Любимый плут - Джеймс Дина - Страница 49

• Предыдущая
• 49/84
• Следующая

– Заткнись, Герцогиня.

Даже с шишкой на челюсти и с синяком на виске, прикрытым тщательно зачесанными волосами, Джоко был красив. На взгляд Марии, он был красивее всех мужчин, которых она когда-либо видела. Его чудесные белокурые волосы были расчесаны на пробор и спускались по обе стороны высокого лба, уложенные с небольшим количеством макассарового масла. Он был свежевыбрит и от него чудесно пахло лосьоном для волос.

Мария почувствовала, что ее сердце сбилось с ритма.

– Ты такой красивый, Джоко.

Он взглянул на нее. На секунду его лицо стало открытым и беззащитным.

Этот взгляд был как удар. Он любит меня, – подумала она. Господи, помоги нам обоим. Он любит меня.

Пока они пили кофе и ели булочки со взбитым кремом, Мария не отводила глаз от Джоко. Он был просто великолепен. Не только потому, что ему очень шел новый костюм, но и из-за свежевыбритого лица и подстриженных волос, полностью изменивших его внешность.

Увидев, как он поморщился, протягивая левую руку к блюду с пирожными, она вспомнила, что он был зверски избит. Ей стала невыносима мысль, что его могут снова избить из-за нее.

– А что, если кто-нибудь в «Лордс Дрим» узнает его? – встревожилась она.

– Ох, мне трудно представить, что такое возможно, дорогая Мария. Тем более, когда он так одет, – миссис Эйвори взглянула на Джоко и улыбнулась, словно гордая родительница. – Никто в этом ужасном месте даже и не слышал о нем. Разве не так, молодой человек?

– Так, – пробурчал Джоко. Он все еще чувствовал себя как дурак. Застывшее выражение лица Марии сказало ему все, что ему нужно было узнать – он выглядел как расфранченный осел. Она смеялась над ним, он это понял. Да и любой здравомыслящий человек засмеялся бы. Вор Джоко Уолтон, разодетый как один из отъявленных светских щеголей Лондона – и как же он в это влип?

– Если даже кому-то покажется его лицо знакомым, – заметила Герцогиня, – его ни за что не признают в таком виде. Им и в голову не придет, что Джоко Уолтон может одеться так.

– Но если придет, они подумают, что я сошел с ума.

Эйвори проигнорировала его самокритику. Вместо этого она захлопала в ладоши от удовольствия:

– Значит, маскировка великолепна. Еще одна мысль ужаснула Марию:

– Но ведь придется потратить еще кучу денег.

– Чепуха, моя дорогая, – похлопала ее по руке Эйвори. – Это все для доброго дела. Мы должны спасти твою сестру. В то же время мы, может быть, выведем на чистую воду кое-кого из этого порочного круга.

Все трое молодых людей взглянули на нее.

– Что вы подразумеваете под «выведем на чистую воду»? – осторожно спросил Джоко.

– Просто я известила одного человека, о котором много слышала, – сказала ему Эйвори. Ее глаза возбужденно сверкнули. – Журналиста.

Джоко и Герцогиня переглянулись.

– Ревиллу все это здорово не понравится, – прошептал Джоко. – Не успею я плюнуть, как он засадит меня в Дартмур.

– Журналист из газетных новостей? – спросила Герцогиня.

– Точно. Его зовут Вильям Стид. Он работает в «Пэл мэл гэзетт». В скандальной хронике, разумеется.

– В скандальной хронике… – слабо пробормотала Мария.

– Это правильно. Не совсем «Таймс», но, тем не менее, эта газета читаема. – Эйвори улыбнулась, словно ребенок на вечеринке в свой день рождения. – Вильям – очень хорошая поддержка в таких случаях, как наш. Он искренне хочет помочь женщинам. Я послала ему сообщение.

– О Господи, – прошептал Джоко, вжимаясь в стул.

Герцогиня успокаивающе положила ладонь на его руку.

– Какое сообщение? – спросила она.

– О, я написала, что если он хочет получить великолепную историю, то должен сегодня вечером прийти в «Лордс Дрим». Замаскировавшись, конечно. Там он сможет увидеть и услышать все, что случится.

Несмотря на мрачное молчание, установившееся за столиком после ее сообщения, Эйвори ободряюще улыбнулась.

– Включая имена девушек, – вздохнула Мария. Каждый день, проведенный в попытках найти сестру, приносил ей все новые проблемы. Если газетчик упомянет имя Мелиссы в своей статье, ее репутация, несомненно, будет погублена навеки. Все шансы подбодрить ее и притвориться, будто ничего не случилось, будут потеряны.

– Сомневаюсь, что он использует имена девушек. Я уже говорила вам – ведь их эксплуатируют. Он вообще не будет использовать много имен – только имена преступников и тому подобных.

– Господи, пронеси, – прошептал Джоко.

– Не беспокойтесь, – попыталась убедить их Герцогиня. – Когда этот Стид вернется со своей историей в газету, издатель снимет ее из номера.

Мария с надеждой взглянула на нее.

– О нет, – заверила ее Эйвори. – Его редактор тоже борется с этим.

– Дартмур, – угрюмо предсказал Джоко.

Дверь открылась, бросив прямоугольник света на съежившуюся Мелиссу. Та подняла руки к лицу, чтобы защитить глаза от внезапного вторжения. Сквозь пальцы Мелисса различала чьи-то силуэты. По голосу она узнала Гермиону.

– Возьми ее отсюда, вымой и одень. Если она будет сопротивляться, позови Берта и Чарли.

– Она не доставит мне забот.

Мелисса более двух суток была без пищи и воды. Когда она попыталась заговорить, ее голос захрипел:

– Вам лучше отпустить меня. Теперь люди знают, где я.

– Они всегда знали, где ты, дурочка, – неприятно засмеялась леди Гермиона.

– Отпустите меня, – настаивала Мелисса, ее голос окреп. – Я не хочу быть тем, чем вы хотите меня сделать. Я буду сопротивляться. Обещаю, я буду сопротивляться. Вы еще пожалеете, если не отпустите меня.

– Значит, ты будешь сопротивляться? Хорошо. Я уверена, что Терри это понравится. Я бы советовала тебе поберечь силы. Все это я уже много раз слышала прежде, – леди Гермиона отошла в сторону, чтобы пропустить в дверь Несси. – Когда он потребует ее, одень ее по-турецки. Ты привыкнешь, девочка.

Мария закрыла глаза, прислонившись к широкой груди Джоко. Ее руки обняли его, притягивая к себе, но так, чтобы не причинить боли еще не зажившим ребрам.

– Рия, – шепнули его губы ей в волосы. Она чувствовала над головой его теплое дыхание.

Не открывая глаз, Мария вдохнула его запах. Запах чистой, новой ткани – шерсти и хлопка, запах мыла и лосьона для волос и, главное, запах самого Джоко.

– Не нужно тебе идти туда, – пробормотала она.

– Почему? – насторожился он.

– Тебя побьют. Тебя еще раз побьют.

– А как же твоя сестра?

Мария сделала короткое отрицательное движение головой, словно собираясь отказаться.

– Как же она? – нажал Джоко.

– Не знаю. Да, я люблю ее. Я люблю ее всем сердцем. Я хочу найти ее, но не хочу, чтобы тебя побили.

– Почему так?

– Потому что… – она повернула голову и прижалась щекой к его груди, чтобы он не видел ее лица.

– Почему? – настаивал он.

Мария почувствовала, что ее сердце сбилось с ритма. Ее грудь высоко вздымалась при каждом вздохе. Он был таким живым, таким теплым, и заставлял ее тоже ощущать себя живой. Ее тело было создано для его тела. Она чувствовала, как ее груди и чрево наливаются ноющей болью.

– Потому что… ты очень дорог мне, – Марии хотелось бы сказать больше, дать ему тот ответ, которого он желал, но она вспомнила предупреждение Герцогини. Кроме того, нельзя было допускать, чтобы Джоко был причинен вред. Она подняла голову: – Ты свободен от всяких обязательств по отношению ко мне. Я скажу Ревиллу, что не позволю тебе подставляться под опасность. Он не вменит тебе это в вину. Не ходи туда.

Джоко взглянул на нее глазами, синими, как небеса в промытый дождем день. Как он мог выглядеть одновременно и таким юным и таким взрослым? Он крепче сжал объятия, потянулся к ее рту для поцелуя, его губы прижались к ее губам, впивая их сладость.

Голова Марии кружилась, когда она прервала поцелуй и отстранилась от Джоко. Тот поправил шелковый цилиндр в надлежащее положение:

• Предыдущая
• 49/84
• Следующая