Письмо, которого не было - Нестерина Елена Вячеславовна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая

Пропустив Тоню вперед, постоянно оглядываясь и водя вновь включенным фонариком по сторонам, Васька двинулся вслед за ней. О своем «коньковом ходе» он забыл, мчался по-простому.

Дерево оказалось одиноко стоящей старой ракитой – толстой, корявой. С большими усилиями ребята, отстегнув лыжи и бросив их на снегу, забрались на ее нижнюю мощную ветку.

– Будем сидеть, пока не рассветет? Всю ночь? – спросила Тоня. Как быть – она тоже не знала. Только бы Маша не вздумала из дома никуда выходить, не волновалась бы, а нашла бы что-нибудь поесть и спать улеглась!..

– Да. Посидим пока, – решил Васька.

И действительно. Нужно было отойти от ужаса, прийти в себя, отогреть замерзшие руки – особенно Васькины, который нашел в кармане только одну варежку, вторую так где-то и обронил. Тоня заставила Ваську положить свои ледышки в ее ладони, накрыла их полой своего теплого старушечьего пальто.

Говорить ни о чем не хотелось. Так, прижавшись друг к другу, они и сидели – как два замерзших воробья. А через какое-то время, не сговариваясь, сползли с дерева и, встав на лыжи, пошли по снежной целине. Решено было искать реку Дебрянь и уже по ней катиться к деревне. Ведь возле Ласточек был мост – а уж он даже в темноте не останется незамеченным. Как искать реку? Это казалось простым – по ее берегам местами росли ивняк, высокие раскидистые ракиты, так что если разглядеть их среди белых снежных просторов – то и речка таким образом отыщется. А раз обнаружилась одиноко стоящая ракита, значит, наверняка она подружка тех, прибрежных. Так рассудили Тоня с Васей. И – Тоня впереди, Вася, прислушиваясь ко всем звукам, позади, мчались, отыскивая речку, вглядывались в темноту. Несколько раз они меняли направление – то поворачивали сильно влево, потому что казалось, что там темнело что-то плотное. То вправо забирали. Отчаиваться было нельзя. И стоять на месте, ожидая окончания зимней ночи, тоже. Мороз поблажек не давал.

– Мы выберемся, Тоня, сейчас уже выберемся! – повторял Васька.

И Тоня оставалась спокойной. Может, она так набоялась волков, что это подействовало на нее как прививка – остальные страхи после этого страхами уже не казались. Но на самом деле она была спокойна потому, что верила Ваське, надеялась на него. Ведь уже больше полугода девочка Антонина жила взрослой жизнью: все время ощущая, что отвечает за то, за это, это и вот за это, что кроме нее никто больше ничего для них с Машей не сделает. И надеяться не на кого. А Васька как-то так легко взял решение проблем на себя, что Тоня полностью доверяла ему. Как… как будто так и надо. Как будто так всегда было, есть и будет.

Вот и сейчас – съезжая темной ночью с очередного пригорка затерянной среди лесов широкой луговины, она оставалась уверенной, что все будет хорошо, что они обязательно до дома доберутся! Потому что и Васька в это верил. Она это чувствовала – вот и не боялась ничего.

– Ты смотри – деревья темнеются! – догнав ее на спуске, воскликнул Васька. – Может, река?

А ведь река – река это была! Выбравшись на лед, заваленный снегом, ребята помчались так, что действительно ног под собой не чувствовали. И когда они вдруг очутились у того самого моста, по которому переправлялись обычно машины и тракторы на другой берег Дебряни, стало понятно: все, приехали! Из последних сил взобравшись в гору, по кустам, уже не разбирая особенно дороги, Тоня и Вася доковыляли до дому. Сил скользить на лыжах уже не было, и они просто переставляли ноги, медленно, но верно двигаясь к теплу и покою.

Вот они миновали сад, вот подошли к двери «двора», сбросили лыжи. Дверь Тоня днем не заперла – думала ведь, рано приедут, так что в этом же состоянии она была и сейчас. Топ, топ, топ – кухня. Свет горит… Плюх. Плюх. Они на стульях. Тук, тук – пальто и шуба на пол упали. Тым-тым-тым-тым-тым – Маша прибежала. Заплакала, бросаясь то к сестре, то к Василию.

Чик! Тоня подошла к электроплитке, поставила чайник. Дзынь-дзынь, бум-бум-бум – «Давайте чаю попьем…» Словно робот, Тоня выставила чашки, вывалила в тарелку холодную картошку. И молча все трое принялись пить чай с картошкой и вареньем – хлеба и блинов уже не было.

А дом остыл. Маша, которая мерзла и боялась одна на высокой кровати, полезла на печку.

– Будем спать все там, – решила Тоня.

Без лишних движений и разговоров ребята стащили на самое теплое место в доме – печку, все одеяла и подушки, забрались туда. И – Васька у стены, Маша посередине и Тоня с краю выключились из активной жизни. Теплый сон покрыл их своим надежным непроницаемым плащом.

Сколько они спали и сколько могли бы проспать – неизвестно. Только разбудил их громкий стук и лай Кузи на улице. Тоня услышала все это первой, открыла глаза – и долго не могла понять, что к чему. Но стекла окон чуть не лопались от настойчивого стука, и слышно было, как кто-то отчаянно долбится в дверь терраски.

Девочка слезла с печки, подняла с пола голубое пальто и вышла в холодные сенцы. Оттуда вывалилась на терраску, молча, не спрашивая – кто пришел, отодвинула с двери задвижку. Кузя, заливаясь грозным лаем, влетел первым.

– Я за Васей, – сказал мужчина в черной дутой куртке, которого Кузя не пускал на порог.

– Хорошо, – ответила Тоня. – Кузя, фу! Замолчи, Кузя…

Кузя нехотя пропустил посетителя, но шмыгнул в дом вслед за ним. Вроде как – если что, я буду следить за гостем и не дам вас в обиду.

– Вася! – позвала Тоня, подходя к печке. – Вася, это к тебе!

Васька спрыгнул на пол.

– Прохор… – произнес он.

– Собирайся, – сказал Прохор и сердито заговорил по-цыгански.

Но и без перевода все было понятно. Ваську искали родители.

Подгоняемый Прохором, Вася поднял с пола дубленку, влез в один рукав и подошел к своим мокрым ботинкам, от которых на пол натекли аккуратные лужицы.

– Я приду, как только вырвусь, – сказал он. И бросился к Тоне: – Нет, телефон! Номер-то свой ты так и не сказала!

Тоня продиктовала номер, Васька вбил его в память своего мобильного телефона, который успел два раза пискнуть, сообщая, что разряжается. Прохор нетерпеливо потянул его за рукав.

Васька двинулся к двери, обернулся и с такой тоской посмотрел на Тоню, что девочка, едва дверь за ним захлопнулась, зарыдала в голос. Она не слышала, как облаял незваного гостя выскочивший на улицу Кузя, как продолжал он гнать грозным лаем машину, которая под горкой зарычала мотором и покатила по дороге. Ее рыданий ничего не могло остановить.

Она плакала, когда ходила за дровами и топила печку, готовила суп и пекла блины, которые комкались и не хотели отрываться от сковородки. Маша, сжавшись в уголке дивана, весь день и вечер сидела тихо и всхлипывала. До того самого момента, пока на Тонин телефон не пришло сообщение: «Все нормально! Не скучайте. Скоро буду! Вася». Услышав то, что прочитала ей сестра, Маша засмеялась, запрыгала и даже включила телевизор. А Тоня, слезы у которой текли ручьем, долго-долго набирала на телефоне ответ. И улеглась спать. Звуки вечернего сериала, жизнерадостные вопли рекламы, музыка – ничто не отвлекало ее от мыслей о Ваське. Тоня улеглась спать. И Васька ей снился.

А уже утром оказалась в школе. В ожидании и напряжении она просидела все уроки. Васька в школе не появился, конечно, – раз его выгнали. Но, может, он к концу занятий бы подошел – чтобы с ней встретиться?.. Нет, не было его.

Тоня медленно проехалась на лыжах мимо дома Константиновых: ворота закрыты, но в окнах свет горит. Что же там у них происходит? Что делают с Васькой? Ругают? Простили?..

Она остановилась напротив дома, вытащила телефон и набрала текст сообщения: «Вася, как ты? Ругали тебя?» и много хороших слов. Подтверждение о доставке пришло. А ответа не было. Тоня приехала домой, положила телефон на буфет – только там он нашел сеть, которая сразу за Беклемищевым оборвалась. Раздался звонок – это была мама. И впервые за все время Тоня не так сильно ей обрадовалась… У мамы было все хорошо. То есть почти хорошо. Но по сравнению с Тоней – просто прекрасно…

• Предыдущая
• 25/30
• Следующая