Фармацевтическая и продовольственная мафия - Броуэр Луи - Страница 15

«Я только констатирую тот факт, что медицина рассматривается большинством врачей, как один из немногих видов промышленного производства и считаю, что на них возложена особая ответственность поступать так, как они поступают сейчас. Я думаю, что при подобном подходе к этой проблеме они могут, при определённых обстоятельствах, серьёзно посмотреть друг другу в глаза».В заключение можно задать вопрос: что полезного внёс Клод Бернар в науку и в медицину в частности?

Ответ будет таким: совершенно ничего.

Собственно говоря, он признал это и сам, когда лежал на своём предсмертном одре: «Наши руки пусты...».

А что говорить о Луи Пастере, который в бактериях и вирусах видел основную причину различных заболеваний?

Он совершенно не желал признавать того, что теперь уже доказано: микроб развивается или только в ослабленном организме, или вследствие его химического отравления, или в том случае, если организм остаётся без какого-то главного для него элемента, с помощью которого он поддерживает свою иммунную систему.

Микробы являются ни чем иным, как отягощающим фактором, порождающим видимые проявления болезни. И только вследствие какой-то небрежности или ошибки, ещё в XIX в. наука была направлена по ложному пути, рассматривая человека, как объект для физиологического и механического изучения и при этом, не учитывая жизненно важного принципа, формирующего из живых существ организмы невероятной сложности.Для Луи Пастера и Роберта Коха микроб представляется уже в виде болезни, а проявление болезни — следствием заражения микробом. Но теперь нам известно, что микроб не всегда вызывает болезнь, которую ему приписывают, а болезни могут возникать не только из-за присутствия микробов в живом организме.Большинство энциклопедий приписывает Луи Пастеру открытие — микробы не возникают на пустом месте, а появляются от других микробов и их может разрушить только высокая температура. Но такое открытие было сделано Ладзаро Спалланцани ещё в прошлом веке! В дальнейшем Луи Пастер лишь проверил на практике это открытие Спалланцани о том, что для гибели микробов необходима соответствующая температура.

Не нужно также забывать, что скромный Антуан Бешан, доктор медицинских наук, профессор химии и физики, лектор Парижского университета, первым сформулировал микробную теорию. Документы из официального архива доказывают также, что Бешан раньше, чем Луи Пастер, сделал открытие о происхождении болезни шелковичного червя. Поэтому сегодня мы вправе утверждать, что Пастер лишь успешно воспользовался открытием других учёных.Таким образом, можно констатировать тот факт, что медицину и её обязательное приложение — фармацию — нельзя рассматривать, как научные направления, а скорее, как искусство, которое, с большими трудностями, начало свой дебют ещё в XX в. А что можно ожидать на заре XXI в.? Медицина и фармация не опираются на какие-либо научные критерии, а скорее на ошибочные данные, и это вызывает особую тревогу, ибо они идут порой на плутовство, и поэтому в ближайшем будущем от них можно ожидать самого худшего.

Чего ожидали, то и произошло: были потрачены целые десятилетия на, так называемые, исследования, которые нанесли огромный ущерб как больным, так и здоровым.

Энциклопедический словарь Ларусс и некоторые другие энциклопедические издания дают следующие определения медицины: «Это наука, которая определяет способы сохранения здоровья и лечения болезней» и фармации: «Искусство изготовления лекарств».Эти определения неверны. Медицина не является наукой.Что касается фармации, то в старые времена аптекари отдавали все силы искусству изготовления лекарств, но с появлением фармацевтических предприятий это искусство превратилось в обычную коммерцию.Как правило, фармацевт обязан был знать о возможных последствиях химического взаимодействия лекарств, предписанных в рецепте, и вовремя принять решение о недопущении их содержания в одном и том же рецепте, если он отдавал себе отчёт в той опасности, которая может ожидать пациента. Но так не происходит или по причине незнания фармацевтом побочных явлений выписанных лекарств, или кого-то из продавцов лекарств устраивает подобный рецепт.

Вот почему в рамках моего труда можно проследить, в каких специфических взаимоотношениях находятся представители этих профессий, как между собой, так и с основной массой населения, которая, до последнего момента, выказывала им полное доверие.Но подобное доверие было подорвано. За последние пятьдесят лет внутри западного общества произошла значительная эволюция буквально во всех областях, и особенно в области экономики. Технический прогресс буквально потряс трудовой мир. Менталитет и нравы изменились сами и повлекли за собой изменение многих ценностей.Избежал ли мир медицины и фармации подобных изменений? Конечно, нет. Фармацевт, а прежде аптекарь, который мог гордиться своим искусством изготовления лекарств, с появлением новых лабораторий стал простым коммерсантом.

Что касается медицины, которая и прежде не претендовала называть себя наукой, то придерживается ли она своего рода искусства или стала простым распределителем медикаментов под влиянием тех же самых лабораторий?Вот те самые вопросы, на которые я попытаюсь ответить со всей объективностью.Ввиду того, что фармацевтические лаборатории занимают важное место в деятельности этих двух родственных профессий, я попытаюсь выяснить, что представляют собой эти предприятия, производящие не только медикаменты, но и химические субстанции в большинстве синтетического происхождения, предназначенные для растений, животных и человека. А также будет изучено, какой вред несут эти субстанции для почвы, воздуха, человека и, в конце концов, для продуктов питания.

Эти промышленные предприятия создали несоизмеримое загрязнение, поставив под угрозу существование многих, как неодушевленных, так и одушевленных видов. В Берне (Швейцария) во время последнего международного конгресса по вопросу охраны окружающей среды я закончил своё выступление следующими словами, которые прозвучали, как призыв международному общественному мнению:

«Защищать озонный слой — это хорошо, но более важно было бы позаботиться о решении проблемы медикаментозного и продовольственного загрязнения. Пришло время обратиться к разуму и начать биологический способ ведения сельского хозяйства. Наступило время возвратиться к гуманной медицине. Вопрос стоит о выживании человечества».

Подобные утверждения являются основой моей работы, и я прошу коллег извинить меня за некоторую жёсткость в изложении своей позиции.В конце 1989 г. один журнал с периодическим изданием 3,5 млн. экземпляров напечатал мою статью на шести страницах: « Медицина — роковая профессия». Со статьёй ознакомились более 10 млн. читателей и, возможно, сделали поспешные и ошибочные выводы.В феврале 1990 г. другой журнал, выпущенный практически таким же тиражом, напечатал мою статью «Врачи, начинается настоящий кризис...» на пяти страницах.Широкие массы читателей были проинформированы, почему медицина продолжает игнорировать сложившуюся обстановку, придерживаясь «страусиной» политики, и не стремится реформироваться. Для этого оказалось необходимым засвидетельствовать фактическое положение медицины, даже если это было кому-то неприятно. Вот именно поэтому я и посвятил себя экологии человечества.