Наемники - Коршунов Евгений Анатольевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая

В ресторане их ждали. Не успели они сесть за столик, как к ним поспешил сам управляющий отелем — изысканный, с набриолиненным пробором, в кремовом смокинге, пахнущий дорогими духами. За его спиной почтительно согнулись в полупоклоне метр и официант в любимых королем Макензуа красных, расшитых золотом мундирах.

Петр и Анджей с улыбкой переглянулись.

— А ты говорил — не будут расходовать газ, — подтолкнул Петр локтем друга.

— Я же забыл, что отныне ты — полномочный представитель главы независимой Республики Поречье! — в тон ему ответил Войтович.

Улыбка на лице Петра сразу погасла. Мысли, которые всю ночь не давали спать, вернулись опять — и Петру расхотелось завтракать.

Он передал Войтовичу папку алой кожи, тисненной королевскими гербами, в которой покоились плотные голубоватые странички меню.

— Может, закажешь? Что себе, то и мне.

Анджей кивнул, полистал меню и принялся диктовать заказ. Управляющий громко и отчетливо повторял каждое его слово, полуобернувшись к метру. Тот так же громко диктовал заказ официанту, который поспешно выводил каракули в большом блокноте, повторяя после каждой строчки:

— Йе, са… Йе, са…

Кончив принимать заказ, управляющий взял из рук Войтовича красную папку и уважительно склонился к Петру:

— А… больше никаких… приказаний не будет?

Внутри у Петра все напряглось: подполковник Эбахон ждал ответа.

— Нет! — твердо отрезал он.

— Так и передать? — еще ниже склонился управляющий, «…среди них и ваш польский друг. Вы ведь не хотели бы доставить ему неприятности, а?» — вспомнил Петр голос Эбахона.

«…не хотели бы… не хотели бы… не хотели бы…»

— Подождите! Не передавайте ничего! Управляющий любезно улыбнулся и выпрямился.

— О чем это он? — проводил его взглядом Войтович.

— Так…

Войтович перевел взгляд на Петра, внимательно изучающего складку на красной скатерти, секунду-другую смотрел на него, но ничего не сказал.

Они сидели молча, пока не подали завтрак.

— Кстати, — заговорил Войтович, отламывая кусочек горячего, хрустящего тоста. — Забыл тебе сказать… Сразу после ленча нас всех повезут в Обоко. А до этого приказано отель не покидать. — Он помолчал и добавил: — С утра приезжал какой-то офицер… от районного комиссара…

— Не могу ли быть еще чем-нибудь полезен джентльменам? Голос вновь подошедшего управляющего был вкрадчив.

Он многозначительно смотрел на Петра, и Петра передернуло от его взгляда.

— Нет, — твердо сказал он и тронул локоть Войтовича. — Пошли, Анджей. Засыпаю прямо на ходу…

Ему — хотя, честно говоря, он на это и не надеялся — сразу же удалось заснуть. Сон свалил его, как только он коснулся постели. А когда проснулся, в дверь стучали.

Он встал, полусонный, и пошел открывать, ругая про себя Анджея. Но на пороге стоял все тот же управляющий, уже успевший сменить свой кремовый смокинг на черный фрак. Духами от него несло по-прежнему крепко.

— Хочу напомнить, что ленч ровно в час, — склонил он свою набриолиненную голову. — В два часа за джентльменами придут машины — мне только что звонили из канцелярии его превосходительства губернатора подполковника Эбахона.

Последние слова он произнес почти торжественно и сделал паузу, ожидая, что ответит Петр. Но Петр молчал, чувствуя, как все внутри у него закипает.

— Мне нечего передать господину губернатору, — жестко отрезал он.

Управляющий поклонился и попятился. Петр закрыл дверь и запер ее.

И все же мятежники пытаются шантажировать англичан, вдруг подумалось ему. Точнее, «Шелл». Старый лис Аджайи не случайно привез человека «Шелл» к губернатору, когда тот принимал Петра. Англичанин должен был увидеть подполковника с русским в дружеской обстановке. Ну конечно же! Пару недель назад луисские газеты писали, что приближаются сроки выплаты «нефтяных денег» — более ста миллионов долларов. «Шелл» должна была рассчитываться с Луисом за гвианийскую нефть точно в определенный срок, и этот срок должен был вот-вот наступить. Военное правительство очень рассчитывало на эти деньги — бюджет Гвиании еле держался.

А теперь похоже, что Луису денег не видать: Эбахон и компания хотят заставить «Шел..л» отправить «нефтяные доллары» в Обоко. Дальше тоже нетрудно предсказать: ими будет оплачено оружие для мятежной армии. И наемники… Конечно же, наемники! Как их называют в Англии? Кажется, «псы войны»?

Русский советник все время рядом с Эбахоном… Ого! Англичанам будет над чем призадуматься!

За ленчем царило приподнятое настроение. Истомившиеся от вынужденного безделья коллеги Петра все, как один, спустились в холл уже с вещами, как бы подчеркивая, что в отеле они больше оставаться не намерены.

Петр и Анджей сидели вместе с Мартином Френдли, четвертым к ним подсел районный комиссар Мбойя, который, как он сам сообщил соседям по столу, тоже собирался в Обоко.

Петр сразу же заметил перемену по сравнению со вчерашним днем в отношении к себе комиссара: Мбойя явно стремился расположить к себе Петра — шутил, рассказывал забавные истории.

Мартин Френдли попыхивал трубкой и добродушно улыбался, наблюдая старания районного комиссара. Сейчас, как никогда, он был похож на старого, мудрого, все понимающего дядюшку.

Взгляды, которые он бросал время от времени на Петра, словно говорили: «Молодец, сынок! Ты делаешь карьеру прямо на глазах! Перед тобой заискивает сам районный комиссар, а что-то будет дальше!»

Ленч был торопливым, скомканным. Никто и не подумал задержаться за столом, чтобы выкурить лишнюю сигарету и поболтать о разных разностях. Минут за двадцать до назначенного срока все вышли из отеля и, разбившись на группки, прогуливались по солнцепеку.

Затем комиссар, извинившись, отправился к управляющему — кому-то позвонить. Мартин Френдли заявил, что после ленча привык немножко подремать в кресле, а поскольку в его возрасте привычки менять уже поздно, намерен провести время, оставшееся до отъезда, у прохладного фонтана в холле. Вскоре и остальные последовали его примеру.

Петр и Анджей остались одни. Молча, думая каждый о своем, они прошлись несколько раз по асфальтовому пятачку и остановились перед отелем, наблюдая, как заключенные местной тюрьмы, босые, в белых куртках без рукавов, в белых шортах и такого же цвета круглых шапочках, подравнивали просторную зеленую лужайку перед отелем.

Безоружный полицейский, доставивший их из тюрьмы на работу, сидел под чахлой акацией и, сняв свою серую фуражку, время от времени тер большим несвежим платком лысую голову.

Арестанты лениво взмахивали тяжелыми, сверкающими на солнце котласами — так здесь назывались большие широкие тесаки — и косили ими яркую, сочную траву, буйно рванувшуюся в рост после первых же ливней наступающего сезона дождей.

— Его величество мог бы купить машинки для стрижки своих лужаек! — услышали Петр и Анджей голос Шмидта-неслышно подошедшего к ним сзади.

Они разом обернулись. Шмидт стоял перед ними, плотный, краснолицый, уверенный в себе мужчина в расцвете лет. От него основательно пахло пивом, глаза под белесыми ресницами поблескивали.

— Так что, Питер, какие новые сенсации ожидают нас сегодня? Вчера вы нам ничего не сказали о сегодняшней поездке… — Шмидт хитро подмигнул Войтовичу: — Он и от вас кое-что держит в секрете, Анджей, а?

— Боюсь, что да, — в тон ему ответил Войтович и взглянул на Петра.

Сказано это было так, что Петр понял: Анджей догадался, что Петр что-то утаивает от него, догадался и обижается.

— Не только у вас есть свои профессиональные секреты, герр Шмидт! — Петр постарался придать беседе иной поворот: — А вот и машины!

Действительно, по извилистой асфальтовой ленте, опоясывающей холм, на котором возвышался «Эксельсиор», поднимались пять автомобилей, выкрашенных в зеленый цвет: впереди — «джип» с солдатами, следом за ним большие открытые лимузины.

— И сумасшедший в придачу, — кивнул Войтович на фигуру, приближающуюся с другой стороны к площадке, на которой они стояли.

• Предыдущая
• 19/67
• Следующая