Лепет обезглавившихся
— Не торопись чуточку!
— Дай хоть допить чарочку…
— Хоть доскрести мисочку…
— Дотанцевать плясочку!
А уличное движение продолжается как ни в чем не бывало. Очевидно, происходящего не видят даже некоторые из людей-циферблатов и авиабомб. Сомкнув поредевшие ряды, они продолжают маршировку.
Оценщик
Тавром помеченных,
Грехом калеченных,
Клеймом прожженных.
Духовным сифилисом
Насквозь изъеденных
И прокаженных.
Всхлипы
— Присесть бы на лавочку…
— Доцеловать бы девочку…
— Обнять бы землюшку…
— Махнуть бы солнышку!
Но солнца нет и в помине: ночь еще только приближается к перелому.
Голоса отобранных, уже восходящих на корабль, сразу изменившихся до неузнаваемости, глухо доносятся издалека
Куда нас помчит по чугунным валам
злой
шторм?
Где будем распутывать, где доплетем
сеть
карм?
Где будем искать мы, как свора рабов,
наш
корм?
Без крова, без духа, без тел, без гробов,
без урн?..
Нам в души, на корни слабеющих сил
уж льет
Нимб тускло-лиловых, подземных светил
свой яд…
Ветер с океана усиливается. В его порывах слышны Голоса
Вой,
вей,
ветр
взвеивающийся!
Плачь,
плачь,
дух
жалующийся!
Рой
хлябь
волн
рушащихся,
Мчи
вдаль
гроб
взбрасывающийся!!!
Еле слышное пение в глубине катакомб
Малых сих, не снесших бремени,
Поглощаемых могилой,
Всех, растленных князем времени,
Господи, помилуй!
Малых сил, в огне истаивающих,
Всех, гонимых адской силой,
По морям кромешным плавающих,
Господи, помилуй!
Голоса в ветре
Наг
сонм
душ
выкорчеванных,
Вниз,
в мрак
Дна
выброшенных…
Слеп
наш
шаг
сдавливающий.
Дик
наш
стон
вскрикивающий…
Неизвестный и Прозревающий, тихо пробираясь к городской окраине:
Неизвестный
Кажется мне, что я видел когда-то
Родину черного корабля:
Траурных лун, не знавших заката,
Свет
на пурпуровые поля;
Медных морей глухое рыданье,
Мертвых хребтов
мерную дрожь;
Геометрически-голые зданья,
Точно высокоумный чертеж…
Прозревающий
Ты расслоить их
не в состояньи,
Эту систему миров; но поймешь
Скоро, когда по лестнице знанья
С проводником небесным пойдешь.
Неизвестный
Друг мой, на Вас указывал даймон,
Вы же указываете на него…
Оба вы-о необычайном,
Стражи лучшего моего.
Прозревающий
Я веду тебя в нашу глубь:
Она замкнута и глуха.
Там отверженных приголубь
Лаской веры, теплом стиха;
Их суровая жизнь узка,
Несохранна от палачей;
Все испытано: гнев, тоска,
Горечь сумерек, гнет ночей.
Лишь единого не вкусил
Ни один в этой злой судьбе:
Стыд предательства правых сил,
Срам измен
самому себе.
Неизвестный
А их жажда иных миров где?
Чем их воли объединены?
Прозревающий
Словом — ДА — обращенным к правде;
Словом — НЕТ — к палачам страны.
Есть неверующие; их мало.
Много жаждущих; верны все:
Не сдаются в кипящих смолах,
Молча молятся на колесе.
Много пламенных разноречий
Между ними, но нет вражды…
На Цитадели бьет девять.
Бесстрастный голос с вышины
Ход смен!
Вторая Стража Ночи
Берет бразды.
Ветер усиливается. Амплитуда раскачиваемых фонарей возрастает, полосы света и тени перепархивают с дома на дом.
Прозревающий
И, не покидая земли, ты
Увидишь скоро: улавливает
Наш дух, доверяясь снам,
Как братство и вождь Синклита
В Небесном Кремле уготавливают
Эпоху, сходящую к нам.
Выходят живые посланцы
Тех стран по эфирным отрогам —
Светильники будущих дней, —
Затеплены Господом-Солнцем,
Скользят по воздушным дорогам
Содружеством белых теней.
Пауза.
Неизвестный слушает с напряженным вниманием.
