Сказка о принце. Книга вторая (СИ) - Чинючина Алина - Страница 53
- Предыдущая
- 53/90
- Следующая
В поместье господина ван Эйрека сегодня гости. У племянника хозяина, молодого Людвига, через неделю именины. Но они выпадают в этом году на последний день Страстной недели, а после Пасхи и полковника де Лерона, и графа Ретеля ждут в столице неотложные дела. Поэтому решили отпраздновать раньше.
Многое было уже готово. Первый пехотный полк де Лерона и Второй уланский, в котором командовал полковник Рейнбер, ждали только сигнала к выступлению. Два десятка лордов и дворян из знатных и влиятельных родов королевства в назначенный день готовы были прибыть в Леррен. Выступить в поддержку нового короля обещали наместники Леренуа, Фьере, Приморья и Тарской. Ждали в поместье господина ван Эйрека документы, которые должны были быть первыми подписаны законным королем; был уже определен новый состав Государственного Совета.
Этот год не принес стране облегчения. Война – с перерывом на зимнее перемирие – продолжалась. Она высосала из Лераны практически все силы, но и соседей изрядно измотала. Фронт, перемещаясь туда-сюда, в конце концов продвинулся на несколько десятков миль вглубь Лераны и замер, остановленный, у реки Реи. Самой большой территориальной потерей для Лераны стали Съерра, занятая Элалией еще в начале войны, и Конти, в которую в минувшем сентябре ввело войска Залесье. Да еще Вешенка прошлым летом под рукой очередного Самозванца объявила себя вольной областью; правда, ненадолго. Самозванца уже полгода как разбили, но восстанавливать разоренную войной и смутой провинцию у Густава не было ни средств, ни сил.
Третий год подряд свирепствовала засуха. Такого неурожая не помнили почти полсотни лет, и полиция, сказать честно, уже устала ловить и вешать болтунов, кричавших о том, что это наказание Господне, и вспоминавших об «истинном короле». «Истинные» самозванцы надоели Густаву хуже горькой редьки. В последние полгода всех, хоть как-то попадавших под подозрение в связях с мятежниками, разрешалось вешать без суда и следствия.
Неизменным дополнением к засухе стали крестьянские бунты. В одном только Леренуа их за год было три. Война выжимала из провинций все до последнего зернышка, и теперь сборщики налогов иначе как в сопровождении отряда солдат не ездили. Непокорная Тарская так и не затихла до конца; горняки, ободренные тем, что «всех не казнишь – работать некому будет», останавливали работу в шахтах при каждом удобном случае.
А еще холера в Ружской, грозящая перекинуться во Фьере и Леренуа. И пираты в Западном заливе; самый дерзкий и сильный из них, капитан Джон по прозвищу Цыпочка (бывший рыбак, бывший матрос Королевского флота, бывший контрабандист) захватил остров Бурь и, зная окрестные воды как свои пять пальцев, перекрыл доступ к берегам Приморья судам из Северных Земель. А порох и шерсть Лерана получала почти полностью с севера; леранский порох был хуже и требовал больших затрат в изготовлении.
А еще – контрабанда в Приморье. Которая, несмотря на принятые правительством меры, ожидаемо вызвала поддержку у купцов, особенно приморских. А что вы хотите, пошлины съедают половину прибыли, и если есть возможность ее обойти, почему не попробовать. Тем более что прошения в столицу о смягчении налогов уже не помогают…
А еще – участившиеся побеги с каторжных рудников, потому что половину солдат уже забрала война. Мелочь, конечно, на фоне всего остального, но в целом здоровья стране не добавляет.
И скандалы с военными поставками, которые возмутили всех. Конечно, гнилую кожу, заплесневелую муку и пшено с жучком армия получала и раньше, но в последний год воровство и надувательство выросло до неслыханных прежде размеров. Лорд Стейф, отстраненный от дел при Карле Третьем, при Густаве вновь занял прежний пост, и за ним казнокрады чувствовали себя, похоже, как за каменной стеной. Вопли протеста, доносящиеся из армии, были подхвачены и гражданским населением, но в столице услышаны не были. В самом деле, кто же поверит, что всеми уважаемые, знатные люди, патриоты своей страны, которые громче всех говорят о необходимости защиты Родины и о важности бесперебойного снабжения армии, будут поставлять гнилую муку. Это, наверное, провинциальные негодяи стараются, а в столице – да упаси нас Боже. Голодные, почти босые солдаты костерили правительство, не разбирая, кто прав, кто виноват.
Наверное, заговорщики управились бы и раньше, но разъезды по стране сильно затруднило военное положение, введенное на всей территории Лераны. Лошадей на постоялых дворах было не достать, любой одиноко едущий мужчина вызывал подозрение у патрулей, понаставленных в каждом десятке миль. А люди Самозванца и шайки, в которые сбивались беглые каторжники, и вовсе сословием и именем путников не интересовались. Купцы собирались в больше обозы, экономя на охране, у дворян отпала охота к перемене мест, и только королевские гонцы неслись сломя голову: с этих взять было нечего, они ценны не тощим кошельком и плащиком на рыбьем меху, а скоростью и информацией.
И было бы странно, если бы Патрик, с его способностью попадать в неприятности, не влип однажды в очередную историю – на этот раз с людьми Самозванца. Правда, он не стал рассказывать об этом ни Лестину, ни кому бы то ни было еще, но сам долго вспоминал, как сбился с дороги и едва не замерз, возвращаясь в Леррен из Приморья. В тех краях метели случались часто, и местные предупреждали: день будет вьюжный, пережди, не езди. Патрик торопился, и, неопытный в зимнем путешествии, потерял дорогу, заблудился и замерз бы, если бы лошадь не вынесла на попавшийся на пути маленький хутор… который к тому времени был занят войском Самозванца. И его угораздило постучаться и попроситься на ночлег в тот дом, где расположился как раз Самозванец.
Встреча эта, при всей ее невероятности и нелепости, закончилась благополучно. «Тезка», правда, едва не убил его, сразу опознав «столичную штучку». Вдобавок Самозванец был в ту ночь изрядно пьян; королевские войска из-за метели застряли на несколько десятков миль южнее, и пока крестьянской армии ничего не угрожало. Спасло его то, что в этот вьюжный зимний вечер, в отрезанном от большой дороги снегопадом хуторе, Самозванцу интересно стало поговорить с новым человеком.
«Настоящему Патрику» было лет тридцать пять; могучего вида мужик с густой черной бородой не походил на «истинного принца» ни внешностью, ни манерами. Но была в нем какая-то потрясающая жизненная сила, воля к победе, что ли… внутренний свет, который позволял без лишних слов опознать в человеке вождя. Родись он в другой семье, этот мещанин мог бы стать полководцем. Люди шли за ним, верили и принимали безоговорочно. Да, этот человек, случись ему достигнуть столицы, мог бы натворить больших дел. Неудивительно, что Густав бросил на его уже хорошо вооруженную и вполне боеспособную армию три самых лучших полка… конечно, самых лучших из тех, кто еще остались.
Они с Самозванцем проговорили почти всю ночь, и наутро Патрик почти готов был поверить, что перед ним – истинный король. Этот человек откуда-то знал и старую легенду, рассказанную принцу Марчем, и утверждал, что умеет разговаривать с птицами. Но дело было, в общем, совсем не в этом, а в том, что люди стекались под его руку десятками и сотнями, и уже два города – Альдек и Малая Тирна – вынесли ему на подушке ключи от городских ворот.
В войске Самозванца царила железная дисциплина, и, в общем, он даже мог себе позволить и выпить, если вечер не обещал неожиданностей. Патрика поразило то, как искренне люди верили своему предводителю: во взглядах тех из ближайшего окружения, кто не спал в эту ночь, читались настоящая любовь и преданность. В рассказах, докатившихся до столицы, Самозванец представал этаким народным героем и защитником бедных, но теперь Патрик воочию видел, вернее, слышал приказ утром повесить троих крестьян из войска, позволивших себе мародерствовать в деревне. Хозяйка хутора наутро рассказала, что муж ее прошлой зимой погиб на охоте, а сами они – большая семья – едва по миру не пошли. Теперь же бояться нечего: «истинный король» не даст им с голоду пропасть, помогает то продуктами, то полотном, спасибо ему. За то они, случись нужда, то в деревню весть подадут, то спрячут кого надо – в лесу ни в жизнь не найдешь. В захваченных городах Самозванец чинил суд – и судил, по рассказам, довольно справедливо, невзирая на чины и звания, не разбирая, крестьянин ли, купец или дворянин, а только – прав ли. Под утро Патрик мрачно подумал, что, случись этому Самозванцу продержаться до смены власти, он может стать большой проблемой.
- Предыдущая
- 53/90
- Следующая
