Голос крови - Локнит Олаф Бьорн - Страница 33

– Я туда не полезу, – упрямо повторил Кайлиени. – Мне еще жить охота. Эллар, не горячись. Давай сначала узнаем, стоит ли игра поставленного на нее золота.

Спор грозил затянуться, перерастя в бесконечный обмен доводами «за» и «против». Мне стало тоскливо, я выглянула за угол склада – узнать, почему затихли голоса – и обнаружила, что торги окончены. Вечерело, гномские лавки закрывались: хозяева выставляли на окнах толстые деревянные и железные ставни, двери закладывались тяжелыми засовами. Последние покупатели задерживались у прилавков, чтобы взглянуть на приглянувшуюся вещь, перед тем, как уйти. Меня вроде бы никто не замечал, краем уха я различала голоса заморийца и Эллара, и неудивительно, что, услышав собственное имя, я едва не подпрыгнула.

– Это ты – Дана Эрде? – повторил человек, с первого взгляда – местный уроженец, купец средней руки, только что вдумчиво перебиравший украшения гномской работы на прилавке.

Луну назад я бы кивнула, не раздумывая. Сегодня же тихонько свистнула, привлекая внимание Рабирийца, и шевельнула запястьем, проверяя, как поживает стилет, спрятанный в рукаве, и смогу ли я быстро вытряхнуть его из ножен.

Человек, совершенно правильно истолковав мои движения, попятился. Эллар тенью просквозил вдоль стены, застыв неподалеку от меня. Аластор одним гибким кошачьим движением оказался рядом, безмятежно проворковав:

– Возможно, ее зовут именно так. Какое тебе до этого дело, мой друг?

Неизвестный сделал еще шажок назад. Встряхнулся, пытаясь придать себе уверенности.

– Денежное, само собой, – заявил он. – Потолковать бы насчет большого такого камешка цвета крепкого аргосского…

– Возможно, нас бы и заинтересовал подобный камешек, – по-прежнему невозмутимо и даже равнодушно откликнулся месьор Кайлиени. Я на всякий случай прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего и не испортить разговор. – Но сначала я бы хотел знать, из какого колодца ты черпал свои сведения?

– Из чамганского, – человек беспокоился, хотя изо всех сил пытался это скрыть. – И болтать мне некогда. Сведения верные. Моя цена – три сотни империалов Турана. Будете платить – будем говорить. Не хотите – найду кого другого.

У меня не было трех сотен империалов. У Эллара – тоже, разве что он решится зайти в ближайшую оружейную лавку и заложить меч. Мы могли бы попросить в долг у Ши, но согласится ли осведомитель ждать?

Позади меня что-то глуховато звякнуло – как пересыпающиеся монеты в кожаном мешке.

– Заплати ему, – произнес Эллар таким жестким голосом, что Альс не решился спорить. Неведомо откуда возникший кошель стремительно перешел из рук в руки.

– Ваш камешек видели у карликов Чамгана, – не проговорил, просвистел быстрым шепотом человек. – Но его там больше нет. Увезли четвертого дня, вместе с караваном. В ихние крысиные норы под Кезанкией.

– Куда?.. – переспросила я, но опоздала – незнакомец на удивление споро юркнул в ближайший темный переулок, став тенью среди неверных шадизарских теней.

– Кезанкия, – задумчиво протянул Аластор. – Бывшее великое королевство Хадходронд… Нет, на меня можете смело не рассчитывать. Лучше забраться в Чамган или сунуть голову в петлю, чем туда. Дорогу, так и быть, покажу. Эллар, с каких это пор ты начал баловаться нашими жульническими проделками? Что ты всучил этому предприимчивому болтуну – камешки или песок? И откуда ему так много известно?

– Он унес настоящее золото и он не лгал, – буркнул Рабириец, и упрямо молчал всю дорогу до владений Ши Шелама. Альс покинул нас возле Каменного рынка, обещав придти завтра утром и язвительно пожелав доброй ночи.

Какое уж тут «доброй ночи», если я почти до самого утра ломала голову над загадкой, как двое самоуверенных авантюристов смогут проникнуть в пределы исконных гномских владений и тем более – унести оттуда драгоценность!

Ничего не придумав, я решила положиться на удачу. Добравшись до места, что-нибудь сообразим. Отец говорил, что не бывает дверей, которые невозможно вскрыть, и тайн, которых нельзя разгадать.

Окрестности Кезанкийских гор.

23 день Третьей весенней луны.

Дорога на Кезанкию начиналась от расположенных в полуночной части Шадизара ворот, закономерно носивших имя Кезанкийских. Замощенная на протяжении первой лиги, далее она становилась хорошо наезженным проселком, и бежала через плоскую степь к видневшимся на горизонте синеватым всхолмьям. Солнце еще не успело выжечь местную скудную зелень, и степь цвела: сизовато-серые волны ковыля, островки тюльпанов, желтые соцветия дрока и пряный, горький запах полыни. Сбиться с пути или заблудиться невозможно – две глубоко проложенные колеи послушно ложились под копыта лошадей, и с Полуночи долетал тихий, заглушенный толщиной скал Зов.

Два дня назад мы распрощались с месьором Ши Шеламом и его гостеприимным домом. Узнав о нашем намерении наведаться в Кезанкию, почтенный шадизарец высказал изрядное сомнение в здравости наших с Элларом разумов. С трагическим видом, который он столь умело напускал на себя, Ши пожелал нам легкой дороги, присовокупив, что надеется увидеть нас живыми и невредимыми. Ради этого он даже готов сделать щедрое пожертвование в храмы Бела и Астэйра, ибо в своем несомненном безумии мы чем-то ему симпатичны. Если же мы не вернемся, то новый вид черных маков получит название «Печаль по безвременно усопшим друзьям»…

Я утащила Эллара прежде, чем он и месьор Ши опять затеяли перепалку относительно делянки в Карпашских горах, обвиняя друг друга в неумеренном стяжательстве и излишней склонности драматизировать события.

Аластор Кайлиени выполнил обещание, честно сопроводив нас до конца выложенного известняковыми плитами участка дороги. Бывший протектор выглядел на удивление серьезным, надавал уйму полезных советов и пообещал: коли мы не объявимся спустя две седмицы, он попытается выторговать у гномов хотя бы наши бренные останки – для надлежащего захоронения.

Мощеный тракт закончился, пепельный жеребец Эллара, моя рыжая кобыла и груженый вьюками соловый мерин запылили по проселку. Я обернулась, помахав на прощание казавшемуся очень одиноким среди огромной степи под голубоватым небом Аластору. Мы пришли и ушли, а он оставался – со своим любимым и сумбурным городом у подножия Карпашских гор, с начинающимся мятежом против немедийских властей, со своими ворами, мошенниками, содержателями таверн, уличными лицедеями, ростовщиками и шлюхами. Они удивительно походили друг на друга – Аластор Кайлиени и Шадизар. Иногда мне казалось, будто я чего-то недопоняла, не уловила крохотной малости, лежащей на поверхности. Эта малость позволила бы мне окончательно разобраться в странных отношениях между месьором Альсом и местом его проживания. По-моему, Эллар отлично знал секрет своего приятеля, но я решила не приставать к нему с расспросами. Пусть в мире будет одной загадкой больше. Когда-нибудь догадаюсь сама.

Кони рысили по равнине, отроги Кезанкии с каждой пройденной лигой становились все ближе, а я качалась в седле и вспоминала, что мне известно о подгорных королевствах.

Когда-то (если верить летописям, изысканиям ученых Тарантии и Бельверуса, а также легендам, услышанным мною от отца, это «когда-то» отстояло на добрых десять – пятнадцать тысяч лет) гномы основали под Кезанкией самое огромнейшее из своих царств. Звалось оно Хадходронд – не знаю, переводится ли как-нибудь это слово, или Мориа, «Черная Бездна». Мораддин Эрде утверждал, будто на те далекие времена приходился расцвет народа двергов, державших под своей рукой не только Кезанкию, но также не существующие ныне Голубые и Туманные горы, да вдобавок выветрившийся и осыпавшийся Железный Кряж у границ Гиркании. В сокровищницах гномов скопились невиданные и неслыханные богатства, они создавали столь великолепные украшения и оружие, ради обладания которыми надменные альбийские короли нарушали клятвы и начинали войны…