Амулет Судьбы - Андерсен Кеннет Бёг - Страница 41

• Предыдущая
• 41/59
• Следующая

Филипп снова попытался освободиться, стараясь изо всех сил. Он крутил, тянул и дергал руку, но мужчина крепко держал ее, и все попытки Филиппа были безуспешны.

— Отпусти! — стонал Филипп и колотил мужчину по плечу. — Отпусти меня!

— Ты пойдешь со мной, Филипп! Хочешь ты этого, или нет!

— Равина, по-мо-ги!

— Отпусти его! — прогремела кухарка, распахивая настежь дверь.

Она предстала в дверном проеме дома во всем своем грозном величии, щелкая хвостом, меча гневные взоры, как молнии.

— Я сказала, ОТПУСТИ ЕГО!

Равина бросилась в атаку. Быстрым движением она подхватила подол юбки и с ревом понеслась на мужчину, словно ураган гнева. Слегка пригнув голову, кухарка нацелила на противника свои бизоньи рожки. Земля содрогалась под ее ногами.

Мужчина, утверждавший, что приходится Филиппу отцом, прикрылся сыном, как живым щитом. Филиппу наконец-то представилась возможность сделать то, что он давно уже хотел.

Он размахнулся свободной рукой и со всей силы ударил мужчину локтем в живот.

Послышалось шипение — из Виктора разом вышибло дух, и он ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы Филипп смог освободить вторую руку, а противник растерял всю свою уверенность. Ужас запечатлелся на его лице, он набрал воздух в легкие, чтобы закричать, но не успел.

Равина, словно летящий на полной скорости паровоз, врезалась в него и мигом отправила в свободный полет.

Мужчина рухнул на землю в нескольких метрах от Филиппа, пару раз перевернулся вокруг своей оси и затих.

— Ты цел? — спросила Равина, повернувшись лицом к Филиппу. Взгляд, который всего лишь минуту назад источал столько гнева, сейчас был мягким и взволнованным.

Он кивнул, и хотя это было чистой правдой, он все же чувствовал, что лжет, произнося:

— Я цел.

Вопрос и ответ не заняли больше трех-четырех секунд. Но, очевидно, этого было достаточно, потому что, когда они снова посмотрели на место, куда упал мужчина…

— Куда он пропал? — воскликнул Филипп, озираясь по сторонам. Вокруг была только темнота.

— Черт побери! — тихо выругалась Равина. — Сбежал. Снова!

Недоумение. Полное недоумение.

— Снова?

— Я узнала его. По этой фотографии, — сказала Равина, разворачивая перед Филиппом сложенный листок.

Они сидели на кухне в домике привратника, Равина поставила на плиту чайник. «Надо выпить горячего крепкого чаю, чтобы успокоить нервы», — заявила она. Филипп попросил, чтобы чай был очень крепким.

— Это он, — шепнул Филипп, и ноги снова подкосились. Кажется, он начал привыкать к этому ощущению.

Бумага пожелтела от старости и по краям была потрепана.

— гласил заголовок.

Под ним была фотография человека, выдававшего себя за Виктора Ангела. Он сверлил Филиппа налитыми кровью глазами. Под фотографией было напечатано следующее:

— Это он, — повторил Филипп. — Тот самый грешник, что сбежал тогда.

Равина кивнула.

— Я нашла объявление у Малыша под подушкой. Подумать только, все эти годы он каждую ночь клал его с собой! Как же беднягу мучили угрызения совести!

— Но как… Почему… Ведь прошло сто пятьдесят лет… Не понимаю… — Филипп растерянно качал головой, вопросы одолевали его. Их было слишком много.

— Ума не приложу, как ты мог поверить в то, что он твой отец? — спросила Равина, наливая ему чай.

Филипп схватил чашку обеими руками, чтобы согреть окоченевшие пальцы.

— Он был похож, — неуверенно ответил он, разглядывая фотографию.

Действительно, человек на картинке был похож на его отца, очень похож. Но… Все-таки было одно «но», не так ли?

«Я представлял его немного другим». — Разве не эта мысль пронеслась в голове Филиппа в первую секунду, когда он лицом к лицу столкнулся с незнакомцем — грешником, утверждавшим, что приходится ему отцом?

Теперь же… когда он знал правду, он видел их. Маленькие отличия. Не только борода. Глаза были слишком близко посажены. Нос был слишком острым. Скулы слишком широкими. Это был не его отец. Филипп знал отца по фотографиям четырнадцатилетней давности, и грешник действительно был на него похож, но больше как на брата, и сейчас Филипп недоумевал, как…

— Как я мог так обмануться? — пробормотал он.

Равина налила себе чаю и присела напротив Филиппа.

— Может быть, потому что ты сам хотел этого? — ответила она. — Хотел верить в то, что он твой отец, хотя…

— Хотя в глубине души знал, что это не так, — заключил Филипп и вспомнил, насколько неприятным незнакомец показался ему в первые секунды. Наверное, Равина права. Возможно, ему так хотелось, чтобы это было правдой, что он готов был обмануться. Хотя все же чувствовал, что дело не только в его желании. Как бы то ни было, он был уверен, что его провели. Только не мог понять каким образом.

— Откуда он узнал это? Откуда он узнал, что похож на моего отца? Откуда он знает меня? И зачем я вообще ему понадобился?

— Об этом мне известно ровно столько, сколько тебе самому, — сказала Равина, серьезно посмотрев Филиппу в глаза. — Но ты точно был очень нужен ему, Филипп. Раз он решился на такое — вернуться сюда!

Филипп молча кивнул.

— Но его план провалился. Благодаря тебе.

— Не стоит благодарить меня, дружок. У меня за тебя болит сердце. За все, что тебе пришлось пережить этой ночью. Сначала обрел отца и потерял его так нелепо и жестоко. Тебе, должно быть, очень тяжело.

Филипп снова кивнул, не произнося ни слова. Все это было и впрямь ужасно, и на душе было очень тяжело, но больше всего его переполняли не грусть и не разочарование. А облегчение.

Все-таки оказалось, что это не его отец.

35

Долина Виселиц

Филипп ждал Сатину у школы, пока не прозвенел звонок с уроков. Вскоре двери школы распахнулись, и навстречу ему хлынула толпа дьяволят. Увидев Дроле и его друзей, которые, громко шумя и смеясь, расталкивали всех на своем пути, Филипп спрятался за сухим деревом. Шайка Дроле прошла мимо.

— Сатина! — позвал Филипп, заметив ее в толпе. Он помахал рукой, и Сатина тут же подбежала.

— Филипп, — вздохнула она и схватилась за голову. — Слава всем чертям! Я целую ночь просидела в учительской. Потом вернулась в класс, но тебя там не было… Я так боялась, что с тобой что-нибудь случится. Все из-за этого старого черта Кокабеля, он наверняка нарочно выгнал меня из класса, чтобы ты остался один. Он ведь прекрасно знал, что Дроле и другие ребята не оставят тебя в покое…

Сатина вдруг умолкла, пристально посмотрела Филиппу в глаза и задумчиво сдвинула брови, что-то заметив в его взгляде.

— Филипп, с тобой в самом деле что-то случилось?

— Да, — ответил он и рассказал все, что ему пришлось пережить.

Сатина глядела на него, открыв рот. И когда Филипп договорил, осыпала его градом вопросов — тех же, что он задавал себе сам.

Филиппу ничего не оставалось, как, отвечая, растерянно пожимать плечами:

— Я не знаю. Правда, не знаю, — помолчав, он добавил: — Но постраюсь узнать.

— Каким образом?

— Ты знаешь дорогу в Долину Виселиц?

Хуже всего была тишина. А еще хуже — что тишина все же не была полной.

Повсюду стояли виселицы. Они были вколочены в землю на крутых склонах холмов, покрытых тусклой травой. В петлях из прогнившей веревки, извиваясь, болтались грешники, но несчастные не могли дать выход страданиям в крике. Петли так плотно сдавливали им глотки, что душили любые едва слышные хрипы, которые к тому же заглушал скрип веревок. Вперед-назад раскачивались они, вперед-назад.

И все же скрип веревок не был единственным звуком, оглашавшим Долину Виселиц этой ранней ночью.

• Предыдущая
• 41/59
• Следующая