Врата тьмы - Хафф Таня - Страница 19

В восьмом иннинге не были замечены две грубые ошибки, а обожаемый болельщиками звездный игрок затеял спор с судьей о правомерности третьего удара и был удален. Рев перешел в рычание.

В девятом иннинге «Тиграм» удалась только одна пробежка к дому, но «Сойки» вообще будто не видели мяча.

Окончательный счет: три — два в пользу «Тигров».

С трибун орали «Нечестно! Нечестно!», и начался хаос.

— До чего же это не по-канадски, — проворчал Роланд. — Драка? Просто не верю.

Камера крупным планом выхватывала искаженные гневом или страхом человеческие лица. Диктор добросовестно старался воспроизводить происходящее:

— Выходы забиты людьми… Родители поднимают над головой детей, чтобы их спасти… Полиция пытается восстановить порядок… О Господи, у этого типа бита…

Телекомментатор только повторял:

— Черт побери, черт побери, черт побери… — пока кто-то не отключил микрофон.

Камера плыла по стадиону и нашла лишь крошечный, островок тишины. Прямо за площадкой дома, отделенный от бушующей толпы двумя рядами скамеек, сидел темноволосый человек и спокойно ждал. Когда камера дошла до него, он поднял голову и улыбнулся.

— Это он! — в один голос крикнули Ребекка и Роланд. Дару встретила взгляд голубых глаз с экрана, и сердце ее сбилось с ритма.

И тут вдруг изображение вспыхнуло всепоглощающим белым пламенем, и экран стал темным.

«И возвращаясь к главной новости дня: в результате беспорядков на стадионе «Экзибишн» четверо человек погибло и семнадцать ранено. Обвинения не предъявлены никому. Полиция не сообщает имен погибших до извещения родственников. Это был шестичасовой выпуск новостей, читал Хизер Хан».

Новости кончились, полицейский за столом приглушил радио и покачал головой. По радио все это выглядело очень спокойно: четверо убитых, семнадцать раненых, все ясно и просто, и никому нет дела до грохота и смрада, до той беспомощности, что испытывает человек при виде ярости сорокатысячной толпы. Ладно, это с точки зрения полисмена, а она мало кому интересна.

Он подтащил поближе к терминалу пачку рапортов об арестах и стал вводить информацию. Из всего связанного со стадионом наихудшим оказалась писанина. Во всех отделах нехватка народу: косивший город грипп явно отдавал предпочтение полиции — и как раз только двойной работы недоставало. Полицейский поморщился, разбирая каракули своего коллеги.

— Привет, Харпер! — Помощница шлепнула ему на стол еще пачку бумаг.

— Это тебе «привет»! — буркнул он. — Ну, Войтович, если ты эту фигню принесла не себе, а мне, лучше б тебе не родиться!

Она похлопала рукой по пачке возле своего терминала, и несколько минут в комнате слышалось только щелканье клавиш в четыре руки.

— Так уже известно, из-за чего была драка на стадионе?

Он мельком взглянул, как ее пальцы бойко летают по клавишам, и невольно позавидовал — это не то что у него, когда каждую букву минуту ищешь, а потом еще и правишь.

— Ты что, новости не смотрела? «Сойки» проиграли!

— Это не новость, — парировала Войтович. — И не причина для драки.

— Само собой — нет. — Харпер размял пальцы. — Во-первых, «Сойки» проиграли «Тиграм». Это многим не понравилось. Во-вторых, судьи сильно наляпали. Случается, но это не понравилось еще куче народу. В-третьих — это могло явиться причиной для во-вторых: пекло такое, что на шлеме у бэттера яичницу можно зажарить. В жару люди легче выходят из себя и проявляют это в действии намного охотнее.

Она скептически хмыкнула, и Харпер объяснил:

— Эту психологическую муть излагали нам в академии. Я бы скорее удивился, ежели в такой разгоряченной и злобной толпе драки не было б.

— А почему телекамеры сгорели?

— Что за камеры? Не слыхал.

— Вспышка яркого света, и все телекамеры сгорели. Я до смены смотрела игру дома.

— Пришельцы! — понизил голос Харпер.

Войтович взвела очи к небу.

— Ага. Маленькие зеленые болельщики «Соек».

— Ладно, террористы.

— Приехали на игру прямо из Буффало. Давай серьезно.

— Хорошо, сдаюсь. — Он поднял руки вверх. — Не знаю я, почему сгорели телекамеры. И в гробу их видал.

— А почему драка прекратилась так же внезапно, как началась?

— А кто может предсказать, что толпе на ум взбредет?

— Нет, — покачала головой Войтович, вспомнив увиденное по телевизору. — Тут что-то в корне неправильно.

— Драка и беспорядки, — напомнил Харпер. — Что тут может быть правильного?

— Да ладно, ты меня понял.

Он с минуту помолчал и пожал плечами.

— В жару люди ведут себя странно.

— Сейчас же только июнь!

— В том-то и дело. Храни нас, Господи, в июле и августе!

Дару выключила телевизор. В новостях ничего для них нового не было, а Эван до сих пор не вернулся.

— Ну… — беспомощно произнесла Дару и посмотрела на Ребекку с Роландом.

— Серьезный предмет, — пробормотал Роланд и потянулся за гитарой. — Поверни его другой стороной — и увидишь выход.

— Как все просто! — воскликнула Дару с изрядной долей сарказма.

— Что повернуть другой стороной? — спросила Ребекка.

Он не спешил с ответом.

— А что я должен сказать? — спросил наконец Роланд. — Ставим фургоны в круг и занимаем оборону? Организуем спасательный отряд — и за ним? Так мы даже не знаем, где он. Он мог уже погибнуть — и мы все в заднице. Это ты учла?

Роланд провел ладонью по струнам, вздохнул и прислонился лбом к полированному дереву.

Дару попыталась было сказать, что именно она думает о таких пораженцах, но Ребекка тронула ее за плечо.

— Ты не сердись на него, Дару. Он волнуется за Эвана и от волнения не знает, что говорит.

Роланд в растерянности поднял глаза.

— Прости. Она права.

Зазвонил телефон. Дару с Роландом аж подпрыгнули, но Ребекка, словно этого только и ждала, плюхнулась на колени и вытащила его из-под кровати. Телефон зазвонил снова.

— Это Эван! — сказала Ребекка.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Роланд, пока Дару прикладывала трубку к уху.

Ребекка показала зажатый между большим и указательным пальцами конец провода.

— А он не воткнут.

— Так, так, понимаю. Приеду. Пятьдесят второе отделение? Почему так далеко? Переполнены? Понимаю. Да, знаю где. Не больше пятнадцати минут. Да, до встречи.

Дару повесила трубку, глубоко вздохнула и сообщила:

— Это Эван. Я поеду его выкупать.

— Выкупать?

— Ну да, поручиться. — Ее губы чуть изогнулись. — У него нет никаких документов.

Роланд хихикнул. Дару вслед за ним. И оба расхохотались, едва переводя дыхание, а Ребекка смотрела на них и ничего не понимала.

Все еще смеясь, Дару сгребла сумочку и пошла к двери.

— Постараемся вернуться как можно быстрее, — сказала она, уже на выходе.

Роланд вытирал выступившие слезы.

— Документов нет, — повторил он и снова зашелся в хохоте. — Ой, не могу! Документов!

Ребекка покачала головой. Иногда эти так называемые нормальные ведут себя совершенно по-идиотски.

Дару размашисто вышагивала, не глядя под ноги, по неровному тротуару перед пятьдесят вторым отделением. Как они посмели сунуть ей штраф за парковку, когда она простояла всего минуту или две! Ну ладно, пусть десять, а где тут парковаться прикажете? В даунтауне место искать — это как зубы рвать, даже того хуже. Погодите, она уж этим копам вместе со своими двадцатью баксами сообщит половину того, что о них думает — мало не покажется. И тут неведомая сила толкнула ее в плечо, она стала падать, но чья-то мощная рука подхватила ее, удержала и подняла.

— Спасибо! — рявкнула она своему спасителю, а потом взглянула в его лицо. И тут ее сердито сжатые губы растянулись в улыбку, и в ответной улыбке она просто утонула. Не думая, как это выглядит со стороны, Дару стояла и смотрела ему вслед, а парень со своим спутником залез в старый побитый японский пикап и уехал. Черт возьми, он даже был не в ее вкусе: слишком молод, слишком ярок, слишком красив — а она зареклась встречаться с мужчинами намного красивее ее самой — и абсолютно неотразим.