Формула одиночества - Мельникова Ирина Александровна - Страница 78

• Предыдущая
• 78/82
• Следующая

В этот момент Арсен обо что-то споткнулся и сердито помотал головой, чтобы избавиться наконец от мыслей, которые стали уже идеей фикс и обуревали его даже здесь, в его московской квартире. Нет, чтобы изгнать их насовсем, нужно срочно принять ванну, побриться, переодеться, а затем... Что затем? Арсен скривился. Только никаких звонков! Разве что матери сообщить и Ивану, что он объявился? Но это после! Сначала нужно привести себя в божеский вид. Мать непременно примчится с дачи, чтобы лицезреть блудного сыночка, и негоже предстать перед ней в виде грязного и изможденного дервиша.

Он посмотрел в висевшее на стене зеркало, поскреб щеку, заросшую многодневной щетиной, и усмехнулся. Да, видок! Не зря милиционеры в аэропорту трижды проверяли у него документы. И перевел взгляд на то, что валялось у него под ногами. Оказалось, женская туфелька – изящная, на высоком каблуке, рассчитанная на тонкую девичью ножку.

Арсен озадаченно хмыкнул и огляделся по сторонам. Открыв дверцу одежного шкафа, он понял, что не ошибся. Туфелька – это ерунда по сравнению с тем, что выхватил его взгляд: пальто, куртка, шляпка, модный зонтик... Он захлопнул дверцу и присвистнул от удивления. Все эти вещи определенно принадлежали юной барышне. А это значило, что Иван распоряжался его квартирой как своей и, видно, неплохо проводил время с очередной подружкой, если эта подружка обосновалась здесь со всем своим гардеробом.

Пообещав себе накрутить сыну хвост, Арсен оставил чемодан в прихожей и прошел по комнатам, заглянул в кухню и в ванную. Везде виднелись следы женского присутствия: косметика и бюстгальтер в ванной, чисто вымытая посуда в шкафу, забитый снедью и питьем холодильник, стопка выглаженного постельного белья на гладильной доске и новые шторы на окнах. Похоже, девица Ивана чувствовала себя здесь хозяйкой, но ее оправдывало то, что она была неплохой хозяйкой. И хотя досада не проходила, Арсен был склонен уже не столь сурово обойтись с сыном. Возможно, слегка попенять ему...

По правде, у него даже проснулся интерес к этой особе, которая смогла удержать в узде его сына, особо не утруждавшего себя земными заботами вроде стирки носков или приготовления ужина. Сейчас же Арсен нашел в холодильнике кастрюльку с домашними котлетами и, не удержавшись, стащил одну и затолкал себе в рот. Задумчиво подержал кастрюльку в руках. Но в отсутствие хозяев не решился взять еще одну, хотя очень хотелось. Оказывается, все эти два года ему не хватало именно домашних котлет и наваристого маминого борща.

С сожалением Арсен вернул кастрюльку на место и прошел в свою спальню. М-да! Ее, несомненно, оккупировала молодежь. Возле кровати стоял наполовину заполненный аккуратно уложенной одеждой чемодан, на постели грудились остальные вещи. Девичьи и мужские вперемешку. А на прикроватной тумбочке он заметил фотографию в рамочке. Взял ее в руки и в который раз за последнюю четверть часа озадаченно хмыкнул. Иван обнимал очаровательную русоволосую дивчину с умненьким лицом и ослепительной улыбкой. «Да, парень не промах!» – подумал он, утратив вдруг желание устроить Ивану головомойку. Выбор сына ему понравился. В наше время понятие «красивая девушка» параллельно словосочетанию «домашнее хозяйство». А как известно, параллельные прямые не пересекаются...

Арсен поставил фотографию на место и заглянул в одежный шкаф, надеясь, что в нем осталось что-то из его вещей. И впал в столбняк. В шкафу висело шикарное свадебное платье!

Ванька, стервец! Женился! Он ожесточенно потер лоб. Дожил! Родной сын не удосужился сообщить ему о своей свадьбе. За кого его здесь принимают? И матушка тоже хороша! Нашла бы способ с ним связаться... И горестно покачал головой. Сам-то когда в последний раз звонил домой? Месяца два назад, а то и все три... Толком поговорить все равно не удалось. Как всегда, его поджимало время, и он только успел прокричать в трубку, что жив-здоров и в скором будущем намерен вернуться домой. Баран, ох, какой же он баран! Проворонить такое событие! Но Ванька тоже хорош, мог бы сообщить отцу по электронной почте, только Арсен не слишком часто заглядывал в свой почтовый ящик. Решал мировые проблемы, пахал на износ, зарабатывал высокие рейтинги и благодарности руководства, а то, о чем нужно заботиться в первую очередь, привычно отодвинул в сторону.

Конечно, он более-менее следил за успехами сына. Если удавалось, пачками скупал газеты на русском языке и, когда встречал материалы Ивана, неизменно их прочитывал. Тот рос на глазах. И, несомненно, сделал себе имя на серии статей в защиту музея-усадьбы Ясенки. Вся эта история закончилась благополучно. Главную героиню посадили сначала в СИЗО, а затем более года изматывали допросами, очными ставками и следственными экспериментами, и даже передали уголовное дело в суд, но в суде дело распалось. Кроме того, оперативникам удалось выйти на целую банду расхитителей музейного добра. Ее возглавлял какой-то местный чиновник из управления культуры. И это Ванька раскопал, что когда-то, в восьмидесятых, тот был фарцовщиком и чуть было не попал под расстрельную статью за махинации с иностранной валютой...

Правда, сама история интересовала Арсена постольку-поскольку. В его жизни бывали переделки похлеще событий вокруг провинциального музея. Но он должен был признаться самому себе, что у него вряд ли хватило бы интереса и упорства довести это дело до конца. И даже гордился, что сын переплюнул его по некоторым статьям.

Было и еще одно обстоятельство, которое привлекло его в этих материалах. Имя Марина... Всякий раз, когда оно попадалось Арсену на глаза, ему становилось нестерпимо тошно. И тогда он включал кондиционер, закрывался в гостиничном номере и напивался до беспамятства, чтобы изгнать душевную боль, которая сжигала и мучила его все эти долгие месяцы и дни. Со временем она не ослабла, и раны на сердце продолжали кровоточить даже тогда, когда Иван завершил эту тему победной реляцией из зала суда...

Он скрипнул зубами. Та Марина, которой он впервые за многие годы доверился, распахнул перед ней, как бушлат, свою душу, исчезла, испарилась, сбежала, не дождавшись его возвращения, не потребовав от него объяснений...

Арсен догадывался, почему она сбежала! Лия, чертова Лия! Ведь знала же, что все между ними кончено, нет, прилетела, примчалась, свалилась на голову в самый неподходящий момент. И зачем он тогда позвонил ей? Не было бы этого звонка, не было бы и Лии в его номере – паршивой, своенравной девки, которая сделала все для того, чтобы испортить ему жизнь.

Он скрипнул зубами. Там, в ближневосточном аду, Марина вспоминалась ему отстраненно, как нечто далекое, нереальное, как красивый воздушный шарик, улетевший в небеса. Было и больно, и обидно, и все-таки работа помогала ему забыться. Но здесь, в уютной московской квартире, за окном которой разгоралось раннее летнее утро, горечь потери чувствовалась во сто крат сильнее. Никто не смог и не сможет ему помочь отыскать эту женщину, от которой у него впервые за добрый десяток лет снесло башню.

Ему нестерпимо захотелось выпить. Арсен направился в гостиную, открыл бар... К счастью, здесь нашелся хороший коньяк. Он достал бутылку, но не успел ее откупорить, потому что открылась входная дверь. И он разобрал два голоса: мужской и девичий. Молодые люди вошли в прихожую, оживленно о чем-то болтая. И тут девушка ойкнула, но ее перекрыл ликующий возглас: «Батя вернулся!»

Иван ворвался в гостиную, сгреб отца в охапку и восторженно произнес:

– Маняша, знакомься! Это мой батяня собственной персоной!

За его спиной Арсен разглядел уже знакомую ему по фотографии дивчину. Она робко поглядывала на него с порога и теребила в руках бейсболку. На призыв Ивана она не отреагировала, лишь еще больше покраснела. Арсен бросил на нее быстрый взгляд, ободряюще улыбнулся, отметив, что молодые были одеты в джинсы и в кроссовки, значит, вернулись то ли с пикника, то ли с бабушкиной дачи.

– Ты, негодяй. – Арсен шутливо ткнул сына кулаком в бок. – Что за самодеятельность? Не мог отца известить, что жениться собрался?

• Предыдущая
• 78/82
• Следующая