Кровь и память - Макинтош Фиона - Страница 71

Герин мысленно вознес горячую благодарность всемогущему Шарру за то, что тот наделил его острым слухом. Он с трудом удержался, чтобы не повернуться, когда откуда-то из темноты раздался голос третьего человека, и постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

— Он не умер, он жив, — произнес голос, и из тени появилась какая-то фигура. Это был тот самый омерзительный лекарь, который спас ему жизнь. Тот самый, что бесстрастно наблюдал за тем, как убивали Элспит.

— Он находится среди вас, — произнес Рашлин с легким, еле заметным злорадством в голосе.

Краем глаза Герин заметил, что при приближении лекаря оба горца насупились. Судя по всему, его обществу был рад один лишь Кайлех.

— Что-то я не заметил его, — осторожно ответил Мирт.

— Ошибаешься, заметил, только не узнал, — произнес Рашлин. Бросив взгляд на Герина, он поспешно сменил тему разговора. — Вижу, он уже способен передвигаться без посторонней помощи.

Герин отвернулся. По всей видимости, оба стражника утвердительно кивнули.

— Это хорошо. Он нужен нам здоровым, — заметил Рашлин.

— Зачем это нужно? — спросил Мирт, отчаянно желая узнать больше о судьбе Лотрина.

— Этого я вам сообщить не могу, не имею права. Но у вашего короля имеются свои виды на него.

Герин почувствовал, как его желудок болезненно сжался. Ему была отвратительна злобная натура этого человека.

— Ты не смог бы передать от меня пару слов Лоту? — спросил Мирт, не обращая внимания на уклончивость колдуна.

Рашлин недобро рассмеялся.

— Нет, не смогу. Кстати, ты уже отдал должное красоте нового жеребца его величества?

— Самый красивый конь из всех, что я когда-либо видел, — признался Мирт, недовольный тем, что барши постоянно перескакивает с одной темы на другую.

— А ты знаешь, что означает на древнем языке имя Галапек?

— Нет, не знаю.

— Тебе следовало бы обучиться языку предков, — ответил Рашлин и, улыбнувшись, зашагал прочь.

— Что бы все это значило? — удивился Билл.

— А ты сам подумай, — ответил Мирт. — Его разум такой же безумный и обманчивый, как и его облик. У меня от одного его вида мурашки бегают по коже. Я не знаю, волшебство это или что-то другое, но понять не могу, как это король может находиться с ним рядом, как он только терпит его.

— Похоже, наш пленник уже нагулялся, — предположил Билл, заметив, что Герин остановился.

— Тогда пойдем обратно, — заявил Мирт и повернулся к Герину. — Давай-ка вернемся в твою уютную комнатку для гостей.

Герин коротко поблагодарил тюремщиков за счастливую возможность подышать свежим воздухом.

— Не стоит благодарности, — отозвался Мирт. — Мы будем водить тебя на прогулки до тех пор, пока ты не поправишься окончательно.

После того как Мирт и Билл ушли, Герин позволил себе осмыслить то, что ему удалось сегодня подслушать, особенно, сказанное Рашлином. Мирт и его товарищ могли не понять хитроумного намека, содержавшегося в словах безобразного лекаря, зато Герин уловил все, что нужно. Его прапрабабку — а она родилась далеко на севере, на Внешних островах, — выдали замуж (скорее, обменяли на какой-то товар, как рассказывала ему бабушка) за знатного жителя Моргравии. Хотя она и приняла новую жизнь и новые обычаи, однако не отказалась от традиций своих предков и особенно языка, которому с поистине религиозным рвением учила дочь. Та в свою очередь передала это знание своему внуку.

Герин прекрасно знал, что на древнем языке северян означало слово «галапек». Изменник, предатель. Странное имя для коня.

Он зябко поежился от сырости темницы и плотнее закутался в одеяло. На что же намекал лекарь? Неужели он имел в виду, что Кайлех назвал нового скакуна именем своего лучшего друга? Или же за этими словами кроется нечто большее?

Рашлин сказал, что Лотрин жив и находится среди них. И все же никто из этих людей — а ведь они или друзья Лотрина, или по крайней мере приближенные горного короля — уже давно не видел своего военачальника. Более того, Рашлин намекнул, что есть нечто такое, чего никто из них не способен понять. Какая же связь между конем и Лотрином?

Вскоре Герин погрузился в безрадостный сон, но, прежде чем уснуть, дал себе обещание, что завтра ночью, во время прогулки, обязательно постарается разговорить тюремщиков. Теперь и ему захотелось узнать, что же на самом деле случилось с Лотрином.

В это же самое время человек, которого чары Рашлина как в клетку заковали в телесную оболочку коня, всем своим новым, восхитительным и сильным телом пытался пробить стены стойла и сердито ржал, взывая к окружающим освободить его.

Нейв чувствовал поток мыслей Уила. Он уже понял, что Оживление случилось снова, так что в предыдущую ночь пес испугал своего спутника леденящим душу воем.

Смышленый Финч тотчас узнал этот вой. Точно так же пес завывал в ту ночь, когда был убит Ромен Корелди, и тогда это значило, что Уил превратился в Фарил. Так что мальчик был вынужден предположить, что Уил умер снова и снова возродился к жизни и поселился в новом теле. Он испугался, что не узнает Уила в новой телесной оболочке, однако его собственные страхи в эти минуты были столь велики, что мальчик не стал долго над этим задумываться.

Они с Нейвом сидели на краю густых зарослей на северной границе Бриавеля, известных под названием Чаща. Для тех, кто был незнаком с загадочными свойствами волшебного леса, он был обычным препятствием на пути ничего не подозревающего путника. За полосой Чащи протекал неширокий ручей, который далее вливался в главную реку Эйл. Добраться до Чащи можно было лишь по водной глади реки, носившей название Темная.

— Ты уверен, Нейв? — еще раз прошептал Финч.

Пес уткнулся носом ему в лицо — что ж, вполне красноречивый ответ. Его четвероногий друг не допустит, чтобы с ним случилось что-то плохое. Достаточно вспомнить, с какой головокружительной скоростью пес перенес его из Белупа на север Бриавеля. Финч не сомневался: Нейв прибег к магии. Впрочем, теперь он воспринимал такие вещи спокойно.

— Как ты это делаешь? — спросил он своего верного друга. Пес ответил на его вопрос умным взглядом темных блестящих глаз. — Я вот о чем. Мы с тобой свернулись калачиком и уснули в одном месте, а проснулись в другом. Неужели ты переносишь меня? — вслух удивился он, нежно почесывая Нейва. Тот даже зажмурился от удовольствия. — Или ты просто «пересылаешь» нас из одного места в другое, так же как я «переслал» ответ отцу Миррен?

Нейв продолжал довольно поскуливать. Это был его единственный ответ на размышления Финча.

— Похоже, что тянуть больше нельзя. Пора в путь, — произнес Финч, в надежде, что эта фраза придаст ему мужества. На этот раз пес слегка подтолкнул мальчика, требуя, чтобы его двуногий товарищ двинулся дальше.

— Я боюсь, — осмелился наконец признаться мальчик.

О волшебной Чаще Финч узнал от матери. Та рассказывала о ней по вечерам, когда они сидели перед пылающим очагом. Мать пугала сына зловещими рассказами о том, что случается с отважными путниками, осмелившимися оставить лодочнику свои имена перед тем, как переправиться в Глухомань. Все верно, вспомнил он, любой путник, который осмеливался проплыть по притоку реки, должен был оставить в особой книге свое имя. Именно по ней тамошние властители вели учет тем, кто пропал без вести. От этих мыслей ноги у Финча сделались ватными. А что, если и они с Нейвом сгинут здесь навсегда, и никто большие ничего о них не узнает? Догадается ли Уил, где следует искать его тело? Что тогда будет с Валентиной?

Нейв негромко зарычал, понуждая мальчика идти дальше. Сняв ремешок, который Ромен велел ему носить на запястье, Финч привязал его к ветке ближнего дерева, вознеся при этом молитву Шарру, чтобы кто-нибудь когда-нибудь заметил этот знак. И, самое главное, чтобы этим кем-то непременно был Уил, если, конечно, Уил окажется в этих краях.

Финч сделал несколько глубоких вдохов, собрал все свое мужество и решительно шагнул под своды Чащи. Над миром нависли сумерки, лес казался зловещим царством вечных теней. Мальчик сделал еще несколько шагов вперед, и у него возникло ощущение, будто он неожиданно погрузился в непроглядную вечную ночь. Неужели это игра воображения? Неужели ему только кажется, будто ветви наклоняются и тянутся к нему, желая прикоснуться к лицу? Финч попытался уверить себя в том, что это не так, и решил не сводить глаз с пса — Нейв с поразительной легкостью продирался сквозь плотный полог листвы. В лесу было поразительно тихо, не было слышно ни чириканья птиц, ни звуков, издаваемых небольшими животными, ни жужжания насекомых. Тишина казалась Финчу осязаемой; вскоре ему сделалось жутко, и он даже втянул голову в плечи и обхватил себя руками. Спустя какое-то время до его слуха донеслось журчание воды. Река протекала где-то рядом, неподалеку от тропы, по которой двигались мальчик и собака. Чтобы не отставать от Нейва, Финчу пришлось перейти на легкий бег.