И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 33
- Предыдущая
- 33/122
- Следующая
События, не принимающие в расчет мои намерения, вновь набрали ход.
– В этом доме подают прохладительные напитки? – Высокий, чуть хрипловатый голос раздался с порога кухни. Я поднял глаза.
Хрипотца легко объяснялась внешним видом девушки: щеки раскрасневшиеся, дыхание прерывистое – могу поклясться, что ее пульс скачет, как необъезженный жеребец. Вряд ли возбуждение существенно увеличивало привлекательность возлюбленной принца – она и так была хороша. Если вам нравятся южанки, конечно. А она весьма походила на уроженку Южного Шема, если быть точным – долин, протянувшихся по границе между Шемами: еще не юг, но уже не север. Тонкая кость, не слишком развитые мышцы на ногах и те, что пониже спины, но вполне сформировавшаяся и зрелая грудь, как на волнах вздымающаяся под полупрозрачной тканью блузы. Конечно, девица еще очень и очень молода, и все у нее впереди, но не думаю, чтобы эти по-мальчишески узкие бедра когда-нибудь приобрели плавные линии классической женской фигуры. Молочно-белая кожа – в тех местах, до которых не добрался румянец – свидетельствовала о тщательном уходе. Черты лица мелкие, изящные, но немного резкие. Глаза карие, жгучие. А вот ресницы подкачали – у Дэриена они куда как длиннее и пушистее. Впрочем, дело наживное: намажет, приклеит, вот тебе и красота… Губы правильной формы, полные, только… Не люблю, когда уголки рта опущены вниз, это не всегда хорошо говорит о человеке. Возможно, она всего лишь пережила за свою жизнь много неприятных моментов, но есть и другой вариант. И он показался мне куда ближе к истине, когда оная девица уставилась на меня, широко распахнув свои гляделки и, делая паузу после каждого слова, спросила:
– Что это такое?
Ага, значит, ваш покорный слуга – предмет сугубо неодушевленный. Что ж, спасибо за напоминание. Я собирался вернуться к вышивке, но девица не хотела успокаиваться. Борг не успел и рта раскрыть, чтобы пролить свет на причины, по которым я очутился в этом доме вообще и на этой кухне – в частности, как лицо гостьи превратилось в каменную маску чопорной великосветской дамы, и она осведомилась самым ледяным тоном, какой только можно представить:
– Кто позволил этому отребью находиться под одной крышей с наследником короны?
Борг застыл, и по его растерянным глазам можно было понять, что он лихорадочно пытается найти достойный ответ, но у него ничего не получается. Наверное, потому что такового ответа просто не существует. Я отложил ворох ткани в сторону и выжидательно посмотрел на девицу, словно спрашивая: «Ну, чем еще нас порадуете?»
Девица поняла мой невысказанный вопрос, и это чрезвычайно ее разозлило – еще бы, вряд ли она привыкла к тому, что слова, слетевшие с пухлых губок, оставляют без внимания!
– Пошел вон!
Фу, как грубо. И совсем не обидно. Ей следовало бы поучиться у Лэни; дорогуша – вот кто мог, не произнеся ни одного подобного выражения, утопить меня в самой грязной и глубокой луже… Маловато опыта, маловато. Сообщить об этом или оставить в неведении?
Пока я решал, как именно мне поступить, девица сделала несколько шагов и нависла прямо надо мной:
– Ты плохо слышишь? Вон отсюда!
– Прошу прощения, почтенная, но у меня есть веские основания для нахождения на территории этого поместья. – Я ответил вежливо и предельно ясно, но мои слова были истолкованы совершенно превратным образом.
– Ты хочешь сказать, что я не имею права быть здесь?!
Ну вот, меня опять не поняли. Надо что-то предпринимать, хотя вряд ли я быстро научусь разговаривать так, чтобы взбалмошные аристократки оставили меня в покое… Лезвие ножа чертило замысловатые узоры на поверхности стола, пока я слушал вопли рассерженной девицы, но ее следующая фраза заставила пальцы гневно сомкнуться на рукояти:
– Скольких матерей ты убил, негодяй?
Она мне надоела. Я встал, морщась от боли. Впрочем, гримаса на моем лице была воспринята как новая угроза.
– Намерен и меня прикончить?
Напросилась…
– А разве вы беременны?
Она зарделась, потом побелела. Надеюсь, в обморок не рухнет…
– Да как ты смеешь… Мразь…
Девица начала судорожно шарить рукой: сначала – у пояса (но даже если там и предполагалось наличие дамского кинжала, оружие, по всей видимости, находилось в данный момент там же, где остался камзол), потом – по столу. На столе было много всякой всячины, но не стоит ждать, пока она доберется до сковороды… Что меня дернуло? Я посмотрел на широко распахнутые, переполненные обидой, совсем детские глаза и, в свою очередь, поступил совершенно по-детски – быстро провел пальцем по ее лицу. Сверху вниз, по кончику носа и струнам губ. Нервное создание остолбенело, хлопая ресницами.
– Если вы будете так сильно напрягаться, почтенная, то вряд ли сможете зачать и выносить ребенка, который станет не только наследником престола, но и вашей отрадой в старости. Поверьте, я искренне желаю вам удачи в этом благородном деле. Только не забывайте, что власть титула распространяется только на тех, кто готов склонить голову перед этим титулом…
Наверняка ступор продолжался недолго, но мне хватило времени, чтобы убраться с кухни, прихватив рубашки и нож. Здесь я покоя не нашел, может быть, в комнате наверху меня никто не потревожит? До обеда… Мне просто необходимо побыть в одиночестве, хотя бы потому, что мои пальцы, когда они коснулась пухлых губ, обожгло ледяным холодом. Мне не слишком-то понравилась девица, но еще больше мне не нравилось то, что на нее была накинута «уздечка». Кто же старается столь искусно и незаметно управлять тобой, дорогуша? И зачем? А «уздечка» хорошая, грамотная: ощущение холода настолько мимолетное, что если бы я был хоть немного больше рассержен или расстроен, я бы не обратил внимания на льдинку посреди жаркого лета. Тем более что на кухне раскрыты все окна, и свежий ветерок играет в салочки со связками трав под потолком. Неужели эта девушка исполняет роль осведомителя? Похоже на то. Самое печальное, что она даже не подозревает о наложенном на нее заклятии… Но в это дело я вмешиваться не буду. Хватит, и так нажил неприятностей по самое горло. А что, если инициатор заклятия – папочка больного, и он просто хочет знать из первых рук, как обстоят дела у его любимого сыночка? Или нелюбимого, что тоже вероятно… Не стоит снова проявлять свое дурацкое рыцарство и спешить на помощь даме. Я ведь обещал себе: не спасать кого ни попадя? Обещал. И опять нарушил свое обещание. Можно сказать, дважды. Первый раз едва не помог мне проститься с жизнью, а второй… Пока не могу даже предположить, как он мне аукнется. Все, забудь о вспыльчивых девицах, распускающих руки – раз уж ты сильнее, то будь великодушен. Учись прощать. Ну, или сделай вид, что простил…
К полудню возлюбленная принца покинула скромное поместье Гизариуса – должно быть, придворные дела воззвали к совести. Хотя откуда у нее совесть? Не положено фрейлинам знать о таких тонких материях, им бы в шелках-кружевах-духах научиться разбираться да на лютне бренчать – большего от лупоглазой, как кукла, красотки и не требуется. Нет, во дворцах Западного Шема мне не найти свою единственную любовь… Да и не рвусь я в эти самые дворцы. Что там интересного? Холеные лица, показное благородство, паутина интриг и стилеты злых языков, готовые ударить в спину всякий раз, когда ты хочешь открыть кому-нибудь свое сердце…
Нет, я не утверждаю, что девушка, пытавшаяся унизить меня, является типичной обитательницей Двора, но и таких там достаточно. Вспыльчивых и недальновидных. Впрочем, с этой милашкой все не так просто, как бы того хотелось ленивому разуму. Почему она впала в бешенство? Один мой вид не мог вызвать столь бурную реакцию… Если дама часто бывает при Дворе, она должна до тошноты насмотреться на клейменых преступников и перестать реагировать на работу палача или по крайней мере уметь держать свои чувства при себе. А эту… понесло. Почему? Мой взгляд прыгал с одной вышитой дорожки на другую, а мысли настойчиво, как подземный родник, долбили Скалу Сомнения, выросшую на их пути…
- Предыдущая
- 33/122
- Следующая
