Собрание стихотворений и поэм - Гамзатов Расул Гамзатович - Страница 58

Спел я множество песен в кругу земляков, Слышал песни, подобные древнему гуду… Только ты — будто лучшая песня веков. Я тебя никогда и нигде не забуду.

Ни о чем другом…

Ни о чем другом я слышать не желаю! О красавицах давай поговорим… Все другие разговоры — скука злая. Все другие разговоры — это дым. Разговор не о любви — пустая люлька, Не качавшая ребенка никогда. Без любви вино — клянусь любовью, люди! — Просто кислая и мутная вода. Ни о чем другом на свете петь не нужно, Пойте только о любви, хоть двести лет. Даже сказку я считаю никчемушной, Если в сказке о любви и слова нет. О любви щебечут птицы надо мною. Их любовь согрета солнечным лучом. Даже лань в лесу таинственном весною О любви поет, а больше ни о чем! Корабли, которых буря укачала, О земной любви тоскуют вновь и вновь. Даже в небе самолеты величаво Машут крыльями, приветствуя любовь. Буду петь я об одной любви — поверьте! Этой песней я закончу жизнь свою, Только даже и потом, и после смерти, Если девушку увижу — запою!

Наши имена

Всем имена при рождении дали, Мы в чистоте сохранить их должны. Имя твое среди звезд отыскали, Имя мое — на дорогах войны.

Дни уходили, куда — неизвестно. И в подтвержденье, что время летит, Скоро тебя называли невестой, А про меня говорили: джигит!

Строки любви прошептал тебе я, Люди поэтом назвали за это. Если поэт я — ты песня моя, Та, что останется после поэта!

Вместе с тобою и вместе со мною Мчались года, закусив удила. Счастлив я тем, что однажды весною Ты меня мужем своим назвала.

Патимат

Ты малюсенькой крошкой пришла В мир, который огромней громад. Мать кормила тебя, берегла: Патимат, Патимат, Патимат.

Над твоею кроваткою — сны. В них ручьи молодые шумят. И дрожит отраженье луны: Патимат, Патимат, Патимат.

Мчатся годы своим чередом. Две косички бедой мне грозят. Я шепчу под знакомым окном: «Патимат, Патимат, Патимат…»

Мне объездить весь мир довелось, Тот, который и нищ, и богат, А за мною, как эхо, неслось: Патимат, Патимат, Патимат…

Наши дочки, чисты как родник, На тебя восхищенно глядят. Словно доброе солнце для них — Патимат, Патимат, Патимат.

Красоте твоей радуюсь я И твержу похвалы невпопад. Ты судьба и молитва моя: Патимат, Патимат, Патимат.

Помнишь ли?

Я в восемнадцать лет в тебя влюбился И твой отказ услышал, голову склоня. Скажи мне: кто тогда любви твоей добился? Незабываемая, помнишь ли меня? Я бегал за тобой, я жил надеясь. Не замечал я ночи и не ведал дня. Послушай, девушка, скажи, куда ты делась? Незабываемая, помнишь ли меня? Женился я. И подрастают дети. И у тебя свой дом, семья, родня. Скажи, а помнишь ли тот юношеский ветер? Незабываемая, помнишь ли меня? Стареет память, отдыха не зная, Года летят быстрее доброго коня. О восемнадцатой весне я вспоминаю… Незабываемая, помнишь ли меня?

Теперь я снова…

Теперь я снова становлюсь поэтом. Наивным в детстве был мой стихотворный лад. Когда-то мне — вы знаете об этом — Дарован был судьбой бесхитростный талант.

Я начал в жизни постигать науку, В тугом потоке стал барахтаться, и мне Одни, крича, протягивали руку, А кое-кто хотел, чтоб я лежал на дне.

Я повзрослел не поздно и не рано И — вопреки всему — на берег вышел свой. Стою я в синяках, порезах, шрамах, Стою израненный, но все-таки живой!

Не канула любовь былая в бездне. Застыла бы земля — навек потрясена, Когда б я смог создать такую песню, Которая была б моей любви равна!

И пусть мне по моим плечам громада — Не зря я падал и не зря терпел беду. На берегу мне помогать не надо. Не надо охать надо мной, я сам пойду.

Звучит мой голос для иных жестоко. Любви планету воздвигаю я свою. Тех, кто толкал меня на дно потока, Схватив за ворот, друг о друга бью!

Вопросы и ответы

— Ты кто? — Влюбленный горец из Цада… — Профессия? Работа? — Неустанный Певец любви. Пою о ней всегда На языке влюбленных Цадастана… — Ты кончил вуз? Ученость прояви… — Мой путь в науку сладок был и горек. Учусь я в академии Любви. Всю жизнь учусь. Но до сих пор — как школьник… — Есть родственники? — Много! Дело в том, Что мне как родственник — Любой влюбленный… — Был под судом? — Я вечно под судом Любимой. К ней одной приговоренный… — Ты воевал? — Всю жизнь веду войну Со злом и клеветой разнообразной… — Ты был в плену? — Я и сейчас в плену! В плену любви. И это плен прекрасный… — Стихи любимейшие назови. О чем они?.. — Да о любви, конечно!.. — Чему подвластна мысль твоя? — Любви!.. — Чем награжден? — Одной любовью нежной… — Владеешь ли сокровищами? — Да! Сокровище — любви земная радость. Под знаменем любви иду всегда… — Из шелка знамя соткано? — Из радуг!.. — Какою клятвой клялся на крови? — Сберечь планету трепетной любви… — Чем жизнь твоя освящена? — Любовью, Которая бессмертно молода! (Не веришь мне,— Тогда спроси любого В ауле под названием Цада…)

***

Птицекрылый караван, Ты летишь из дальних стран? Караван поет, курлычет: «Даге-Даге-Дагестан…»

Птицекрылый караван, Как там дышит Дагестан, Как там солнце в небе ходит, Светит месяца шафран?

Мне с небес ответил хор: «В Дагестане до сих пор Из-за гор восходит солнце И — заходит между гор».

Птицекрылый караван, Как там дышит Дагестан? Как там бьют в горах фонтаны? Как фиалки пьют нарзан?

Мне с небес ответил хор: «В Дагестане до сих пор Плещут крыльями, как птицы, Родники в теснине гор.

Там в траве — как в облаках! Там у солнца в тайниках До сих пор фиалки пахнут — Все потоки в лепестках».

Птицекрылый караван, Как там дышит Дагестан? Как там женщинам, мужчинам, Детям как живется там?

Птицекрылый караван, Стой!.. Куда ты сквозь туман?.. А он летит, а он курлычет: «Даге-Даге-Дагестан…»

***

Благодарю кремнистый край родной — За то, что воспитал меня так строго, Пастушью плеть повесил надо мной, Чтоб о себе не мнил я слишком много.

Кремнистый край родной благодарю — Он отучал от нюнь, от кислой мины, Он брил без мыла голову мою Опасной бритвой поперек щетины.

Моих незрелых виршей тиражи Он чабанам вручил на самокрутки. Он научил меня народной шутке. Он полуправду ненавидел пуще лжи.

Благодарю кремнистый край родной — Из леденящих рек, летящих с ревом, Он дал мне вырваться горящей купиной. Пылая нежностью и мужеством суровым, Благодарю кремнистый край родной.

Берегитесь лести!

Не сгоревшие в огне на войне кровавой, Не сраженные штыком, пулями и славой, Храбрецы, друзья мои, берегитесь лести: Эта ложь как вынет нож — так убьет на месте!

У нее коварный шаг, воровская хватка, Скажет слово — мед в ушах, улыбнется сладко. Ах, во рту ее кишат змеи черной лести, Чтобы самых-самых-самых задушить на месте!

Чуть поближе подойдешь и над этой ямой Станешь слушать, как хорош, как ты — самый-самый, Сам же в петлю попадешь самой грубой лести, Сам погибнешь ни за грош, почернев на месте!

Все пропало — никакой речью покаянной Не отмоешь черноты этой окаянной! Ей бы только в сердце влезть, этой черной лести, Очернить бы совесть, честь — в духе черной мести!

И героя — нет как нет! А мотив медовый Льется вновь кому-то вслед, все идет по новой. Храбрецы, друзья мои, берегитесь лести, Ей не дал бы в сердце влезть я на вашем месте!

***

Киноаппараты, телеаппараты, фотоаппараты — Черные пираты. Это автоматчики, стихоперехватчики, В их присутствии стихи свернуты в калачики.

Вот я не взъерошен, в пиджаке хорошем Телеулыбаюсь, а музами заброшен. Чудный телеголос у Телерасула — Свежий телеветер из телеаула! Только песня оба уха пальцами заткнула…

Эй! Не телегоры Теледагестана Воспевал я в детстве, просыпаясь рано! Разве киносакли или кинобурки Я увидел, когда вылез на траву из люльки?

Нет, на свет родился человек Гамзатов Не от кинофототелеаппаратов, А от превосходной пары азиатов! Я летал по небу с этим человеком, Со скалы срывался, плыл по темным рекам…

Вам его не видно, когда его не слышно. Вам его не слышно, когда его не видно. Мертвого, живого (тебя, тебя, проклятого!), Ох, я знаю как никто этого Гамзатова…