Светорада Янтарная - Вилар Симона - Страница 67
- Предыдущая
- 67/112
- Следующая
Александр сперва как будто не замечал ее, но вот он ударил длинной битой по мячу, развернул коня и резко натянул поводья. Сильный разгоряченный жеребец так и взвился под ним, но уже в следующее мгновение покорно упал на четыре ноги, повинуясь умелому наезднику. Крепко ухватившись одной рукой за поводья, Александр сдерживал его, а другой заслонялся от солнца, чтобы разглядеть княжну.
Светорада в знак приветствия подняла руку, почувствовала, как сильно забилось сердце. Была ли она рада их встрече? Опасалась ли ее? Она не знала. Поэтому, когда Александр, гарцуя, поехал в ее сторону вдоль ограждения циканистра, улыбка княжны выглядела едва ли не вымученной.
Приблизившись, кесарь посмотрел на нее снизу вверх.
– Ты все– таки пришла…
– Мне было плохо без тебя.
– Знаю.
Он вдруг ловко встал ногами на спину коня, ухватился руками за перила, подтянулся и ловко запрыгнул на трибуну. Теперь он стоял совсем рядом.
– Я ведь не изменился, Ксантия. Я остался все тем же. И если ты хочешь жить со мной, тебе придется принять меня таким, каков я есть.
– Я готова.
– И ты не будешь интриговать у меня за спиной? Ты примешь мое окружение, каким я хочу его видеть?
– Я скучала по тебе, – только и сказала княжна, дивясь, как трудно ей дались эти слова. Правда, когда Александр обнял ее, она ощутила что– то похожее на успокоение.
Однако рассчитывать на спокойную жизнь во Влахернах она не могла. Княжна поняла это в первый же вечер, когда отдыхала, расположившись в отведенных ей богатых покоях. Дворец был полон шума, громкой музыки и взрывов хохота. Мимо ее покоев то и дело кто– то пробегал, откуда– то доносился пронзительный визг, лаяли собаки, кричали мартышки, нестройно и навязчиво звучал орган, как будто какой– то подвыпивший музыкант пытался сыграть на нем плясовую. Испуганная Дорофея закрылась в молельне и не вставала с колен перед иконой, Светорада же сидела мрачная и решительная, ожидая Александра. Правда, в первый вечер он не стал ее беспокоить.
На другой день он велел ей выйти, сказав, что по старинному, еще римскому, обычаю они предпочитают вкушать пищу, лежа на кушетках, и даже указал на место подле себя. Угощая Светораду кусочками сушеной дыни, ловя и целуя ее запястья, он объяснял:
– Здесь у нас все, как в великом Риме – еда, развлечения, игры. А вот, погляди, мое новое приобретение – Хассе. Он арап, но какой миленький, не правда ли?
Светорада посмотрела на стоявшего за ложем Александра юного темнокожего раба, почти мальчика. Он был в одной набедренной повязке, с золотыми браслетами на тонких руках и держал огромное опахало из розовых страусовых перьев, которым мерно овевал голову кесаря.
– Действительно мил, – заметила Светорада. – Только какой– то сонный.
Александр засмеялся, откидываясь на подушки.
– Было бы удивительно, если бы он не был сонным после того, каким спросом пользовался прошлой ночью. Правда, Константин? Признаюсь тебе, Ксантия, наш Константин Дука просто без памяти влюблен в Хассе.
Таким бесстыдно откровенным Александр еще никогда с ней не был. Она заставила себя посмотреть ему в глаза.
– Я ждала тебя этой ночью.
Он поймал и прижал к своей небритой щеке ее ладонь.
– Я исправлюсь, обещаю. – И повернулся к Константину: – Не правда ли, она у меня настоящая красавица!
Константин осклабился, но все же поцеловал кончики своих пальцев, причмокнул губами.
– Она манит, как свежий плод.
И он любезно протянул княжне очищенный апельсин.
Да, Светораде пришлось привыкать к этой необычной для нее жизни. Фантазии Александра по поводу устройства развлечений не имели границ. То он приглашал актеров и мимов, и они являли гостям почти забытое в Византии искусство театра, то вызывал прямо в зал дрессировщика со львом, и гости испуганно лезли на тумбы и карнизы, когда с хищника снимали ошейник. Порой Александр устраивал пир с переодеваниями, на который являлся в костюме митрополита, Константина наряжал матроной, а Василицу заставлял разгуливать в набедренной повязке и с крылышками за спиной. Светорада стала подыгрывать ему в этом: созвав во дворец плясуний, она обрядила их в печенежских женщин и выучила с ними степняцкие танцы с повизгиванием, иных одела в шаровары, и они соблазняли гостей кесаря восточными танцами, демонстрируя открытые животы и бренча множеством подвесок. А один раз даже выучила с этими девками русский пляс с притопыванием, в который они увлекли почти всех гостей Александра и так, длинным хороводом, разбрелись по залам и террасам, чтобы затем разбиться на парочки. Девушки жаловались Александру, что госпожа Ксантия даже бьет их, когда они не могут ей угодить или не справляются с ее заданием.
Александр и впрямь заметил, что в его обычно ласковой с людьми Янтарной появилось что– то злое, раздраженное. Однажды, когда они были с ней в термах и к ним в бассейн со шкодливой улыбкой вдруг прыгнул Василица, она едва не утопила его, бросившись в драку. Светорада схватила юношу за шею и с силой погружала его в воду. Она была такой злой и сильной, что Александр еле отнял у нее перепуганного куртизана. В другой раз, когда грубый Гаврилопул, сидя недалеко от Светорады, вдруг поднял ногу и издал неприличный звук, княжна схватила со стола двузубую вилку и вонзила ее в бедро возничего. Гаврилопул орал как резаный, жаловался на нее кесарю, однако Александру княжна нравилась такой бешеной. На ложе, когда они удалялись подальше от разудалого веселья дворца, она уже не была столь покладистой, порой наотрез отказывалась исполнить ту или иную фантазию кесаря, даже иногда боролась с ним. А один раз просто вырвалась из его объятий и, завернувшись в покрывало, убежала из опочивальни в коридор. Но там попала в объятия проходившего (или подслушивавшего под дверью) Иоанна Куркуаса. Когда совершенно нагой Александр выбежал следом, он увидел, что Куркуас жадно целует его невесту. Кесарь так и набросился на него, свалил, стал избивать. Хохочущая Светорада еле оттащила его от молодого перепуганного патрикия.
Но бывали случаи, когда княжна вдруг категорически не хотела принимать участие в увеселении. Например, она не пожелала участвовать в придуманной Александром «охоте», когда мужчины разделись донага и должны были изображать охотников, а разбегавшиеся по дворцу нагие девушки играли роль добычи. Как– то Светорада не пришла на вечеринку, где кроме нее были одни мужчины. В другой раз ей, правда, не удалось избежать подобной оргии. Но она была злая, плеснула в лицо Константину вином, когда он полез ей под юбку, опять же оттаскала за волосы Василицу, увидев, что тот стал целоваться с Александром.
Однажды кесарь решил устроить особое развлечение с участием княжны. Его послушный молчаливый арап Хассе принес и поставил перед гостями кальян. Светорада знала, как им пользоваться, и вместе со всеми стала прикладываться к дымящейся трубочке кальяна.
Рядом Иоанн Куркуас цитировал стихи:
Светорада пыталась слушать, но суть стихов все время ускользала от нее. И уж неизвестно, что добавил в зелье кальяна Хассе, но она вскоре ощутила необычное возбуждение, голова сделалась пустой и легкой, тело же, наоборот, слабым, размягченным. Она почти не сопротивлялась, когда Александр стал целовать ее, стянул с нее одежду и овладел на глазах у присутствующих. Княжна была так же безразлична, когда на нее, после Александра, навалился хищно улыбающийся Константин Дука, когда словно сквозь дрему она увидела над собой сопящую рожу Гаврилопула, стонущего Куркуаса… В какой– то миг ее тело пронзило острое вожделение и она забилась в сладостных содроганиях. Приподняв ресницы, Светорада увидела над собой внимательное лицо Варды и самозабвенно стала целовать его. Она почти не осознавала, что происходит, все вокруг казалось каким– то нереальным, зыбким, уплывающим… Лежала расслабленная, мокрая и нагая. Но все же какой– то шум и крики привлекли ее внимание, и, повернувшись, она увидела, как приятели Александра привязали голого извивающегося Варду лицом вниз к столу, распяли его и по очереди стали овладевать им. Светорада застонала и, натянув на голову покрывало, провалилась в тяжелый полубредовый сон.
- Предыдущая
- 67/112
- Следующая
