Не лучшее время для любви - Маккена Шеннон - Страница 17

Фарис оставил на столе деньги, подошел к прилавку и подмигнул Джо.

– Надо бы тебе извиниться перед той официанткой. – Он использовал голос, который подходил его скромной внешности. – Ты был к ней несправедлив.

Джо Пантани удивленно посмотрел на него, затем подергал золотую серьгу в ухе и скрестил на груди толстые руки.

– Да что ты говоришь! Только твоего мнения мне и не хватало, приятель!

Фарис посмотрел ему в глаза. Он заметил своим внутренним зрением маску нависающей над этим тучным человеком смерти.

– Ты только что потерял одного из постоянных клиентов и лучшую официантку, – сказал Фарис. Не говоря уж о своей никчемной жизни.

Джо расхохотался:

– Ты разрываешь мне сердце. Может, пойдешь следом за ней, пока я не расплакался?

Фарис повернулся и вышел из ресторана. Марго была снаружи. Она стояла, зажав рот рукой, чтобы не разрыдаться.

Храбрый ангел! Душа Фариса болела. Ему хотелось спуститься к ней птицей и увезти подальше отсюда. Но страх и боль были ее инициацией.[6] Очищающим огнем, который выжжет ее невосприимчивость к новой жизни, что ждет ее с ним.

Когда Марго отъехала, Фарис сел в машину, включил ноутбук, запустил беспроводной модем, активировал «жучок», который спрятал в ее машине, и поехал следом на приличном расстоянии. Он притормозил позади красного «камаро» Джо Пантани, набрал в базе данных его номер и получил домашний адрес. Заодно он просмотрел записи полиции о его нарушениях.

У Джо была слабость к быстрой езде. Ай-ай-ай, плохой мальчик! Что ж, больше он не сможет потакать своим слабостям.

Джо Пантани сделал свой выбор. Он уже ходячий труп.

«Я не виновата. Я вообще ни в чем не виновата». Нытье, нытье, нытье. Хотелось самой себе залепить пощечину. С детства ее бедой был длинный язык. Хотя сейчас уже поздно думать об этом. Глупо переживать из-за никчемной работы, когда у тебя серьезные неприятности.

Марго припарковалась на улице за домом. Страстный и сладкий поцелуй Дейва не шел из головы. Он занял все ее мысли, не оставив практически ничего для Снейки или Джо Пантани. Он хотя бы слегка приукрасил ее жизнь.

Нет, пора положить этому конец.

Марго выбралась из машины, захлопнула дверцу и поскрежетала зубами.

Не время для этого.

Она посмотрела на крыльцо и подумала о том, что ей еще предстоит смывать кровь. Как бы она хотела, чтобы в ней жила сущность, способная красть и обманывать, не терзаясь муками совести. Она бы могла угонять машины и уходить от преследования – этакий Рэмбо в женском обличье. Она бы смогла набить морду любому маньяку, спрыгнуть на парашюте с небоскреба и зашить рваную рану на своей же руке.

Но таких навыков у нее не было. Она – тряпка с самого рождения. Ей всегда нравились горячая ванна с пузырьками, шелковые сорочки и шоколадные трюфели. Она знала все о теории дизайна, об искусстве и архитектуре двадцатого века и делала наброски, как настоящий профессионал. А еще из нее вышла бы неплохая продавщица, а пасту кабонара[7] она делала – пальчики оближешь. Но в тот день, когда в школе учили взрывать машины и прыгать по крышам, она решила прогулять. Ах если бы она занималась рукопашным боем, но нет, она была тщеславной девочкой, ей нужны были аэробика, бальные танцы и уроки вязания.

Она великолепно танцевала танго, но что это даст, когда она встретится лицом к лицу со Снейки?

Быть вне закона – целое искусство, и ей оно никак не давалось. Для начала, она совершенно не умела врать. Далее, она не умела сбегать, не заплатив аренду за жилье. Да что там, она не могла сорваться с места, не сдав книги в библиотеку. Но как знать – быть может, в конце пути все переменится?

Черт, об этом лучше даже не думать! Хотелось завыть в голос.

Она надеялась, что выходки Снейки не связаны с ужасными событиями в Сан-Франциско. Хотелось верить, что ее поддельные документы, перемещения автостопом и сложный авиаперелет замели следы. Но и в происшествиях, имевших место восемь месяцев назад, и в появлении мертвой собаки и крови на пороге чувствовалась одна и та же рука.

Она вообще не понимала, зачем Снейки играет с ней в кошки-мышки. Она же ничего собой не представляет. Официально ее вообще нет. Он мог просто пустить ее на фарш, и никто на свете не узнал бы об этом.

Разве что Дейв мог вспомнить о ней пару раз.

Ну да, размечталась! Возможно, Снейки хочет, чтобы она пустилась в бега, тогда будет хоть какой-то интерес в преследовании. Неприятная мысль, да и бесполезная. Лучше забыть о ней и жить дальше в том же бешеном ритме, чтобы некогда было бояться. Жить моментом. Она осмотрелась по сторонам, подбежала к крыльцу и застыла как вкопанная.

Крыльцо и стены были свежевымыты пахнущим сосной раствором. Значит, Дейв вызывал уборщиков. Какой душка! Нa глаза навернулись слезы. Она ведь так и не сможет поблагодарить его.

Она скинула грязную форму, надела джинсы, безрукавку и взяла на кухне несколько целлофановых пакетов. Она бегала по дому и скидывала в пакеты столовые приборы, посуду, собачью еду, игрушки, губку, жидкость для мытья посуды, миску Майки, его корзину – одним словом, все, что подворачивалось под руку. Календарь с феями напоминал ей о маме. Фотографии напоминали о красивой жизни за стенами этого вонючего болота. Альбом с набросками, дневник. Единственное приличное платье она сложила в отельный пакет вместе с туфлями. Золотой кулон она засунула в карман джинсов.

После сборов Марго отправилась прямиком в ломбард. Она торопливо пошла к машине, боязливо оглядываясь по сторонам. Возможно, Снейки и сейчас наблюдает за ней. Нужно придумать какой-нибудь хитрый маневр, чтобы сбить его с толку.

К черту! Она может сделать только то, что может.

Фарис наблюдал за Марго в мощный армейский бинокль. Она вышла из ломбарда на Кэпитол-Хилл через десять минут после того, как зашла туда. Он жадно смотрел, как она садится в машину. Безрукавка давала простор воображению. Это раздражало. Когда она будет принадлежать ему, он не позволит ей так одеваться.

Марго тронулась с места. Фарис подождал, пока машина скроется за поворотом, и пошел в ломбард. Глаза не сразу привыкли к полутьме помещения. Тощий мужчина лет сорока сидел за стеклянным прилавком, на котором были выложены часы, украшения, пистолеты. Он улыбнулся вошедшему, показывая кривые желтые зубы.

– День добрый, что желаете?

Фарис вежливо улыбнулся и подошел к прилавку.

– Я хотел бы знать, что продала девушка, которая только что заходила.

– Я вас понимаю. Сам бы дал ей двадцатку сверху, если бы она оставила телефончик, да только эти стервы сисястые все одинаковые. Даже когда у них проблемы, один черт смотрят на нас, работяг, сверху вниз. – Мужчина заметил холодный взгляд Фариса и забеспокоился. – Вы же не муж ей, а?

– Пока нет. – Фарис выдавил улыбку. Нервный смех мужчины прозвучал как лай собаки.

– Это… в смысле… Фарис ждал.

– Я могу посмотреть, что она продала, – терпеливо повторил он.

Мужчина достал тяжелый кулон в виде змеи и выложил на стекло.

– Восемь сотен, – сказал он.

Небось дал Марго не больше полтинника.

– Я дам тебе за него пятьсот, – сказал Фарис. Мужчина потупился.

– Не пойдет, это же чистое золото, да и вещица антикварная. Она стоит по меньшей мере…

– Ладно, шестьсот, – сказал Фарис, улыбнувшись, когда в глазах мужчины загорелся алчный огонек. Он мог позволить себе быть щедрым – пусть порадуется перед смертью. Он видел символ тайного ордена змеи. Свидетель должен умереть. Кроме того, будет неплохая разминка перед сложным днем.

– Пока не пробили чек, не могли бы вы, – Фарис указал на пыльную гитару без струн, что висела под самым потолком, – показать мне вон ту гитару.

Продавец удивился.

– Да пожалуйста, только у меня найдутся гитары куда лучше этой, если вы желаете…

– Я бы хотел взглянуть на ту, если вас не затруднит, – настаивал Фарис.