, когда вошел Рене, но по звуку шагов безошибочно определила его местонахождение.
– Сядь ко мне, мой мальчик. И какие же вы все-таки бываете глупые!
Ну началось! Общение с сыном плохо повлияло на Джуди, теперь ей все сверстники Мартина будут казаться неразумными мальчиками. Рене тяжело вздохнул и, нехотя натянув на себя маску инфантильного подростка, ответил:
– Не расстраивайся. Со временем все проходит.
– Я хочу попросить тебя об одной важной для меня вещи. О деньгах даже не спрашивай, хватит на безбедную старость, еще и твоим внукам останется.
Бесцеремонность Джуди насторожила Рене: обычно она не говорит о вознаграждении вообще, предпочитая просто оставлять его в конверте в номере любовника. А раз зашла речь о деньгах, значит, дело не из обычных. Она не замедлила подтвердить это предположение:
– Ты видел девчонку, которая решила окольцевать моего сына?
– Да, – спокойно кивнул Рене.
– Так вот. Эта дешевка решила сделаться миссис Теренс. У нее уже все распланировано, и она верными шагами идет к своей цели. Мартин умный мальчик, но женские чары способны скрутить любого, даже гении не могли порой устоять перед женской красотой. Так вот, постараюсь покороче: я не хочу, чтобы эта выскочка вошла в нашу семью. Твоя задача соблазнить ее. Думаю, проблем не будет. Завтра вы, скорее всего, поедете на скачки вдвоем, можешь приступать к своему заданию. Вскружи ей голову, делай что хочешь, но мой сын не должен жениться на этой… У меня даже слов нет.
Рене раньше как-то не замечал за Джуди склонности к интригам. Теперь же она предстала перед ним в истинном свете: львица, готовая сожрать любого, кто зазевался. Рене тяжело вздохнул. Пошлость и низость. Все из-за угла, все исподтишка. Ему захотелось просто встать и уйти, но Джуди, предчувствовавшая подобную реакцию, ухватила его за руку.
– Ты сделаешь это, Рене, или мы больше не увидимся. Больше того, я ославлю тебя по всем гостиным Лондона и Парижа. Сделаешь – и точка.
Рене хотел вырвать руку, но стоило ему пошевелиться, как Джуди буквально вцепилась в его запястье, даром что глаза ее по-прежнему были закрыты.
– Рене, тебе ничего не стоит окрутить эту интриганку. Сделай это ради меня. Я очень прошу. Один ее вид приводит меня в ярость.
Девчонка не понравилась Рене, но он, однако, не имел обыкновения за это мстить. Он даже пожалел, что принялся давать мудрые советы этой куколке. Если уж она сумела прыгнуть в постель к одному из самых видных женихов Европы, то, пожалуй, ни в чьих наставлениях не нуждается. Жалко будет разрушить ее надежды, все-таки старалась, добивалась, ломала себя. Рене мог не любить подобных людей (хотя и сам к ним относился), но всегда уважал их. С другой стороны, какое ему, собственно, дело? Пусть считает, что судьба поставила очередное препятствие на ее пути к цели. И усмехнувшись он ответил:
– Само собой, Джуди, мне будет даже весело развлечься с ней. Она заносчива не в меру. Пусть знает свое место.
– Вот и отлично, вот и отлично, – затараторила заботливая мамочка, – приступай прямо завтра.
– Да хоть сегодня.
Рене обвел взглядом высокий потолок. Последние слова он произнес с выражением какого-то пассивного, вялого пренебрежения ко всему вокруг. От того, на что он решился, стало противно, гадко на душе. А еще Джуди теперь упала в его глазах минимум на десять пунктов: такая же, как все. Сплетни, интриги, официальные приемы, обеды, деловые встречи – вот из чего состоит ее жизнь. Сплошной обман и самообман с утра до вечера. Хотя, в сущности, какое ему дело и до Анаис, и до Джуди, и до Мартина.
- Предыдущая
- 17/33
- Следующая
