Прелестная обманщица - Николс Мэри - Страница 28

• Предыдущая
• 28/38
• Следующая

не просил вас продать его.

Доминик рассмеялся.

– Он пытался, но Принц не продается. Я слышал, что вы добились большого успеха на скачках в

прошлом месяце.

– Да, милорд, мы неплохо выступили.

– Мне сказали, что даже очень неплохо. Мистер Косгроув сорвал большой куш. Надеюсь, и вам

кое-что перепало.

– Да. Я коплю деньги на собственный конный завод.

Софи презрительно фыркнула.

– Конюх пожелал стать владельцем конного завода!

– У юноши есть честолюбие, и это хорошо, моя дорогая, – пожурил Доминик Софи.

– Я скажу Берти, что он пригрел змею у себя на груди. Этот парень все выведал у него, а теперь

собирается всадить ему нож в спину.

– Мистеру Косгроуву известны мои намерения, – Тедди смерил Софи презрительным взглядом.

– Не пора ли нам возвращаться, милорд? Лошади готовы, – проговорила Эмма, желая разрядить

обстановку.

– Ты не останешься на ужин? – обиделась Софи. – Мисс Вудхилл сама доедет.

– Скоро стемнеет, боюсь, Эмма может заблудиться.

– Тогда пусть с ней поедет ее братец. Я хочу, чтобы ты остался.

– Нет, Софи, не могу. Тетя и Люси ждут нас. Приезжай сама, когда захочешь.

Эмма попрощалась с братом, вывела Брутуса из конюшни и села в седло.

– Боже! – воскликнула Софи. – Да она в мужском седле! Какой позор! Доминик, я запрещаю тебе

ехать с этой распутницей.

15 Майорат – акт, закрепляющий порядок наследования земли без права отчуждения.

54

Доминик нахмурился.

– Софи, думай, что говоришь.

– Не оскорбляйте мою сестру! Сейчас же извинитесь, или я... – вступился за Эмму Тедди.

– Да как ты смеешь, мальчишка! Доминик, что же ты стоишь? Сделай что-нибудь.

– Чего ты ждешь от меня? – Доминик не скрывал своего недовольства. – Чтобы я скрестил с ним

шпагу из-за того, что он защищал сестру? Я счел бы его ничтожеством, не поступи он так.

– Фу, какие глупости! Он всего лишь наглый конюх. Как ты можешь с ним драться на дуэли?

– Значит, будь он джентльмен, мне следовало бы это сделать?

– Не передергивай, пожалуйста.

– Софи, тебе действительно следует извиниться перед мисс Вудхилл.

– Я не стану этого делать. Если она выставляет напоказ ноги, значит, она женщина

сомнительного поведения.

– Неужели? – Эмма посмотрела на кончики своих ботинок для верховой езды, выглядывавшие

из-под юбки.

Доминик повернулся к Софи. Глаза у него гневно сверкали.

– Хватит! Ты перешла границы дозволенного. Мисс Вудхилл – образец добродетели. Неужели ты

полагаешь, что я разрешил бы ей стать компаньонкой Люси, не будь она безупречна во всех

отношениях? Пожалуйста, извинись.

Софи поняла, что выбора у нее нет.

– Хорошо. – Она с яростью посмотрела на Эмму. – Я извиняюсь перед мисс Вудхилл.

– Спасибо, – сказала Эмма, хотя Софи адресовала свои слова не ей, а Доминику.

– Однако это не означает, что я прощаю дерзость ее брата. Если ты не предпримешь никаких

мер, я поговорю с Берти, и он его выгонит. – С этими словами она бросилась в дом.

Эмма полагала, что Доминик отправится за ней, но он остался и заговорил с Тедди:

– Не волнуйтесь, она успокоится, а мистер Косгроув человек достаточно здравомыслящий, чтобы

лишиться своей золотой жилы.

– Спасибо, милорд.

Доминик вскочил в седло и сказал, обращаясь к Эмме:

– Поедем, уже пора.

– Мне очень жаль, что все это произошло, – проговорила она. – Мой брат порой бывает

несдержан.

– Это я должен извиниться за мисс Монтфорест, Эмма. Не могу понять, что на нее нашло.

– Вы ни в чем не виноваты.

На следующий день в Кавенгем-хаус приехала Софи в сопровождении миссис Косгроув и Берти,

который сам управлял коляской. К чаю Эмма не вышла – она осталась у себя в комнате.

Софи стала часто бывать в гостях у Доминика. Она вела себя в Кавенгем-хаусе как дома,

раздавала приказания прислуге, советовала Люси, как той одеваться, затем привезла архитектора и

чертежника, чтобы они осмотрели дом, поскольку она собиралась его обновить.

Соблюдая приличия, Софи не оставалась на ночь. Если Софи обедала у них, Эмма, ссылаясь на

головную боль, ела в своей комнате. Но она не могла делать это каждый раз, и иногда ей приходилось

спускаться к обеду, который обычно подавался в пять часов.

За столом она почти всегда молчала, отвечая, только когда к ней обращались, или обменивалась

парой слов с Люси и миссис Стэндон, которая ей все больше нравилась за откровенность и прямоту.

Однажды, проходя мимо оранжереи, Эмма увидела, как Софи и Берти целуются.

Эмма поспешила ретироваться, пока ее не заметили. Подсмотренная сцена изумила ее. Софи и

Берти? А как же Доминик? Не следует ли предупредить его? Может, поделиться с Люси или миссис

Стэндон? Нет, лучше не надо, решила девушка. Незачем расстраивать Доминика.

А Доминик гадал, что случилось с его милой, остроумной и веселой Эммой. Она выглядела

подавленной. Переживает из-за оскорблений, брошенных ей Софи? Ему хотелось утешить ее, но она

всячески избегала оставаться с ним наедине. Он хотел видеть ее счастливой. Может, сказать ей об этом?

Но как тогда удержаться от признаний в любви, которая переполняла его? Вот продать бы Бесторп-хаус

и все, что у него есть, уехать вместе с ней в Индию и жить там, как это сделал Эдуард Монтфорест!

Но это всего лишь мечты. Он не может бросить Люси и Софи. Доминик чувствовал, что попал в

ловушку.

– Вот уж не думала, что Доминик угодит под башмак Софи, – сказала как-то Люси, когда они с

Эммой поехали вместе кататься верхом. – Никогда его таким хмурым не видела.

55

– Он, наверное, беспокоится о «Нежной деве», – ответила Эмма. – Если судно потонуло,

последствия будут очень серьезные.

– Не думаю, что это его тревожит. Он с легкостью привык переносить невзгоды. А вот если нам

придется сократить расходы, Софи это не понравится.

– Люси, вы не должны так говорить!

– Я знаю, – отмахнулась девушка. – В утрате брига есть единственная радость – Фергус не

отправится в Индию.

– Но это не означает, что вы сможете с ним видеться. Доминику все известно. Он сказал мне, что

разговаривал с капитаном О'Коннором и тот признался, что любит вас и хочет жениться.

Люси широко распахнула глаза.

– Зачем он это сделал? Мы же условились сказать Доминику, что он ухаживает за вами.

– Доминик очень проницателен. Думаю, что у бедного капитана не было иного выхода, как

сознаться.

– Теперь это не имеет значения. Я не останусь в этом доме и дня после того, как Доминик

женится на Софи. Она превратит мою жизнь в пытку. Если бы не вы, я бы давно убежала к Фергусу.

– Ох, Люси, я очень надеюсь, что вы не поступите так безрассудно. У вашего брата и без вас

полно забот.

– Неужели, по-вашему, я об этом не думала? Я не такая уж бесчувственная, но Софи действует

мне на нервы со своими поучениями. Как-нибудь я ей все выскажу, а потом сбегу с Фергусом.

– Нет, Люси. Ради Доминика постарайтесь не ссориться с Софи. И вы не должны видеться с

капитаном О'Коннором до тех пор, пока Доминик не позволит ему сделать вам предложение. Обещайте

мне это.

– Эмма, как бы я хотела, чтобы Доминик женился на вас. Тогда я могла бы подождать. – Она

озорно улыбнулась. – По крайней мере, недолго.

Доминик не находил себе места от беспокойства. В характере своей невесты он обнаружил такие

черты, которых раньше не замечал: жестокость, эгоизм, пренебрежение к слугам. Он то и дело ловил

себя на мысли, что, не будь он столь терпелив к своей невесте, ссоры следовали бы одна за другой.

Неужели его семейная жизнь будет именно такой? Почему он раньше не замечал у Софи изъянов? Он

надеялся, что ее дурной нрав объясняется волнением перед свадьбой, приготовления к которой не

• Предыдущая
• 28/38
• Следующая