Вспомни лето - Лоуэлл Элизабет - Страница 42

• Предыдущая
• 42/52
• Следующая

Но Рейн сама выбрала себе занятие, и давно. Он уважал ее выбор, поскольку уважал ее. Через несколько часов он должен будет отвезти Рейн на ранчо Санта-Фе, где впервые увидел ее среди желтовато-коричневых холмов и высоких эвкалиптов. Там, вдали от жары и смога, были сооружены препятствия, предназначенные для проверки на храбрость лошади и наездника.

И там ждал Барракуда.

Сухие ветры Санта-Фе ворошили желтовато-коричневую траву и серебристо-зеленую листву эвкалиптов. Безоблачное небо посылало на землю яркий свет и жару. Рейн, почти не обращая внимания на то, что ее окружает, сидела на вершине холма и быстро писала в записной книжке. Страницы были заполнены мудрыми замечаниями капитана Джона, ее собственными, товарищей по команде относительно полевых испытаний, одной из дисциплин троеборья.

Дистанция была разделена на четыре отрезка: А и С – движение по дорогам и тропам; В – стипль-чез; D – кросс с препятствиями. Отрезки А и С вместе составляют примерно пятнадцать миль. Наездник вправе выбирать комбинацию из шага, легкого галопа и галопа. Или просто попытаться пройти легким галопом все пятнадцать миль.

Судьям это не важно. Главное, чтобы лошадь прошла дистанцию и взяла препятствия без превышения нормы времени, отпущенного на любой отрезок. Аллюр не слишком хорош для высоких оценок. Определенные точки нельзя пройти быстрее, чем требуется по времени, но за превышение нормы времени баллы вычитались.

Устойчивый легкий галоп был бы идеальным темпом и для лошади, и для наездника. Но дистанция очень разумно размечена, и редко возникала возможность пройтись легким галопом.

Наездник должен хорошенько потрудиться, чтобы учесть все – ландшафт, время, собственные силы и силы лошади.

Если наездник перестрахуется, темп окажется слишком медленным и произойдет перерасход нормы времени. А слишком быстрый пробег измотал бы лошадь, и заключительный отрезок кросса стал бы совершенно невозможным.

Любые ошибки на дорогах и тропах снизили бы шансы команды на олимпийскую медаль.

Шелестя страницами записной книжки, Рейн поглядывала на карту, которую выдали каждому участнику, после того как организаторы Игр прошлись по дистанции. Она полагала, что отрезок В потребует от лошади быстрого галопа приблизительно на расстоянии двух с половиной миль, с препятствиями в среднем через каждую тысячу футов.

Это не то что на конкурном поле, где препятствие падает, если лошадь промахнется. В стипль-чезе, если ты заденешь забор, то упадет не забор, а ты. Зато на отрезке, где лошадь идет шагом след в след, ты можешь набрать очки, если поедешь быстрее. Если на стипль-чез тебе понадобится вдвое больше времени, то тебя дисквалифицируют.

В стипль-чезе нет никакой возможности пожалеть лошадь и остаться на соревнованиях. Отказы или падения в прыжках нежелательны для участников троеборья. Чтобы претендовать на золото, выступление лошади и наездника должно быть идеальным. Стипль-чез являлся испытанием нервов, скорости и трезвого расчета.

Но был еще и отрезок D, кросс, который предназначен для того, чтобы лошадь и наездник проявили свое мастерство во всем блеске. Падение в пределах штрафной площадки возле каждого препятствия – а падения дело совершенно обычное – оценивается в шестьдесят очков.

Допускалось одно такое падение наездника, при котором команда могла бы претендовать на медали. Падение двух разных наездников, вероятно, положило бы конец надеждам команды на медали.

Падения не исключались. В кроссе пять миль, и все они проходят по холмам, то вверх, то вниз; на них устроены препятствия, предназначенные, чтобы проверить, доверяет ли лошадь своему наезднику. Нет доверия – нет прыжков. Первый отказ от препятствия – двадцать штрафных очков. Второй отказ от того же самого препятствия – уже сорок. Третий – дисквалификация наездника.

.Препятствия устанавливались в среднем одно на каждые восемь футов. Тридцать препятствий. Пять миль.

Хотя все препятствия были не выше шести с половиной футов, некоторые из них совершенно дьявольской конструкции – в середине водоемов или чуть ниже гребня холма, на скоростном спуске. В этих случаях лошадь должна буквально вслепую подчиниться сигналу наездника, который знает дистанцию, и прыгнуть. Другие препятствия находились в конце длинного подъема, проверяя волю лошади – способна ли она продолжать работу.

Дистанция для кросса точно выверена так, чтобы представлять собой пять зверских миль бега, карабканья и прыжков. Словом, почти восемнадцать миль тяжелой работы и для лошади, и для наездника, включая бег с препятствиями. Кроме пятнадцатиминутного перерыва непосредственно перед кроссом, когда ветеринар осматривает лошадь, чтобы признать ее годной для завершения дистанции, в остальное время лошадь и наездник подвергаются безжалостным испытаниям.

Как выразился капитан Джон, эта дистанция – «настоящий ублюдок».

– Не думай, что тут ты в полном одиночестве, – раздался за спиной Рейн голос Корда.

Она подняла голову от блокнота и поняла, что все разбрелись по отдельным отрезкам дистанции, измеряя, проверяя и прикидывая, что потребуется от лошади и от наездника.

Она оглянулась. Корд сидел на корточках и заглядывал через ее плечо в записную книжку. Его глаза были такие красивые, что у нее захватило дух.

– Я не одна, – сказала она хрипло. – – Ты здесь.

Улыбнувшись, она потянулась к его губам. Он коснулся рукой ее щеки, наслаждаясь гладкой и горячей кожей.

Она такая мягкая, такая живая.

А мир Барракуды чертовски холодный.

Корд нехотя отпустил Рейн и встал, увлекая ее за собой. Она хотела бы знать, почему в уголках его рта залегли суровые складки, но не спросила. Она поглядела на часы. Всего час назад «бипер» позвал его куда-то.

– Недолго я была одна, – сказала Рейн.

Запустив руку в ее каштановые волосы, Корд привлек ее к себе и жадно поцеловал, так жадно, словно они расстались не час назад, а по меньшей мере месяц.

– Обещай, что ;не будешь никуда ходить одна. Ни где, – требовательно произнес он.

Рейн поглядела в его ледяные голубые глаза и почувствовала, как напряглись его мускулистые плечи.

– Папа? – спросила она.

Корд смотрел на нее в упор. Он мог сказать ей, что охрана вокруг ее отца утроена. Что у нее есть собственная охрана. Остальные члены семьи вернулись обратно на восточное побережье – Они будут смотреть соревнования по телевизору.

Барракуда избежал встречи с Боннером и его людьми.

Но это сообщение ровным счетом ничего не дало бы Рейн – напротив, могло отвлечь ее, в то время как ей необходимо как следует подготовиться к труднейшему испытанию на выносливость.

– Обещай, – повторил он.

– Я должна пройти все отрезки дистанции.

Он взял ее за руку.

– Пойдем.

– Корд… – Рейн колебалась, зная, что ему не понравится то, что она сейчас скажет. – Если тебе снова придется уехать, я все равно пройду всю дистанцию. Я не могу бросить Дева на те препятствия, которые не сумею изучить.

Черты его лица стали резче.

– Будет и на нашей улице праздник.

Она хотела спросить, что случилось в этот минувший час, почему он такой осторожный, настороженный и сердитый. Но ничего не сказала.

Совершенно ясно, он не хотел, чтобы она оставалась одна.

– Куда теперь? – спросил Корд. – Что тебя интересует?

– Бег с препятствиями. Я хочу еще раз осмотреть водные препятствия и заборы.

Они шли быстро, почти молча, поскольку Рейн внимательно изучала отрезок стипль-чеза. Время от времени она писала что-то в блокноте, проверяя качество почвы, отмечая угол падения солнечных лучей возле препятствий, и мысленно переводила Дева на аллюр на этой дистанции.

Хотя Корд знал, что его люди находятся на всем протяжении трассы и наблюдают в бинокли, он не снимал с себя функции охраны. Он молча сосредоточился на всем, кроме прыжков. Лучше не смотреть на эти препятствия.

Он наездник, вырос в деревне, ездил на более тяжелых лошадях, но стипль-чез заставил бы и его попотеть.

• Предыдущая
• 42/52
• Следующая