Гнилое яблочко - Бернс Т. Р. - Страница 29

• Предыдущая
• 29/45
• Следующая

Но я отпускаю. И Анника проходит вдоль стола к другой компании хулиганов. Эйб обнаруживает возле стаканов маленькие серебряные карточки с именами, и они с Габи отправляются искать свои места. Мы с Лимоном садимся, и я быстро разделяю свою большую кучу на две маленькие.

– Брр, – говорит Лимон. – Снежной королеве оказали холодный прием.

Я наклоняюсь и смотрю в просвет между ним и его подарками. На самом краю стола сидит Элинор. Рядом с ней Маркус – он разговаривает с Анникой. Я вижу, что она одаривает его такими же объятиями и улыбкой, как и всех остальных, а потом проходит мимо Элинор, даже не удостоив ее взглядом.

– Где же ее подарки? – спрашиваю я. На столе перед Элинор нет ничего, кроме тарелки и столовых приборов.

– Кто знает! – отвечает Габи.

– Разве не все равно? – замечает Эйб. Они обошли весь стол и наконец нашли свои места прямо справа от меня.

Мне не все равно. Это День благодарения. Никто не должен чувствовать себя лишним – особенно здесь, так далеко от дома и родных.

– Коллекционное издание «Вампира-чревовещателя»! – объявляет Эйб и поднимает стопку комиксов. – Отлично!

Он уже копается в своих подарках, как и Габи. Лимон пока не рвет оберточную бумагу, но он взял одну коробку и трясет ею возле уха.

Последнее, что мне сейчас хочется делать, – рассматривать подарки, будь там даже потрясающие сувениры для поклонников «Властелина колец», выпущенные ограниченным тиражом (что вполне вероятно, судя по кольцу, привязанному к ленте). Это все неправильно. Я их не заслужил. А главное – в Академии Килтер День благодарения празднуют так, как в других местах празднуют Рождество, и я вспоминаю тихое рождественское утро у себя дома. Что – или кого – я услышу на заднем плане, если снова позвоню домой 25 декабря? Самого Санта-Клауса? Я уже третий год сомневаюсь, что Санта действительно ходит по домам на Рождество, но тем не менее его визит к нам в гости всегда был в тысячу раз вероятнее, чем визит Бартоломью Джона.

По крайней мере, до сегодняшнего дня.

– Эй! – Эйб, нацепивший новую бейсболку с логотипом Академии, наклоняется ко мне и жестом призывает Лимона. – Оцените обстановку. Как думаете, сможем мы сегодня разделаться с большой шишкой? Может, незаметно подольем ему спирта в яблочный сидр и подловим его, когда у него притупятся чувства?

Он кивает на мистера Громера. Тот в одиночестве сидит за преподавательским столом, пока все его коллеги болтают со старшекурсниками.

– Нет, – говорит Лимон. – Сегодня праздник. Пусть у него будет выходной.

Эйб надувается, но не протестует.

– Может, мы тогда наконец придумаем себе название?

– Название? – повторяет Лимон.

Эйб оглядывается и придвигается так близко, что я чувствую запах шипучки у него изо рта.

– Для нашего аль-сьяна, – шепчет он. – Сналь-яна. Для…

– Альянса? – спрашивает Лимон.

Габи протискивается между Эйбом и столом, как раз когда Эйб удивленно открывает рот.

– Эгей! – Она вгрызается в шоколадную индейку размером со свою собственную голову. – Пусть я и девочка, но я такой же участник альянса, как…

Эйб рукой зажимает ей рот. Габи вытаращивает глаза, потом сощуривается и пристально смотрит на Эйба. Не в силах тягаться с ее взглядом, тот убирает руку.

– Прости, – говорит он. – Но не могли бы мы не так открыто об этом говорить? Хотелось бы воспользоваться преимуществом, пока оно у нас есть.

– Значит, ты хочешь придумать название для нашей… салатной вилки? – спрашивает Лимон, поднимая вилку со стола.

Эйб трясет головой. Лимон склоняет голову набок.

– О!.. Да. – Эйб оглядывает стол и смотрит через плечо, стараясь выглядеть непринужденно. – Да, я бы очень хотел придумать название для нашей салатной вилки. Это ведь килтерская салатная вилка, и она очень, очень отличается от обычных салатных вилок.

Габи откусывает у индейки голову.

– Хитро придумано, Эй-мэн.[5]

– Ух! – Эйб оборачивается и понижает голос. – Как насчет Команды Эй? Или это слишком?

Они начинают обсуждать разные варианты. Я постепенно отключаюсь – и тут что-то ударяет мне в затылок. Я смотрю вниз и вижу возле кроссовки резиновую фигурку пилигрима[6]. Когда я ее поднимаю, пилигрим выпучивает глаза, будто в него попала вражеская стрела. Я переворачиваю фигурку и вижу, что к спине пилигрима привязана сложенная бумажка.

Я оборачиваюсь и окидываю взглядом толпу. Моего куратора нигде нет – что и неудивительно. Я перечитываю записку, а потом заглядываю под стол. Там ничего нет, кроме рваной оберточной бумаги и ленточек. Я проверяю, нет ли у меня чего-нибудь под стулом.

И нахожу его. Увесистый коричневый пакет. На нем нет никаких блесток и украшений; когда я вытягиваю его из-под стула, на дне я замечаю жирные пятна, будто в этом пакете когда-то лежала жареная курица. А может, до сих пор лежит. Ее я, конечно, тоже не заслужил, но, судя по чужим подаркам, эта курица наверняка оказалась бы более уместной, чем все, что лежит в нераспакованных коробках у меня на столе.

Но это не жареная курица. И не жареное что угодно. Это новая, с иголочки, отменная зимняя куртка.

Черная. Прямо как у Айка.

– Красивая.

Я поднимаю глаза и вижу, что Лимон смотрит на меня. Он откинулся на стуле и, видимо, ждет, пока Эйб и Габи прекратят спорить о том, подходит ли нашей команде название «Армия Абрахама».

– Странно, что не серебристая, – добавляет он, – но красивая.

– Спасибо, – говорю я. – Пойду примерю.

Он кивает. Я встаю. Габи плюхается на мой стул, не спрашивая, почему я ухожу.

Я пытаюсь улыбаться, пока торопливо шагаю через обеденный зал. Я до сих пор не вижу Айка, но это не значит, что он не видит меня, и я хочу дать ему знать, что мне понравился его подарок. Я даже выхожу на улицу, будто действительно собираюсь сделать то, что сказал Лимону. Оказавшись за стеклянными дверьми, я встаю слева от входа и считаю до тридцати. На всякий случай я возвращаюсь в Кафетерий, пристроившись сзади к компании других хулиганов.

А потом опрометью кидаюсь в ближайшую уборную.

Я врываюсь в двери и вижу мальчика, который моет руки. Не желая возбуждать подозрения – или любопытства, – я машу ему рукой и проскальзываю в кабинку. Я жду, пока он закончит, и думаю, что скажу Айку на следующей тренировке, когда он спросит, почему я не надел его куртку. Я потерял ее? Кто-то ее украл? Лимон случайно ее поджег?

Звук льющейся воды затихает. Дверь открывается и закрывается. Я открываю дверь, выхожу из кабинки – и немедленно захожу обратно, когда вижу Дэвина, моего учителя музыки и мою единственную оставшуюся мишень, помимо мистера Громера. Должно быть, он вошел, когда тот хулиган выходил.

Я задерживаю дыхание и гляжу в узкую щель между дверью и стенкой кабинки. Дэвин должен пройти мимо меня к писсуарам… но не проходит. Он останавливает у раковин. Достает из кармана джинсов маленькую белую коробочку. И начинает чистить зубы зубной нитью.

Мне кажется, что это не может долго продолжаться, но я ошибаюсь. Он тратит на один зуб столько времени, сколько у меня уходит на весь рот, – а мама помешана на гигиене полости рта, так что я не из торопливых. Я бы вышел и сделал то, зачем пришел, позже, но с тех пор, как Дэвин вошел, я не издал ни единого звука. Он не знает, что я здесь. Если я сейчас выйду, он может поинтересоваться, что я здесь делал и почему держался молчком. Наконец, мое внезапное появление наверняка его напугает. Настолько, что, возможно, я смогу вычеркнуть его из своего списка.

• Предыдущая
• 29/45
• Следующая