Боги слепнут - Алферова Марианна Владимировна - Страница 51
- Предыдущая
- 51/79
- Следующая
Летиция проплакала всю ночь в своей каюте. Затянутые пурпуром стены. Круг иллюминатора разрезан пополам. Поверху бледно-голубое, по низу – ярко-синее. Море! Кровать широченная. Но Летиция не могла спать. Впервые она рассталась с Постумом. Любая другая женщина могла бы взять своего малыша с собой. А она – нет. Танаис – не Империя. Император не может просто так отправиться в столицу Готии, тем более когда Готии угрожают войска варваров. Дурацкий протокол. Дурацкие правила. Императорский совет был против поездки самой Летиции. Но диктатор Макций Проб, знавший тайную цель путешествия, умудрился настоять на том, что поездка Августы необходима. Миссия Августы продемонстрирует всему миру уверенность Рима в своих силах. Известно, что у монголов нет флота. А уж крейсер «Божественный Юлий Цезарь», которому надлежало доставить Августу и ее посольство в Танаис, вряд ли окажется кому-то по зубам. Макций Проб погиб, но поездку Августы не отменили. Однако все же умудрились задержать на двадцать дней. Двадцать дней! А вдруг Элий уже в Танаисе? И ждет, ждет.
Постум остался в Риме. Почему Летиция плачет? Через несколько дней она вернется. Увидится с Элием и вернется. Они вместе вернутся.
Но слезы текли из глаз, и Летиция не могла их сдержать. Будто не на встречу с Элием она спешила. Будто не радость ждала ее впереди, а беда.
Курций обошел тело сенатора. Труп лежал в яме лицом вниз. Руки раскинуты. Тело наполовину высунулось из воды. Дождь бил по земле, по воде, по столпившимся людям. Плащи блестели от воды. Блестела листва придорожных кустов. Блестела дорога, залитая сплошным потоком воды. Блестела река, выступившая из берегов. Свинцовые облака едва не задевали макушки пиний. Все вокруг шуршало и шелестело от бегущей воды. Вигил держал над префектом зонт. Напрасно – туника Курция давным-давно промокла. Капли стекали по лицу. Казалось, что Курций, глядя на мертвое тело, плачет.
Но он не плакал.
Тело Помпония Секунда в этой яме нашел Гепом, бывший гений помойки и ее нынешний обитатель. Он и вызвал вигилов. Курций приехал лично. Ясно, что тело выбросили из машины. Выбросили и умчались. Никаких следов. Все смыл проклятый дождь.
Вообще-то такие дела в Риме обычно вел Марк Проб. Но молодой вигил до сих пор не оправился от нападения гения-мутанта. И Курцию пришлось лично заняться убийством сенатора. Гений помойки стоял в стороне и в нерешительности переводил взгляд с одного вигила на другого. Дело в том, что он так и не исполнил просьбу или, вернее, приказ Гимпа. Не отдал вигилам найденную тогу. Может, сейчас?…
– Несколько дней подряд я видела черную машину у ворот, – рассказывала служанка, спешно доставленная к месту гибели Помпония для опознания. – Но я не придала значения…
На убитого служанка старалась не смотреть, лишь отирала раз за разом стекающие по лицу капли дождя.
– Ты не запомнила номер? – спросил Курций.
– Первая цифра «C», потом «L» и потом, кажется «XII». «Трирема» черного цвета. Это, кажется, редкость?
Курций не подал виду, что сведения, сообщенные женщиной, имеют какую-то цену.
– Погляди-ка, что у него в руке, – приказал Курций медику.
Тот наклонился, руками в каучуковых перчатках аккуратно разжал пальцы мертвеца.
– Кусок ткани. Возможно от туники.
– Какого цвета?
– Черного. И вышит номер. – Медик отдал клочок Курцию.
Префект разгладил тряпицу. «LXXV» – было вышито белым по черному. Невероятно! Какая удача. Будто префект загадал желание, а некто его исполнил.
Курций спрятал клочок в карман и направился к своему видавшему виды «кентавру»…
– К казармам исполнителей, – приказал он водителю.
– Погоди, доминус, – остановил его бывший гений.
– Ну, в чем дело? У тебя в запасе еще один труп? – не слишком весело пошутил префект.
– Я нашел это в 74-м, осенью на помойке. – Гепом отдал коробку Курцию.
Тот бросил коробку на заднее сиденье «кентавра».
– Обязательно посмотри, – настаивал Гепом.
– Посмотрю, – буркнул Курций. – Потом.
И захлопнул дверцу. Машина тронулась.
Курцию долго не хотели открывать. И лишь когда один из вигилов выстрелил в стекло видневшегося на стене прожектора, тяжелые стальные ворота распахнулись. Одетые в черное здоровяки расхаживали по просторному, окруженному колоннадой внутреннему двору с таким видом, будто дождя не было вовсе. Префект римских вигилов остановился, разглядывая подручных молодого сенатора, которого слишком многие прочили в диктаторы и опекуны Постума. У императора есть преторианская гвардия, а у Бенита – исполнители. Прежде чем назвать имя убийцы и потребовать его выдачи, Курцию хотелось взглянуть на эту сомнительную центурию. Напротив Курция остановился один из парней. Высокий, на полголовы выше префекта, в черной тунике, черных брюках, черных калигах. Мокрое лицо блестело в свете желтого фонаря. Загорелая кожа, правильные черты лица. Но, о боги! – почему он так безобразен? Курций вдруг вспомнил других ребят – тех, с кем судьба его свела в далекой юности. Бессмертная «Нереида». Как они были прекрасны. Или ему только казалось тогда?
Курцию почудился странный вздох – и черный лоскуток мостовой вдруг приподнялся бархатистым полотнищем и торопливо заскользил под арку. Капли дождя пробивали черную тряпку насквозь. Или это не тряпка, а тень, клочок тени, оторвавшийся от одной большой, что накрыла Рим?
Бред. Кто-то бросил тунику, а Курцию почудилось, что живая тряпка бегает по двору.
– Проводи меня к твоему префекту, – приказал Курций парню.
Исполнитель повел Курция в дом. Все внутренние помещения были схожи: выкрашенные черной краской стены, на окнах и дверях стальные решетки. Пахло по-военному – кожей, металлом, ружейной смазкой. Несколько искусственный, преувеличенный запах. Ведь это не лагерь преторианцев, и даже не казармы вигилов. Это всего лишь здание общественной организации с сомнительным уставом.
За столом в таблине сидел низкорослый человечек с огромной гладко выбритой головой. Он даже не потрудился подняться навстречу префекту. Лицо его было знакомо. Слишком знакомо. Неужели?… Курций едва не задохнулся. Макрин? Сочинитель-преступник, которого до сих пор разыскивают «неспящие» Империи, сидит в самом центре Рима.
– Привет, совершенный муж! – сказал Макрин, по-прежнему не поднимая головы от бумаг, и помахал ладошкой.
– Я буду вынужден арестовать тебя, – заявил Курций после краткой паузы, пораженный подобной наглостью.
– А вот и нет. Два дня назад мое дело прекращено за отсутствием состава преступления. Или ты об этом еще не знаешь?! О, что за несовершенная система правопорядка у такого совершенного мужа как ты. Пора ее подправить. Я этим займусь. На днях. Пока недосуг. Так зачем ты явился, совершенный муж? Если поболтать со мной, то мне некогда. А если арестовать – то, к несчастью для тебя и к счастью для меня, ты опоздал.
– Я пришел, – Курций пытался подавить клокотавшую в груди ярость, но это плохо удавалось, – арестовать одного из твоих исполнителей.
– И за что же?
– По подозрению в убийстве сенатора Помпония Секунда.
– Да, бедный сенатор. Надо будет послать венок на его похороны с надписью «От исполнителей». Признайся, Курций, ты бы хотел стать исполнителем. Рядом с моими ребятами прежние гладиаторы кажутся жалкими ублюдками.
– Мне нужен номер семьдесят пять.
– Совершенный муж, спешу тебя разочаровать. Таких у нас нет. У нас пока что всего семьдесят исполнителей в списке. Разумеется, потом их будет больше. Но это потом. И желаний больше. Вот увидишь.
Курций стиснул зубы.
– Покажи список.
– Пожалуйста. Для тебя все, что угодно.
Макрин протянул префекту два помятых листка. Сочинитель не лгал: в списке было лишь семьдесят имен. Правда, можно предположить, что список фальшивый. Однако бумага изрядно замусоленная. Похоже, списком пользовались, и не раз. Не подделка. Курций всегда за милю чуял подделку. Подлинный список. Но почему имен только семьдесят? Неужели Курций ошибся? Нет, такого не может быть… Значит, список поддельный.
- Предыдущая
- 51/79
- Следующая
