Первый человек в Риме - Маккалоу Колин - Страница 202
- Предыдущая
- 202/235
- Следующая
С неизвестным ему раньше чувством гордости смотрел Гай Марий на ликторов, словно спинной плавник гигантской рыбы рассекавших волны людского океана. Это была гордость за традиции, сохранявшиеся в течение шестисот пятидесяти четырех лет и все еще такие устойчивые, что могут отразить поток и более грозный, нежели нашествие германцев. И для этого не требуется армии, хватит лишь пучка прутьев на плече. «И я, — думал Гай Марий, — стою здесь в своей тоге с пурпурной каймой и ничего не боюсь, потому что на мне эта тога и я могущественнее любого царя, который когда-либо ступал по этой земле. У меня нет армии, и в городе я не ношу на плече топора в связке прутьев. У меня нет вооруженной охраны. А они все равно расступаются, завидев лишь символы моей власти — несколько палочек и бесформенный кусок ткани, на котором пурпура меньше, чем на одежде мужчины-проститутки, демонстрирующего свои достоинства. Да, лучше я буду консулом Рима, чем владыкой мира!»
Вернулись ликторы, а вскоре после этого появился и Луций Эквиций, которого толпа без всяких эксцессов освободила из камеры и водрузила опять на ростру — без всякой суеты и, как показалось Марию, словно бы извиняясь. И он стоял там, трясущаяся развалина, мечтающая очутиться где угодно, только не здесь. Марий понимал мысли толпы: «Наполни мое ведро, я голоден, не прячь мою еду».
А тем временем Сатурнин старался как можно быстрее провести выборы. Ему очень хотелось убедиться в том, что он снова народный трибун, — прежде чем что-либо помешает этому. Голова его полнилась ослепительными планами на будущее. Он думал о мощи и величии толпы, о том, как она умеет демонстрировать свое восхищение. Люди приветствовали Луция Эквиция, потому что тот похож на Тиберия Гракха? Они приветствовали Гая Мария, этого старого разбитого идиота, потому что он спас Рим от варваров? Но они не приветствовали Эквиция или Мария так, как приветствовали его, Сатурнина! А какой это материал, если над ним поработать! Это вам не сброд из сточных канав Субуры! Эта толпа состоит из респектабельных людей. Пусть желудки их пусты, зато принципы остались незыблемыми.
Один за другим выступали кандидаты — и трибы голосовали, регистраторы тщательно все записывали, а Марий и Сатурнин наблюдали. И наконец наступил момент, когда пришлось решать вопрос о Луции Эквиции. Последний вопрос. Марий и Сатурнин обменялись взглядами. Затем Марий перевел глаза на ступени Сената.
— Что ты хочешь сказать мне сейчас, цензор Гай Цецилий Метелл Капрарий? — крикнул Марий. — Хочешь ли ты по-прежнему, чтобы я лишил этого человека права быть выбранным, или же снимаешь свое возражение?
Капрарий беспомощно уставился на Скавра, тот — на посеревшее лицо Катула Цезаря, а последний — на Великого Понтифика Агенобарба. Наступила долгая пауза. Толпа молча ждала, не имея ни малейшего представления о том, что происходит на самом деле.
— Пусть баллотируется! — крикнул Метелл Капрарий.
— Пусть баллотируется! — повторил Марий Сатурнину.
А когда результаты были подсчитаны, Луций Апулей Сатурнин вышел на первое место. Он был избран народным трибуном на третий срок. Были выбраны также Катон Салониан, Квинт Помпей Руф, Публий Фурий и Секст Тиций. На втором месте оказался бывший раб Луций Эквиций, отстающий от Сатурнина на три-четыре очка.
— Жалкая коллегия будет у нас в этом году! — насмешливо произнес Катул Цезарь. — Мало нам Катона Салониана — теперь еще и настоящий вольноотпущенник!
— Республика умерла, — молвил Великий Понтифик Агенобарб, с презрением взглянув на Метелла Капрария.
— А что я мог сделать? — проблеял тот.
Подходили другие сенаторы. Вооруженная охрана Суллы, снявшая с себя снаряжение, появилась из курии. Ступени Сената казались самым безопасным местом. Толпа, убедившись, что ее герои выбраны, расходилась по домам.
Цепион плюнул вслед уходившим.
— Прощай, сброд, на сегодня! — воскликнул он с искаженным лицом. — Посмотрите только на них! Воры, убийцы, растлители собственных дочерей!
— Они вовсе не сброд, Квинт Сервилий, — сурово обрезал его Марий. — Они — римляне. Пусть они бедны, но они не воры и не убийцы. И питаются они сейчас лишь просом и турнепсом. Лучше надейся на то, что их друг Луций Эквиций не подымет их на мятеж. Они очень хорошо вели себя во время этих отвратительных выборов, но все может измениться, когда цена на просо и турнепс подскочит.
— Ну, об этом можно не беспокоиться! — радостно воскликнул Гай Меммий, довольный тем, что выборы в народные трибуны все-таки состоялись. — Через несколько дней положение улучшится. Марк Антоний говорил мне, что наши агенты в провинции Азия сумели закупить много пшеницы — где-то к северу от Эвксина. Первые корабли с зерном должны вот-вот прибыть в Путеолы.
Все уставились на него, разинув рты.
— Ну что ж, — произнес Марий, забывая, что уже не может улыбаться с легкой иронией, как раньше, — у него получилась ужасная гримаса. — Все мы знаем, что у тебя, похоже, имеется дар предвидения. Итак, ты предвидишь поступление зерна? Отлично! Но каким же образом ты получил эту информацию, когда я — старший консул! — и Марк Эмилий — принцепс Сената и куратор урожая! — никто из нас и слыхом об этом не слыхивал?
Двадцать пар глаз прилипли к лицу Меммия. Он сглотнул:
— Это не секрет, Гай Марий. Разговор об этом велся в Афинах, когда Марк Антоний возвратился из своей последней поездки в Пергам. Он видел там некоторых наших агентов по закупке зерна, и они ему сказали.
— А почему Марк Антоний не счел нужным известить об этом меня, куратора наших зерновых запасов? — ледяным тоном осведомился Скавр.
— Думаю, он считал, что вы знаете. Да и я так думал… Агенты писали, значит, ты должен был знать.
— Их письма не дошли, — сказал Марий, подмигнув Скавру. — Я благодарю тебя, Гай Меммий, за эту прекрасную новость.
— Да, конечно, — поддержал его Скавр, успокаиваясь.
— Нам лучше надеяться ради нас всех, что не случится шторма, и наше зерно не опустится на дно Внутреннего моря, — сказал Марий, выжидавший, пока рассеется толпа, потому что был нерасположен разговаривать с народом по дороге домой. — Сенаторы, завтра утром встречаемся здесь — выбирать квесторов. А послезавтра пойдем на Марсово поле знакомиться с кандидатами в консулы и преторы. Доброго вам дня.
— Ты кретин, Гай Меммий! — угрожающе проговорил хворающий Катул Цезарь со своего кресла.
Меммий решил не ввязываться в пререкания с одним из высших аристократов и поспешил вслед за Гаем Марием. Он надумал навестить Марка Антония на вилле, нанятой на Марсовом поле, чтобы рассказать ему о событиях дня. Торопливо шагая, он уже видел, как они с Марком Антонием получают дополнительные очки у выборщиков. Когда они соберутся послезавтра на презентацию курульных кандидатов, он позаботится о том, чтобы их сторонники отправились в центурии. Они будут распространять новость о подходе флота с зерном. Все будут считать, что это заслуга его и Марка Антония. После зрелища огромной толпы на Форуме Меммий не сомневался: знатные и богатые римляне будут благодарны тем, кто сумеет наполнить желудки средних и бедных слоев населения дешевым хлебом.
На рассвете дня презентации Меммий отправился с Палатина на Марсово поле в сопровождении радостно возбужденной толпы клиентов и друзей, уверенных в том, что победа ему, Меммию, и его другу Антонию обеспечена. Радостно смеясь и слегка поеживаясь в прохладном осеннем ветерке, они быстро миновали Форум и вышли через Ключевые ворота. А там, внизу, на залитой солнцем равнине у подножия горы, их ожидала победа. Гай Меммий будет, будет консулом!
Люди уже шли к месту собрания. Группами по двое, по трое, но никогда — в одиночку. Человек достаточно высокого класса, чтобы голосовать на курульных выборах, любил появляться на публике в чьем-либо сопровождении — это еще больше подчеркивало его достоинство.
Там, где дорога спускалась с Квиринала и переходила в улицу Широкую, Гай Меммий и его свита повстречались с пятьюдесятью сопровождавшими не кого-то, а самого Гая Сервилия Главцию.
- Предыдущая
- 202/235
- Следующая
