Королевский казначей - Костейн Томас - Страница 112

• Предыдущая
• 112/115
• Следующая

– Приветствую вас, маленькая кузина, – сказал де Бюрей. Он изо всех сил старался демонстрировать свое дружелюбие. – Вы хорошеете день ото дня. А мы вот скоро окажемся на помойке, среди отбросов. Будем валяться там вместе со старым тряпьем, дырявыми кастрюльками и прочей дрянью. Вот ведь как…

Графу явно было не по себе. Фортуна опять отвернулась от него, и на этот раз, похоже, навсегда. А он так надеялся нажиться за счет Валери де Вудрэ. Некоторое время граф стоял молча.

– Слуги сказали мне, что брат еще не вернулся. Что он задумал? Наверное, он сошел с ума. Если бы у меня была жена, подобная вам, Валери, я бы не оставлял ее ни на минуту. Когда я собирался ехать сюда, подумал: «Если она захочет изменить ему, то почему бы не со мной?»

Валери очень обрадовалась, что он не привез плохих новостей, и улыбнулась графу:

– Сударь, если я соберусь завести любовника, то прежде всего посоветуюсь с вами.

Граф изящно поддержал игру:

– Я буду с нетерпением ждать от вас подобное предложение в течение ближайшей тысячи лет. – Граф провел рукой по красному носу. – Но боюсь, меня ждет полный крах.

– Мне очень жаль, что вы попали в беду. – Валери не добавила слова «снова», как на ее месте сделал бы любой другой.

– Иов сидит весь в язвах и видит, как все его богатство исчезает в дыму и грохоте, но его положение можно назвать прекрасным по сравнению с моим. На меня свалились все беды – я болен, беден, и Изабо… – Он сделал паузу и грустно покачал головой. – Вам известно, что произошло с моей несчастной женой?

Валери сдержанно ответила:

– Нет, к нам редко приезжают гости, и нам не известно, что происходит в других семьях.

– Как странно! Я думал, что об этом все знают. Изабо разбил паралич.

Несмотря на чувство неприязни, которое Валери испытывала к графине, ей стало жаль ее.

– У нее уже давно были странные симптомы. Она разговаривала с большим трудом и иногда говорила не те слова. И постоянно жаловалась на то, что слышит звон колоколов, когда вокруг стояла тишина. Так иногда случалось посредине ночи. Потом она упала на пол и лежала без движения. После этого она уже не вставала.

– Когда это случилось?

– Около месяца назад. Врач сказал, что в таком положении она может оставаться годами. Он считает, что она проживет долго, но не сможет двигаться. Это, конечно, полная чушь. Он всегда несет разную ерунду и рассуждает о том, что говорит и думает Гален. А собственных рецептов лечения Изабо у него нет. – Граф изо всех сил старался выказать свое презрение к доктору. – Он предлагает окуривать ее парами уксуса! Он ничего не знает, этот болтливый олух. Он даже приказал обрить ей голову, и я не смог ему в этом помешать. Моя бедная Изабо! Как она, наверное, страдала, когда этот идиот состригал ее прекрасные рыжие кудри! Конечно, если говорить честно, то в них уже показалась седина.

– Вы хотите сказать, что она все видит и слышит? Граф согласно кивнул:

– Кажется, что все органы чувств у нее действуют. Она всегда боялась быть запертой в комнате или в каком-либо замкнутом пространстве. Иногда она не могла спать в постели под балдахином, потому что боялась задохнуться. Ей было неприятно ехать в карете. Как вы думаете, что она ощущает сейчас, когда ее заперли в комнате и она не может двинуть пальцем, чтобы освободиться? – Рено де Бюрей с ужасом взглянул на Валери. – Наверное, она кричала бы изо всех сил, если бы могла. Правда, маленькая кузина, это страшная мысль?

Графу удалось передать свое волнение Валери.

– Это действительно ужасно. Я надеюсь, что можно найти какой-то выход и помочь ей! – сказала она.

– Врач сказал, что ей может помочь только смерть… Граф замолчал.

– Я должен вам рассказать еще кое-что, пожалуй, самое неприятное. Она может двигать частью правой щеки. Я обратил на это внимание, и теперь мы таким образом общаемся. – Я задаю ей вопрос – и, если ответ положительный, она двигает щекой, а я могу выполнять некоторые ее желания. Но я совсем не понимаю, что она хочет сказать. Это так ужасно, поверьте! – Граф содрогнулся. – Жена сидит в кресле, ее со всех сторон подпирают подушки, она не сводит с меня глаз. Я понимаю, что она все время думает об одном и хочет мне все объяснить. Я задавал ей сотни вопросов, но щека у нее не двигается.

– Вы думаете… – Валери заколебалась, прежде чем спросить. – Это как-то связано с желанием умереть? Она жаждет освобождения?

Рено де Бюрей размышлял над словами Валери:

– Если это действительно ее желание, что тут можно поделать?

– Ничего, – быстро ответила Валери. – Вы можете сообщить об этом своему врачу.

– Я заранее знаю ответ этого тупоголового бездельника. – Граф презрительно фыркнул. – Он меня сразу же начнет обвинять во всех смертных грехах. Скажет, что я только и мечтаю об этом. Нет, нет, моя маленькая кузиночка, этот вопрос я, наверное, никогда не отважусь задать Изабо. Ну хорошо, предположим, я спросил ее и она ответила мне «да», что дальше? Женушка будет постоянно и неотрывно смотреть на меня, а я буду знать, точно знать, о чем она думает! «Ты жалкий, ничтожный трус, – будут говорить мне ее глаза, – я так страдаю, что прошу тебя об одном – умертвить меня, а ты, мерзкий тип, делаешь вид, что ничего не понимаешь». Ладно, кузиночка, хватит нам об этом… Мне становится не по себе каждый раз, когда я размышляю на данную тему. Наступила тишина.

– Могу я вам что-нибудь предложить, граф? – спросила Валери.

– Вина, пожалуйста, если вас не затруднит, кузина. Одна страсть не покидает меня с годами. Жажда. – Де Бюрей внимательно наблюдал за Валери и с удовольствием потягивал живительную влагу. – Мне повезло, – повеселел граф, – я встретился с вами наедине, маленькая кузина. Мой брат Робин не питает ко мне особой симпатии, он не сочувствует, когда я пытаюсь рассказать о своих бедах. А сейчас он сидел бы напротив меня с лицом святоши и повторял бы, что все это я заслужил. Может, это и так, но, клянусь, мне очень неприятно, когда младший брат отчитывает меня. Зато вы, милая Валери, всегда проявляете ко мне сочувствие. И тот факт, что мне срочно нужны деньги, конечно, затронет ваше милое и дружелюбное сердечко.

Валери с сомнением глянула на него. Ей вспомнились предупреждения мужа по этому поводу: «Никогда не позволяй Рено выманивать у тебя деньги. Не важно, какую историю он изобретет для того, чтобы смягчить твое сердце».

– Но, граф, у меня совсем нет денег. Всего несколько монет и какие-то дешевенькие украшения. Если вам действительно нужны деньги, придется обратиться к Робину, когда он вернется.

Граф скорчился, как от внезапной боли.

– У меня так сильно болит бедро, – застонал он. – Каждая часть моего тела требует смазки… Я думаю, кузиночка, что мне придется довольствоваться тем, что вы мне дадите. Вы мне протянете руку помощи с улыбкой и не станете читать нравоучительных лекций. – Он глубоко вздохнул. – Меня столько раз отчитывали, что я устал от всего этого.

Валери не ожидала, что он так легко согласится на ее предложение. Она, заикаясь, сказала:

– Но мне понадобится для этого время…

– Ничего, я подожду. Чтобы убедить вас, кузиночка, что я зря не расходую деньги, могу сказать: я не выезжал из дома целый год. Взгляните на меня. Разве меня можно отличить от хмурого аптекаря или нудного адвоката? Я только что расстался со своей любовницей! Ждать от мужчины большего было бы безумием!

Больная хозяйка замка Монтань-Нуар, родового имения де Бюреев, сидела на куче пахнущих плесенью подушек. Глаза ее были неподвижны, лицо хранило выражение страдания. Волосы, которые врач так решительно постриг, начали отрастать и напоминали рыжеватый пушок. Слава Богу, что в комнате не было зеркала – и Изабо не могла видеть себя.

Везде было темно, стены дома оставались влажными после дождя. В комнате, где находилась графиня, воздух был спертый и затхлый, было ясно, что там давно не проветривали.

Две служанки в углу тихонечко переговаривались.

• Предыдущая
• 112/115
• Следующая