Встречи с животными - Спангенберг Евгений Павлович - Страница 48

• Предыдущая
• 48/78
• Следующая

— Смотри, — сказал мне приятель, указывая вперед, — что там за зверь бежит по гребню? Да не один... смотри, вот и второй.

Но пока мы возились с биноклями, доставая их из футляров, неизвестные животные, видимо, спустились ниже и исчезли из виду.

— Наверное, антилопы-сайгаки, — сказал мой спутник.

На этом разговор был прерван непонятным для нас происшествием.

В котловине, метрах в двухстах ниже, вдруг послышался невероятный шум, топот бесчисленных ног, мычание. Пыль клубами поднялась в воздух, застлала землю и не позволяла видеть, что происходило внизу. Затем где-то слева послышалось гиканье. Еще мгновение — и в котловине появился всадник. Он несся диким карьером, кричал, взвизгивал и нагайкой полосовал бока своей лошади. За ним на длинной веревке, по-видимому, привязанной к седлу, быстро катился какой-то непонятный черный предмет, поднимавший за собой полоску пыли. Вскоре всадник исчез в пыльном облаке, а несколько секунд спустя в обратном направлении пронеслась и исчезла за бугром песка крупная черная собака.

Мы растерянно оставались на месте, хотя наше вмешательство, быть может, и было необходимо. Но кому и в чем помогать — этого мы не знали. Появление всадника с катящимся черным предметом позади окончательно сбило нас с толку. Мы продолжали в недоумении оставаться на месте и смотреть в глубину котловины.

Наконец пыль осела, и нашим взорам представилась удивительная картина.

На обширной равнине, поросшей скудной травянистой растительностью, мы увидели рассеянное стадо коров. Одни животные стояли неподвижно, другие с мычанием перебегали с места на место. В центре стояла лошадь; ее спешившийся хозяин совещался о чем-то с мальчуганом, видимо пастушком стада, около лежащей на земле коровы. Всадник тотчас заметил нас, вскочил в седло и галопом приблизился к нашему каравану. Он объяснил, что волки, напав на стадо, покалечили одну из его коров. Он попросил верблюда для перевозки раненого животного и пригласил нас в свою юрту, находившуюся, по его словам, за ближайшими буграми песка.

Мы воспользовались его приглашением и через четверть часа, развъючив верблюдов и передав одного из них новому знакомому, расположились на кошме около юрты. Пастух рассказал нам подробности нападения волков на стадо. Вот как это произошло.

Животные, замеченные нами на песчаном гребне и принятые сначала за антилоп-сайгаков, были волки. Они спустились в котловину и стали приближаться к стаду. Почуяв хищников, коровы сбились в тесный круг и, опустив головы к земле, рогами пытались отбить нападение. Первый натиск волков был отражен, и хищники отброшены назад. Но вот один из волков делает огромный прыжок, вскакивает на спину коровы и врывается внутрь живого круга. Страшный хищник позади. Животными овладевает непреодолимый страх, и, вместо того чтобы защищаться, они с мычанием бросаются в сторону, сбивают на землю и топчут ногами друг друга. Наконец, все стадо, поднимая невероятную пыль, несется по степи не зная куда.

Но разве уйти им от быстроногих серых разбойников?

Вот один волк нагоняет скачущее стадо и, пользуясь замешательством, всаживает свои зубы в первое попавшееся животное, повисает на нем и, упираясь лапами, рвет и рвет живое тело, пока от него вместе со шкурой не оторвет огромный кусок мяса. Корова валится на землю, на ее бедре зияет страшная рана.

Крик пастушка, мычание и топот коров всполошили аул. Наскоро оседлав лучшего скакуна, оттуда на выручку мчится пастух. На длинной веревке он тащит собаку. Вот он и у цели, спускает собаку с привязи, а та, получив свободу, стремительно несется к аулу.

Волки благополучно уходят в пески.

Стемнело. Мы перебрались в юрту и уселись вокруг очага ужинать. Где-то далеко, в соседнем ауле, выла собака, вокруг юрты поднялся несмолкаемый гомон сверчков и порой доносились дикие крики ночной птицы. Вскоре к этим обычным ночным звукам казахстанских степей примешались новые — заскрипело седло, послышались мягкие шаги верблюда, его фырканье: вернулся хозяин с коровой. Еще четверть часа, и он, присоединившись к нашей компании, оживленно рассказывал о случившемся. Глаза его горели, он был до крайности возбужден, но, что меня удивило, на его лице не отражалось огорчения. Здесь, в глубине степей, подобные случаи считались нормальным явлением.

На юге нашей страны обитает своеобразная птица, называемая красной уткой. В отличие от других, настоящих, уток, она держится в степных и пустынных местностях, где вода встречается редко. Небольшого соленого озерка или высохшего русла реки с редкими ямами, наполненными горько-соленой водой, бывает достаточно для ее благополучного существования. Движешься, бывало, маленьким караваном по пустыне и вдруг видишь впереди пару таких уток. С характерным криком они поднимутся с сухого места и, низко пролетев над вами, усядутся на куполообразную крышу древнего глиняного здания. И у каждого человека, впервые увидевшего эту птицу в природе, возникает обычный вопрос: где же гнездится красная утка, когда на всем протяжении до самого горизонта нет ни густых кустарников, ни высокой травы, ни камыша?

Красная утка устраивает гнезда в глубоких трещинах, образовавшихся в степях, в дымоходах зимних казахских жилищ, в ямах и очень часто в покинутых норах лисиц и степных кошек. Нередко она использует один из отнорков обитаемой лисьей норы. Как уживается утка в таком близком соседстве со своим заклятым врагом, лисицей, даже для зоологов еще не вполне ясно.

Во время нашего путешествия по пустыне Кызылкум после долгих безуспешных поисков я, наконец, нашел гнездо красной утки. Оно помещалось в старой казахской могиле, которая представляла собой яму, прикрытую сверху толстыми ветвями и хворостом, и над которой возвышался небольшой холмик. В таких своеобразных могилах вскоре образуются провалы. В них часто проникают змеи, а также пернатые и четвероногие обитатели казахстанских степей. В старых казахских могилах мне приходилось находить степных кошек, барсуков, лисиц, а из птиц — домового сычика и крупную сову — филина. Но особенно часто устраивает гнезда в могилах красная утка.

Когда я заметил, как в провале одной из могил кладбища скрылась самка утки, мне стало ясно, что она там гнездится. Осветив могилу внутри факелом, наскоро сделанным из сухой травы, я увидел сидящую на гнезде птицу. Рядом с черепом давно умершего человека она насиживала свои яйца. Потревоженная ярким пламенем, она издала громкое шипение, напоминающее шипение крупной змеи. Не эти ли шипящие звуки, столь похожие на угрожающее шипение змей, в темноте пугают лисиц и диких кошек и позволяют уткам благополучно выводить потомство?

Наш проводник Махаш считал своей обязанностью знакомить меня с казахскими названиями животных и растений.

— Ак-баур-бульдурук пить пошел, — говорил он как бы между прочим, указывая на стайку пустынных птиц — белобрюхих рябков, с громкими гортанными криками летевших над степью. — Таспатара (черепашье просо), — называл он, протягивая мне кустик сорванного растения. — Таспакан (черепаха) больно кушать любит.

На этот раз Махаш также не забыл взятых им на себя добровольных обязанностей. Рукояткой нагайки он указал на утку и сказал ее название.

«Но что за странное название птицы? — мелькнуло у меня в голове. — Ит-ала-каз — ведь это в буквальном переводе на русский язык значит «собака-пестрый гусь». С чем может быть связано такое название?» Однако Махаш был занят верблюдами, которые еще не успели освоиться с тяжелой поклажей, состоящей из бочек с водой и вьючных ящиков, наполненных снаряжением, столь необходимым при путешествии по пескам пустыни. Я отложил расспросы до более удобного случая.

Вечером этого дня мы остановились на ночлег в широкой котловине, поросшей саксауловым лесом. Это своеобразное дерево с корявым, твердым, но ломким стволом пускает длинные корни глубоко в почву, извлекая оттуда скудную влагу. Благодаря длинным корням оно может жить в пустыне, где не в состоянии существовать многие другие деревья.

• Предыдущая
• 48/78
• Следующая