Мемуары 1942–1943 - Муссолини Бенито - Страница 29

Рим 23 августа 1943 года

Сиятельный маршал!

Я с огромной горечью прочитал статью в «Коррьере делла сера», которая очернила память о моем отце. Я считаю ниже своего достоинства опускаться до полемики с анонимными журналистами, которые разводят грязь, чтобы бросить ее в лицо мертвому, но считаю своим долгом проинформировать Ваше Превосходительство (ожидая решения комиссии по этому вопросу) о точной сумме всего наследства, оставленного отцом мне и моей сестре.

На момент смерти он имел в своем владении следующее:

1. Три четверти издательского дома газеты «Иль телеграфо оф Легхорн».

2. Четыре здания в Риме стоимостью около пяти миллионов лир на момент его смерти.

3. Следующие промышленные капиталовложения: «Сосьета Романа ди элеттрисита» – 1400 акций; «Терни» – 500 акций; «Монтекатини» – 2000 акций; «Вальдано» – 1000 акций; «Металлурджика» – 1000 акций[102]; «Навигацьоне дженерале» – 300 акций; «Ильва» – 500 акций; «Аник» – 1000 акций; «Монте-Амьята» – 1000 акций; «Ай эм ай.» – 100 акций; «Консорцио кредито опере публиче» – 24 акции; облигации казначейства – 1 миллион; наличность – 355 089 лир; текущий счет – 32 975 лир.

Доказательства этой информации у меня имеются, и, конечно, они всегда в распоряжении Вашего Превосходительства.

Я уверен, что эти цифры, которые очень далеки от заоблачных фантазий анонимных клеветников, будут беспристрастно оценены Вашим Превосходительством не как награбленное добро спекулянта, а как справедливое вознаграждение за деятельность в течение всей жизни. И именно по этой причине, Ваше Превосходительство, я обращаюсь именно к Вам с просьбой защитить память и честь солдата Италии.

«Безоговорочная капитуляция, конечно, предусматривает все, и в конечный вариант договора была включена не только специальная оговорка о выдаче военных преступников, но и было принято особое условие о выдаче синьора Муссолини[105]. Однако невозможно было устроить так, чтобы его доставили отдельно и до перемирия, так как это раскрыло бы намерения итальянского правительства в отношении врага, с которым оно тесно общалось по каждому вопросу и полностью от него зависело[106]. Вскоре была осуществлена наша великая высадка.

Итак, ситуация в Италии расценивалась нами следующим образом: несмотря на то что в стране произошла внутренняя революция, там все еще имелись союзники Германии, продолжавшие с ней общее дело. Им было очень трудно держаться день за днем, когда пистолет гестапо был нацелен в затылки многих людей.

У нас были все основания полагать, что Муссолини держат под усиленной охраной в безопасном месте и правительство Бадольо весьма заинтересовано в гарантиях того, что он не сбежит[107].

Сообщалось, что сам Муссолини заявил, что он полагает, что будет выдан союзникам. Намерение было именно таким, и оно было бы осуществлено, но, к сожалению, ситуация вышла из-под нашего контроля[108]. Меры, предпринятые правительством Бадольо, были тщательно продуманы и достаточно эффективны для удержания Муссолини, но они не предусматривали такого мощного парашютного десанта, осуществленного немцами на место заключения Муссолини. Можно отметить, что они послали ему кое-какие книги[109] – Ницше и некоторые другие работы, – чтобы утешить его и разнообразить его заключение[110], и, без сомнения, немцы были хорошо осведомлены, где и в каких условиях он содержится. Но удар был очень дерзок и осуществлен мощными силами.

Это доказывает, что в современной войне открывается множество возможностей подобного рода. Я не думаю, что со стороны правительства Бадольо была проявлена какая-либо слабость и что оно вело нечестную игру.

Охране, состоящей из карабинеров, был дан приказ стрелять в Муссолини, если будет предпринята попытка его освобождения, но они не выполнили свой долг ввиду превосходства высадившегося немецкого десанта[111], который (немецкий десант. – С.Д.), без сомнения, возложил бы на них ответственность за здоровье и безопасность пленника. И это весьма вероятно».