Тайна острова Химер - Ле Пезеннек Мари-Анн - Страница 43

— Это я попросила всех молчать о визите и словах той женщины! — непререкаемым тоном отрезала Луиза. Затем, повернувшись к Мари, уже тише добавила: — Я не хотела испортить твою свадьбу.

Почувствовав, что аргумент, хотя и слабый, произвел впечатление на жену, Лукас поинтересовался:

— А почему не сказали об этом после смерти Алисы?

Луиза удрученно осела в своем кресле. Эдвард пришел ей на помощь:

— Вы забываете о шоке после этого злодейства. Зверски убили мою дочь, мать Жилль, сестру Фрэнка, внучку Луизы! Мы даже и не вспомнили о бреде бедняжки Клер.

— Трудно поверить в такую коллективную забывчивость, — возразил Лукас. — Признайтесь, если бы вы захотели выгородить себя, по-другому вы бы не действовали…

Мари во второй раз вытряхнула переполненную пепельницу Ангуса и в который уже раз принесла горячий кофе.

Они составили список всех вопросов, преподнесенных этим делом. Мари пыталась перегруппировать их. Она выделила три главные оси: заключалась ли тайна Салливанов в убийстве журналиста одним из них с целью завладеть сокровищем? Что за тайну о прошлом могло открыть украденное письмо, которое Мэри Салливан оставила у нотариуса для передачи своему ребенку? Почему его украли, если не для того, чтобы скрыть его содержание?

Третья загадка касалась пребывания Элен в Киллморе до 1968 года. Связь с таинственным близнецом казалась очевидной. Если бы его не убрали, он, без сомнения, открыл бы тайну Элен…

— Я сам займусь всем, что касается моей семьи, — решительно заявил Лукас. — А ты, — добавил он в ответ на вопросительный взгляд Мари, — собирай сведения о Салливанах.

Лицо Ангуса выразило сомнение.

— А я бы поменял вас местами… Трудно быть объективным, когда речь идет о собственной семье.

Голос Лукаса стал металлическим, не терпящим возражений.

— Ни у кого, кроме меня, не может быть больше причин узнать, кто я есть на самом деле.

Категоричность тона исключала малейшее возражение. Ангус отказался от дальнейших попыток. Лукас несколько смягчился, поцеловал волосы Мари.

— Пойду поговорю с отцом.

Она было встала, чтобы пойти с ним, но он жестом остановил ее.

— Я предпочитаю говорить с ним с глазу на глаз. Кто знает, может быть, он что-нибудь припомнит, какую-нибудь существенную деталь.

Мари смотрела, как он уходит, и у нее опять появилось ощущение отдаленности, незаметно устанавливающейся между ними.

Отбросив нехорошую мысль, она еще раз углубилась в изучение фрагментов легенды.

Часом позже в жандармерию вся в слезах вбежала Жюльетта. Она бросилась к Мари, припала к ее плечу и, всхлипывая и заикаясь, пожаловалась, что ей некому больше довериться. Мари подала ей стакан воды и помогла успокоиться.

— Я окончательно разрушила свою семью! — прерывающимся от горя голосом убежденно проговорила Жюльетта. — Я поступила как идиотка!

И она разразилась рыданиями. Мари все же удалось выяснить, что, желая отомстить Ронану за его заигрывания с Жилль, Жюльетта с умыслом спровоцировала Фрэнка. Она проникла в его комнату и разыграла сцену обольщения, зная, что Ронану все слышно через замаскированный ею микрофон бебифона. Однако она не предусмотрела, что Фрэнк не поддастся на уловку и решит преподать ей урок.

— Он сорвал с меня совсем новое белье, повалил на кровать, набросился на меня и… Когда Ронан как сумасшедший ворвался в комнату, Фрэнк меня… Это отвратительно, он обращался со мной как с последней шлюхой!

Представив себе всю сцену, Мари еле удержалась от смеха, но Жюльетта зарыдала с новой силой.

— Он никогда меня не простит!

Мари протянула ей салфетку, потом набрала номер Ронана. Разговор, судя по всему, вышел серьезным, и немного спустя он примчался с маленьким Себастьеном на руках, чрезвычайно довольный тем, что получит обратно свою молодую жену.

Они ушли, а Мари с тоской призналась себе, что не предполагала, до какой степени может ее разволновать любовь молодой четы, оживленная этим забавным инцидентом. Она закрыла свои папки и решила найти Лукаса.

Ей тоже нужно было, чтобы кто-то ее успокоил.

Сухой стук в дверь напугал ПМ.

Он как раз укладывал свои вещи, рассчитывая без предупреждения покинуть Киллмор.

Он решил не открывать, но свет из-под двери выдавал его присутствие, к тому же ему любопытно было узнать, кому он понадобился в такой поздний час. Приоткрыв дверь, он увидел Эдварда. ПМ не успел воспользоваться заготовленной фразой с извинением, так как тот уже протиснулся мимо него в комнату.

Эдвард нахмурился при виде почти заполненного старенького чемодана, лежащего на кровати.

— Собираетесь уехать?

В вежливо заданном вопросе уже слышался запрет, поэтому ПМ решил быть непреклонным.

— Я все обдумал. Завтра я сажусь на первый же паром. Нет, не пытайтесь мне помешать, Эдвард… Я благодарен вам по гроб жизни за все, что вы для меня сделали… И мне вас будет очень недоставать, да, да! Но я должен подчиниться своей интуиции, и ничто не заставит меня изменить свое решение.

Эдвард с досадой покачал головой, и это обеспокоило ПМ.

— Ваш отъезд совсем некстати, — вздохнул он. — Я хотел попросить вас об одной услуге…

«Лучше бы не знать», — подумал ПМ. Для него главным сейчас было как можно быстрее и дальше скрыться от места преступления, затаиться в своем замке на Лендсене. Однако решающую роль сыграло мгновенно пришедшее в голову воспоминание о мрачном строении из серого камня, об ожидавшем его ужасающем одиночестве, нарушаемом лишь визитами кредиторов.

— Какой услуге? — услышал он свой голос.

— Мари и Лукас правы, — спокойно продолжил Эдвард. — Журналиста, конечно же, убили из-за того, что он обнаружил сокровище. Бедняга, он слишком много говорил. Но его поиски не оказались напрасными… для остальных…

Он прервался и будто случайно поднес руку к месту, где под рубашкой угадывался ключик.

— Неприятно только, что полицейские начнут следить за мной, все наше семейство у них на подозрении… Это плохо… очень плохо…

— Почему?

Эдвард оценивающе посмотрел на ПМ, будто спрашивая себя, можно ли ему довериться. Потом подошел к нему, положил ему на плечо руку и понизил голос, вложив в него оттенок дружеского соучастия:

— Только объединив все надгробные камни, можно определить место, где спрятано сокровище, и открыть тайник. Я давно занимаюсь поисками и уже близок к цели, но…

Выражение жадного любопытства на лице ПМ побудило его продолжить.

— Из-за всех этих подозрений у меня связаны руки. Мне нужны вы, ПМ. Вы единственный, кому я могу доверять, — добавил Эдвард, скрывая волнение. — Если вы согласны мне помочь, половина добычи — ваша. Через несколько дней вы разбогатеете.

Все в ПМ перевернулось. Раздираясь между искушением и недоверчивостью, он зашагал взад-вперед по комнате. Слова Эдварда и Жилль подтверждали сказанное Райаном и заставляли поверить в легенду о сокровище. Одновременно он вспомнил, как год тому назад попытался обмануть своего брата, чтобы самому завладеть слитками из грота морских разбойников. Этот неудачный опыт тревожным огоньком помигивал в его мозгу. Нехорошие воспоминания захлестнули его.

— Послушайте, все это очень мило с вашей стороны, я польщен вашим доверием, но билет на паром уже заказан, и завтра я должен отплыть.

— Не считая того, что вы делаете большую ошибку, — разочарованно вздохнул Эдвард, — у вас, ко всему прочему, просто нет выбора. — И с этими словами он предъявил ему пластиковый пакет с револьвером, из которого ПМ убил Райана. — Хорошенько подумайте, мой друг, — прошелестел он. — На револьвере есть отпечатки ваших пальцев, к тому же я слишком много знаю, чтобы вы смогли отказаться от моего предложения…

Не отрывая глаз от оружия, ПМ весь сжался от приступа давящей тоски, но все-таки собрал остатки мужества, чтобы восстать. Ему показалось, что он гневно и протестующе закричал, но это был всего лишь жалобный и отчаянный вскрик зайца, захлебнувшийся на высокой ноте.