Чижик – пыжик - Чернобровкин Александр Васильевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/71
• Следующая

— Да нет, одному знакомому обещал, — ответил я, не желая посвящать его в семейные дела. — Он говорил, что у кого-то в кабаке брал, у какого-то зверя.

— У Гамзата, наверное, — вставил Куцый.

— Кто такой?

— Дагестанец. У них там звериный интернационал — дагестанцы, азеры, чечня. Обычно на рынке кучкуются, — доложил Куцый.

— А кто ему разрешил в кабаке торговать? — наехал я. — Чтоб мусора на нас вешали?

— Да пусть вешают, на то они и мусора, — благодушно разрешил Вэка, но, поняв, что я не зря завел этот разговор, перестроился: — А с другой стороны, нахуй нам чужим грузиться?! Куцый, найди его и скажи, чтоб в кабаках больше не появлялся. Место ему — на рынке…

— …у параши! — ляпнул Куцый.

Сидевшие за столом весело заржали.

— Они, действительно, у параши толкают наркоту, — объяснил Куцый.

Братва загоготала еще веселей. Теперь звери не будут торговать наркотой в кабаках, иначе у пацанов пропадет повод для смехуечков-пиздихаханек.

Михалевский приехал ровно через два месяца. Я встретил его, определил в гостиницу и свел с маклером, который должен был подобрать ему хату.

— Как Биджо поживает? — поинтересовался я.

— Нормально, дома уже. Рука, левая, барахлит немного, нерв задели, но врачи обещают к лету вылечить.

— А с отморозками что?

— Они любили собираться в бильярдной. Всех выгонят и сами играют. Большой зал на первом этаже, на окнах решетки, вход один, стальная дверь. Однажды вечером кто-то плеснул в зал ведро бензина, поджег и подпер дверь.

— Ох, выдумщики! — поиронизировал я.

Договорились встретиться через день у меня в кабинете. Я ведь числился в фирме тестя директором по маркетингу. Что такое маркетинг — почти никто не знал, но смотрели на меня, как на шибко грамотного, поэтому не удивлялись, что на рабочем месте я бывал слишком редко. Располагалась фирма в бывшем лабораторно-хозяйственном корпусе толстожопинского университета. Сняли в аренду за гроши и помощь ректору в постройке дачи. Строили из тех же материалов, которые пошли на ремонт бывшей университетской собственности. Корпус изменился до неузнаваемости — сделали из говна конфетку. На первом этаже был склад и кабинеты мелкоты, на втором — бухгалтерия, кабинеты начальства покрупней, в том числе тестя, а на третьем — мой и зал для коллективных разборок и пьянок.

В приемной у меня сидела секретарша Нина Журавлева. Ей надоело жить на гроши, которые отстегивало государство и почему-то называло зарплатой, вышла на меня. Она не требовала, хотя имела право, сказала, что ей нужна помощь. Я предложил ей стать секретаршей. Делать ничего не надо, так, ответить иногда на телефонный звонок, сказать, куда перезвонить, чтобы меня найти. Получала столько, что любой муж закомплексовал бы. Только не Ванюшка. Этот зарылся в науку с головой. Никого не видит, никого не слышит, никого не ебет. Даже не ревнует жену. Она ему говорит, что не изменяет, а он верит. Не мужик, а не пришей к пизде рукав.

Я поздоровался с ней и прошел в кабинет. Она вломилась следом, закрыв дверь на ключ.

— Ко мне сейчас человек придет, — попытался остановить ее: без вина тебя, паскуду, хоть убей, ебать не буду.

— Я быстро, — произнесла Нина и подтянула повыше юбку, обнажив бедра, обтянутые колготками телесного цвета.

Она встала коленями на ковровую дорожку передо мной. Именно так — на коленях, по-другому ей не вставляет. Нина расторопно расстегнула ширинку и высвободила из трусов хуй, еще не собравшийся с мыслями. Женское счастье — за хуй подержаться. Сдвинув шкурку с бледной залупы, нежно протерла ее беленьким носовым платочком, от которого пахнуло такими же духами, как у Ирки. То ли мои бляди специально под нее делаются, то ли это модные духи — никак не пойму.

Нина насунула открытый ротик на залупу, заработала язычком, горячим и шершавым. Действовала умело и страстно. У жены так не получается, хоть и старается не меньше. Сделав дело, встала, промокнула тем же платочком рот, поправила юбку, потерлась лицом о мою грудь и пошла в приемную.

Там уже сидел Михалевский. Виду он не подал, но все понял.

— Подобрал квартиру? — спросил я его.

— Вроде бы одна ничего. Жена приедет, посоветуемся.

Он всегда ссылается на жену, хотя я уверен, что голоса она не имеет.

— Ей должно понравиться, — произнес он и жестами показал мне, что хочет осмотреть кабинет. Мол, продолжай разговор, а я поищу.

Так и сделали. Я сидел за столом и говорил о всякой ерунде, а он перемещался по кабинету и совал нос везде, куда только пролазил. Под конец постелил на столе газету, встал на нее и заглянул в люстру — треугольный выгнутый щит из мутного стекла, над которым располагались три лампочки. Михалевский долго рассматривал там что-то, а потом показал жестами, чтобы и я присоединился. Это была какая-то хуйня, похожая на большую пуговицу. Если бы это не было так просто, я бы подумал, что он сам все подстроил, чтобы набить себе цену. Михалевский показал мне рукой на дверь.

Погода была не та, чтобы шляться по улицам, поэтому пошли в пивной бар, расположенный наискось от фирмы. Хозяин бара отстегивал нам. Обслужил сам, все время заискивающе заглядывая в лицо. Подогнал пивко, вяленую рыбу и соленые орешки. От пива хуй стоит криво, но бывший кагэбэшник его любит, уважим.

— Секретарше, думаю, можно доверять, — улыбнувшись уголками губ, сказал Михалевский.

— На все сто.

— Ты ведь редко бываешь в кабинете?

— Да.

— Надо узнать у нее, приходили ли электрики ремонтировать люстру.

— Дубликаты всех ключей висят у завхозу на щите, а у него там проходной двор. Я ведь ничего секретного здесь не храню, пусть ищет, кто хочет. А вот то, что подслушивают, мне не нравится.

— Никому не нравится, — заметил Михалевский и, как белка, защелкал орешками, запивая их пивом. В промежутках между глотками поделился соображениями: — Штучка старенькая, сейчас есть намного лучше. Дальность — метров пятьсот. Значит, приемник находится или в самом здании или в соседних. Если органы поставили, то сняли квартиру. Если кто-то из своих, то в здании сидят. Есть кабинет, в который посторонним запрещено заходить?

— Есть. Возле кассы комната для инкассаторов. Нанимал их тесть. Судя по выправке, твои коллеги или мусора бывшие.

— Где этот кабинет?

Я объяснил.

— Кто в фирме главный — ты или тесть?

— Я.

— Это упрощает дело, — сказал он. — Думаю, сегодня же все разузнаю. Если что, я по твоему приказу проверяю, надежно ли хранятся деньги.

— Хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится нас поставить!

— Действительно, забавная бы получилась ситуация, — согласился он.

На следующий день Михалевский забил со мной стрелку в том же пивбаре. Понравились ему халявное пиво и фисташки. Шустро расправляясь с тем и другим, он доложил:

— Действительно, в той комнате сидели. Бывшие мои коллеги. Попали под сокращение после августовских событий. Я с их бывшим шефом когда-то вместе работал. Их нанял твой тесть. Подслушивают без малого месяц. Ничего интересного, — он улыбнулся одними уголками губ. — Было бы неплохо переманить их к себе.

— Я потолкую с тестем, он возражать не будет.

— И еще. Не мешало бы обзавестись хорошей аппаратурой. На Западе она свободно продается. Знаю одну фирму в Москве, через которую можно будет все достать.

— Бери все, что может потребоваться, денег не жалей, — разрешил я.

Вечером я навестил тестя. Наши дома соединяет дорожка, выложенная из шестигранных плит. Сейчас она покрыта мокрым снегом. Пока прошагал несчастные полсотни метров, промочил тапочки насквозь.

Открыл тесть. Настроение у него, как всегда, — ни хорошее, ни плохое, похуизм легкой степени и мелкое недовольство жизнью. Не поинтересовавшись, зачем я пожаловал, пошлепал в холл, где грузно плюхнулся в большое черное кожаное кресло у горящего камина и уставился в телик. Показывали какой-то идиотский американский сериал. Слушая жизнерадостный смех кретинов, я понял, почему у них порядок и благополучие. Это там, где много умных, всегда бардак.

• Предыдущая
• 56/71
• Следующая