Молитва любви - Лей Тамара - Страница 39

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая

– А, миледи проснулась, – сказала женщина. Ее плутоватое личико приобрело хмурое выражение. Она закрыла дверь и прошла к кровати. Женщина пристально глянула на пятно, пометившее лицо Грей; глаза ее сужались при этом все больше, пока не превратились в щелки, придавая женщине недоверчивый вид, словно она подозревала Грей в чем-то плохом.

Вздернув подбородок, Грей, не моргнув глазом, выдержала этот изучающий взгляд.

– Закончили? – спросила она, когда стало ясно, что женщина теперь лишь просто смотрит на нее.

Губы приоткрылись в самодовольной улыбке, обнажив ряд кривоватых зубов.

– Меня зовут Мелли, – представилась женщина, гордо выпятив грудь.

По правде говоря, это запоздалое сообщение было ни к чему, так как Грей поняла, кто такая эта самоуверенная женщина, в тот момент, когда та без разрешения переступила порог.

– Сам барон Бальмейн определил меня вам в служанки, – продолжала Мелли, складывая принесенную одежду на кровать. – Но хочу, чтобы вы знали, эта работа мне совсем не по нраву.

Грей порадовалась, что многое узнала из подслушанного разговора Гильберта с сэром Ланселином. Неприязнь служанки уже не причинила слишком жгучей обиды после полученного предупреждения.

– А я леди Грей Чарвик, – представилась в свою очередь Грей. – И хочу, чтобы ты знала: мне это нравится не больше, чем тебе, может быть, даже меньше.

Большие круглые глаза Мелли округлились еще сильнее, прежде чем она сумела скрыть удивление, пренебрежительно скривив губы.

– Да, Чарвики все такие, – заявила служанка, скрестив руки на груди.

Грей изобразила на лице изумление:

– Ты знала моего брата? Мелли покачала головой:

– Нет, но…

– А тогда, значит, была хорошо знакома с Эдуардом Чарвиком, – прервала ее Грей, и улыбка появилась на ее лице при воспоминании о том, что Гильберт имеет обыкновение обрывать собеседников.

– Нет, миледи, я…

– Ну тогда скажи мне, как ты можешь судить о моей семье? – Грей была обрадована тем, с какой легкостью удалось ей во второй раз совершить столь трудный подвиг.

– Уж давно не секрет, как поступил с моей хозяйкой, леди Лизанной, ваш брат, – не осталась в долгу служанка. Для большей убедительности она выставила вперед свой маленький, остренький подбородок.

Грей не нашлась, что ответить, так как еще не знала в точности, за какой проступок король лишил Эдуарда Чарвика его владений. Мелькнула мысль, что надо бы заставить служанку пролить свет на эту тайну. Зная истину, можно было бы лучше понять враждебность Гильберта…

– И я уже слышала рассказы о том, как Филипп поступил со своей бедной женой, – продолжала Мелли. – Свернул ей шею, вот что он сделал.

Грей широко раскрыла глаза.

– Свернул?.. – когда она прошлой осенью в первый раз приехала в Медланд, то слышала разговоры о виновности Филиппа в смерти жены, но так и не узнала, как бедняжка умерла.

– Значит, мы хорошо понимаем друг друга, миледи, – сказала Мелли, наклоняясь за рубашкой Грей, сброшенной на пол. Она высоко подняла брови, но не обронила никакого замечания, стряхивая с рубашки сор от тростника.

Грей прекрасно понимала, что именно подумала Мелли, и не смогла помешать появлению пятен румянца на своих щеках. Она уже хотела дать служанке необходимые пояснения, когда настойчивое поскребывание в дверь заставило обеих обернуться.

Нахмурившись, Мелли подошла к двери и распахнула ее. Большой серый пес направился прямо к Грей.

– Ворчун! – воскликнула девушка, перебираясь на край кровати, чтобы положить голову собаки на колени. – Так ты не забыл меня, верный друг, – ворковала она, улыбаясь от радости, впервые за долгое время. – Я по тебе скучала.

– Вон! – скомандовала Мелли. Она приблизилась к кровати, но не отважилась подойти вплотную.

– Нет, – сказала Грей. – Он может остаться.

– Но, миледи, это не положено.

Грей посмотрела в широко раскрытые глаза женщины.

– Он останется, – твердо заявила она, предоставляя Мелли протестовать сколько угодно.

Служанка недовольно скривила губы.

– Барону Бальмейну это не понравится, – проворчала она.

– Мне все равно, понравится это барону или нет, – отрезала Грей. – Собака останется.

Как бы поддерживая свою хозяйку, Ворчун грозно гавкнул, а затем громко зарычал с ворчливыми интонациями, чему и был обязан своим прозвищем. Кипя от возмущения, Мелли круто повернулась и прошла к двери, с треском ее захлопнув. Потом, что-то бормоча себе под нос – Грей не стала вникать в смысл недовольной тирады, – сложила рубашку и повесила ее на спинку стула.

– А когда должен появиться ребенок, миледи? – спросила служанка как бы мимоходом.

Прямота вопроса застала Грей врасплох, и она испуганно вскинула глаза на Мелли.

Служанка развела руками, насмешливо извиняясь.

– Все об этом знают, – сообщила она. – У барона Бальмейна не было других причин для общения с Чарвиками, хотя странно, что первым делом он связался с вами.

Спасительный гнев помог преодолеть замешательство.

– Где он? – спросила она, спуская ноги на колючий тростник.

Ворчун неохотно сел на пол, уставившись на хозяйку глазами, полными обожания.

– Уехал, – заявила Мелли, подходя к Грей. Ее взгляд скользнул по спокойно сидевшей неподалеку собаке. – Поднялся до рассвета и ускакал.

Сердце сжалось от боли, но Грей притворилась, что ее очень интересует Ворчун. «Все к лучшему», – подумала она, лаская влажную морду пса.

– Наряды не слишком хороши, – выразила свое мнение Мелли, раскладывая одежду, предназначенную для Грей. – Но тут уж ничего не поделаешь, подождем, пока не привезут ткани, за которыми послал барон.

Грей удивилась:

– Он заказал для меня ткани?

– Да, – Мелли передернула плечами. – Сегодня утром он сказал управляющему, чтобы тот сделал это срочно. У нас с вами будет много дел, когда ткани доставят. Вы ведь умеете шить, да?

Грей кивнула:

– Да, это я умею.

Мелли хихикнула, что-то ей показалось смешным.

– Ну ладно, – сказала она, поворачиваясь к своей новой хозяйке с рубашкой в руках. – Поднимите руки.

С самого детства никто не помогал Грей одеваться, и ей показалось, что поздно вновь приобретать такую привычку. А главное, неудобно было обнажаться перед этой женщиной.

– Я могу одеться сама, – сказала она, протягивая руку за одеждой.

Нахмурившись, Мелли отдернула руку, в которой держала рубашку.

– И скажете барону, что я не выполняю своих обязанностей.

– Уверяю тебя, он ничего от меня об этом не услышит, – Грей снова потянулась за рубашкой, но служанка еще дальше отвела руку.

– Не беспокойтесь, миледи, – резко ответила Мелли. – Я не против того, чтобы оказать вам такую услугу. Кроме того, мне придется увидеть гораздо больше, когда я буду помогать вам мыться. А теперь – поднимите руки, если, конечно, не хотите продолжать пререкания вместо того, чтобы быстренько одеться.

Конца препираниям видно не было, и Грей выпустила из рук одеяло. К счастью, рубашка была надета без промедления.

– Поздней весной, может быть, в начале лета, – предположила Мелли, оглядывая фигуру Грей.

Та поняла, что она имеет в виду появление младенца, так как ее тело уже приобрело округлые формы. Возмущение вспыхнуло неожиданно.

– Это тебя не касается, – отрезала Грей, протягивая руку за нижней юбкой.

Мелли, казалось, с удовольствием предоставила своей новой хозяйке самой закончить одевание. С преувеличенной осторожностью она обогнула спокойно взиравшую на них собаку и стала застилать постель.

– Леди Лизанна тоже ждет ребенка, – сообщила служанка.

Руки Грей, зашнуровывавшей платье, замерли. Почему-то ей стало обидно, что Гильберт не рассказал о беременности сестры, особенно учитывая предстоящее ему самому отцовство.

Она затянула шнурки.

– И когда же ждут появления ребенка? – спросила она, надеясь, что вопрос звучит непринужденно.

– Ранней весной, миледи, – сообщение сопровождалось прочувствованным вздохом. – Как бы мне хотелось быть с нею в это трудное время.

• Предыдущая
• 39/69
• Следующая