Выбери любимый жанр

АББА или Чай с молоком - Воробей Вера и Марина - Страница 14


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

14

– Как? – улыбнулась Елена Викторовна.

– Больше всего на свете!

Начинать нужно с малого. Самые маленькие американские горки были на ВДНХ – и они отправились туда.

Была суббота, но утром народа в парке оказалось немного.

– Может, лучше на колесе? – осторожно спросила Марина. – Вон оно какое огромное. Разве не страшно?

– Страшно, – деловито сказала Юля, – но не так. Горки – лучше.

Вот так же, наверное, говорил Александр Иванович, совершая утренний обход: «А почему норваск не принимаем? И что за упрямый народ! Надо норваск принимать. А витамины тут ни при чем. Как дети, честное слово».

– Негр, – сказала Марина.

– Что негр? – не поняла Юля.

– Там негр работает. Вон он, у входа.

– И что?

– Не знаю. Плохая примета.

– Во-первых, – сказала Юля и по крутила пальцем у виска, – такой приметы нет. А во– вторых, Я бы, тебе не советовала называть его негром, потому что он как представитель афро-негроидной расы может обидеться. Марина, это мавр!

И как только Юля запоминает все эти слова. Однажды, пересказывая Кахоберу Ивановичу параграф из учебника, Марина пыталась вспомнить слово «абориген» – и не смогла.

– Марина, это мавр! – сказала Юля. – И он красив как Бог.

– Эй! – Марина толкнула ее в бок. – А Коля?

– Вместо того чтобы сеять вражду между дружественными народами, – тихо сказала Юля, – подумай о подруге. Потому что я тоже боюсь.

Миновав ряд заграждений, они оказались за высокой оградой.

– Юля! Я боюсь.

Табличка, прикрученная проволокой к металлической решетке, гласила: «Билеты возврату не подлежат!»

– Я не хочу! – И, как зверь, за которым захлопнулась дверца клетки, Марина бросилась к выходу, но, если ты уже проходишь через турникет, вернуться назад нельзя.

– Здеся, – сказал «мавр», и это означало: садитесь в эту кабинку.

– Мы что, вдвоем поедем? – спросила Марина. Пускай они умрут. Но почему вдвоем?

– Дывоем, дывоем, – сказал мавр, показав ослепительно белые африканские зубы. – Дывоем! Хоросо!

– Нет! – успела сказать Марина.

– Мама! – сказала Юля.

– Мама! – сказала Марина.

Ей казалось, что вместо головы у нее живот, а голова, наоборот, – в животе.

Все вокруг грохотало и кружилось. Пронеслись мимо облака, дома и деревья. В толпе мелькнуло круглое улыбающееся лицо.

– А-а-а...

Кто это? Нет, она не ошиблась: это он, Витамин.

– А-а-а...

«Смотри, – хотела крикнуть Марина, – Витамин!» Но вместо этого из груди вырвался слабый стон:

– Ви-а-та-а-а...

– Ну как? – спросила Юля, когда, покачиваясь из стороны в сторону, они шли по улице, натыкаясь на прохожих.

– Голова кружится, – сказала Марина.

– У меня тоже кружится. Я вообще спрашиваю как?

– Хорошо, – улыбнулась Марина. – Хочется петь и танцевать. Но ноги не держат.

– Я же говорила: адреналин! .

В метро они ехали молча ехали – и улыбались. «Витамин! – хотела сказать Марина: – Он был там!» А может, ей показалось?

Коля Ежов уже давно стал для Марины родным человеком. С утра до вечера она слушала рассказы о Коле. Благодаря этому она смотрела на Колю глазами подруги. Старая вражда была забыта, и теперь Коля предстал. перед ней героем. Коля пригласил Юлю в кафе. Коля вернул велосипед. Наконец, Коля любил Юлю – и только за это Марина была готова простить ему все.

Думая о Коле, Марина снова вспомнила Юрия Петровича, и ей стало грустно. Он никогда не сможет ее полюбить. Потому что он женат. Потому что ей четырнадцать, а ему – тридцать пять. Потому что она – Муся, а он – Петрович.

– Знаешь, – сказала Марина, когда они перешли на другую сторону улицы и повернули в арку, я тебе завидую.

Но ей никто не ответил.

– Юля?

И снова молчание.

– Юля!

Было уже одиннадцать – и Марина в третий раз позвонила Юле. Но Юля домой не пришла. Она не пришла вечером и не пришла утром – она вообще не пришла. Юля исчезла.

20

Александр Иванович метался по квартире, курил и пил холодную воду. Он ходил из угла в угол, он еще тешил себя надеждой. И наконец не выдержал: упал на кровать и, закрыв лицо руками, заплакал.

– Почему? – тихо сказал он. – Почему? Что-то случилось с телефоном:

– Але, это суд?

– Нет, это квартира.

И снова звонок:

– Але, это паспортный стол? И так целый день.

Он провел в милиции шесть часов. Его подозревали, ему задавали вопросы. Его мучили. И теперь сломался телефон. Он так ждал звонка. Он думал: она позвонит. Он еще надеялся. Он ждал.

И снова раздался звонок. И снова он бросился к телефону.

– Але, это магазин?

Утром пришел следователь. Посреди кухни стояла табуретка. На табуретке сидела Марина.

– Ты говоришь правду?

– Честное слово, мы шли и разговаривали. А потом она исчезла.

– И ты не заметила ничего подозрительного?

– Ничего – вы уже спрашивали.

– Ты должна вспомнить. Подумай.

– Как вы не понимаете: мы шли и разговаривали!

– Я понял. Ты можешь идти.

Марина вернулась в свою комнату. Она стояла и смотрела в окно, а потом устала стоять и села. Уже два раза звонил Евгений Николаевич, и два раза Марина отказалась с ним говорить, уже бабушка накрыла на стол и мама позвала ее ужинать, а она все сидела на полу, обхватив колени руками, и молчала.

– Марина, – на пороге стояла мама. – Я понимаю, тебе трудно, нам всем трудно. Но, пожалуйста...

«Коля! – вспомнила Марина. – Коля! Ежов!»

– Я не хочу есть, хорошо? Я скоро приду.

– Марина!

От заката крыши домов были розовыми. Во дворе играли дети. И воробьи чирикали на ветках. За это время ничего не изменилось: дома, деревья. и даже лица – Марина видела их раньше. Все было так же. А Юля? Как же Юля?

Но никто не заметил ее исчезновения. Город жил своей обычной жизнью. Во дворе бегали дети. Усталые мамы и папы возвращались с работы. Им было все равно.

Марина не могла вспомнить номер квартиры и набрала наудачу: сорок один. И угадала.

– Кто там?

– Это Марина.

Щелкнул замок, и Марина вошла в подъезд. «Третий этаж», – вспомнила она. Та женщина во дворе так говорила. Теперь казалось, это было не с ней: та женщина, и велосипед, и Юля.

Коля стоял на лестничной площадке и курил, аккуратно стряхивая пепел в пустой спичечный коробок. Он исподлобья посмотрел на Марину и ничего не сказал. И взгляд исподлобья, и эта его, аккуратность, и сигарета – все это, означало одно:

он знает.

– Разве ты куришь?

– Иногда.

– Ты знаешь? – спросила Марина, чтобы как-то начать разговор.

– Знаю.

– И знаешь почему? Коля, где она?

– Не знаю.

Он потушил сигарету и, положив окурок в спичечный коробок, сунул его в карман.

– Это из-за денег? Коля, не молчи!

Они вошли на кухню. Коля сел на табуретку и закрыл лицо руками.

– Наверное, из-за денег. Я не знаю.

– Почему ты молчал? Почему?! Почему ты раньше не сказал?

– Когда раньше?

– Когда велосипед забрал. Вчера. Раньше. Не знаю когда.

Ему было нечего возразить – и он молчал.

– Ты знаешь, где это? Пожалуйста, мы должны туда пойти. Сейчас.

– Сядь.

Марина села.

– Ты уверена, что это сделали они?

Она не видела и поэтому не могла сказать наверняка. Но Марина была уверена: это они.

– А если нет?

Этот вопрос застал ее врасплох. Как это – не они?

– Нет, – сказала она шепотом и замотала головой. – Они, Коля. Они!

Какая ерунда. Юля, конечно, там... А если нет? Марина не хотела об этом думать. Ей было страшно.

– Коля, мы не можем сидеть сложа руки. Нужно что-то делать... – Марина достала из кармана помятый конверт. – Вот деньги. Ты не можешь отказаться, потому что речь не о тебе. Не о тебе, понимаешь?

– Я понимаю: Я пойду.

Коля взял со стола конверт и положил в карман.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Марина. – Ты иди, Коля, иди. А я тебя тут подожду, хорошо? Нет, тут я не могу. Я на лавочке подожду, во дворе.

14
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело