Ключ - Тойн Саймон - Страница 41

• Предыдущая
• 41/85
• Следующая

Некоторое время он тихонько наблюдал. Нет ни малейшего движения — только кружатся миры, смещаются тени под лунным светом. В воздухе не ощущалось запаха горящих в костре веток, что могло бы выдать присутствие поблизости людей. Кто бы ни выкопал эти ямы (неведомо, с какой целью), этих людей здесь уже нет. Призрак обошел яму по краю, потом спустился по спиральному пандусу на дно, как бы прощупывая привыкшими к темноте глазами бархатный мрак входа в пещеру. Войдя внутрь, он настороженно прислушался, затем вынул из кармана маленький фонарик-карандаш и включил его.

Во тьме пещеры тоненький луч засиял, как взорвавшаяся атомная бомба, и Призраку пришлось прикрыть глаза рукой. Пещера была пуста — ни единого следа человека, вообще никаких следов. Чтобы докопаться до пещеры, нужно было потратить немало времени и сил, но в ней не было ни древностей для археолога, ни запасов полезных ископаемых — значит, должна быть какая-то другая причина. Если пещеры пусты, то до них докапывались, чтобы что-то здесь спрятать либо унести нечто такое, что лежало здесь раньше, а теперь исчезло. Он в последний раз обвел пещеру внимательным взглядом, потом выключил фонарик и вышел наружу.

Ночь показалась ему еще темнее, чем прежде, и, поднимаясь из ямы, Призрак усиленно заморгал, стараясь восстановить ночное зрение. Он наклонился и стал изучать почву. В пыли он с трудом различил еле заметные отпечатки подошв. Они огибали яму по краю и вели дальше — туда, где глубокие колеи уходили вдаль, через пустыню, к восточному горизонту, и где уже забрезжили первые робкие предвестники зари. Призрак, прищурившись, вглядывался в эти колеи, потом поднял глаза к звездам. На небе что-то было не так. В это время года солнце восходит прямо в созвездии Близнецов, а сейчас яркое пятно света находилось явно правее. Значит, это не солнце, а что-то другое, достаточно мощное, чтобы рассеять чистую тьму ночной пустыни.

А на таком расстоянии лишь одно могло дать подобный эффект — там должен быть какой-то крупный поселок.

Было уже три часа утра, когда Лив прошла все формальности в Ньюаркском международном аэропорту «Свобода». Ей каким-то образом удалось не уснуть на протяжении всего двенадцатичасового перелета — девушка поддерживала свои силы, сочетая кофе с острыми опасениями, навеянные мыслями о том, что может ждать ее, если она уснет. В итоге она вышла в ярко, до головной боли, освещенный главный вестибюль аэропорта, почти пустой в этот час, полумертвая от усталости, находясь на грани галлюцинаций.

Уборщик, словно танцуя медленный вальс, двигал по плитам пола большую полировальную машину, а вялые пассажиры лениво посматривали по сторонам, примостившись за столиками единственного открытого сейчас кафетерия. Чтобы не уснуть, они прихлебывали крепкий кофе из бумажных стаканчиков. Несколько водителей в униформе образовали нечто вроде комитета по встрече, высоко поднимая таблички с чьими-то именами, написанными всеми мыслимыми видами почерка. Лив испытала приступ дежа-вю. Когда неделю с лишним назад девушка приземлилась в Турции, то увидела среди подобных приветственных надписей и свою фамилию — так она впервые встретилась с Габриелем.

Лив пробежала взглядом весь ряд застывших в ожидании лиц, прекрасно сознавая, что Габриеля здесь быть никак не может, но все равно пытаясь отыскать его. Она очень скучала по нему, хотя они и были едва знакомы.

Не обремененная багажом, девушка зашагала к выходу, легко обгоняя других пассажиров. Из-за темноты на улице стеклянные двери превратились в своего рода зеркала, и Лив, подойдя к ним ближе, с трудом смогла узнать себя. Под глазами залегли темные круги, а одежда висела на исхудавшем теле, как на вешалке. Такое впечатление, что улетала из этого аэропорта одна девушка, а вернулась совсем другая. Еще шаг к этому незнакомому отражению, и двери автоматически отворились, отражение пропало, а вместо него возникла темнота ночи, окружившая Лив.

Дик тоже обогнал толпу пассажиров: у него ручной клади не было, как и у Лив, — он не хотел терять возможность быстрого передвижения. Некоторые из тех, кто летел с ними в самолете, едва успев войти в здание аэровокзала, нагрузили себя целыми тоннами разных вещей. Дику это казалось почти равнозначным тому, чтобы заточить себя в тюрьму, мало отличающуюся от настоящей. Сам он предпочитал сохранять способность мгновенно войти куда угодно и выйти оттуда в ту же минуту, не опасаясь потерять что-то или кого-то, — вот это свобода так свобода. Он никогда особо не задумывался над тем, что чувствуют другие, — в противном случае ему вряд ли удавалось бы успешно справляться со своей работой.

Он прошагал через главный вестибюль, держась на разумном расстоянии от Лив, но при этом не теряя ее из виду. Дик проверял сообщения на телефоне и выглядел как типичный, помятый с дороги бизнесмен, словно прикованный цепью к своему смартфону. Когда девушка дошла до дверей, он ускорил шаг. Благодаря разнице в часовых поясах, они приземлились в Ньюарке в идеальное время. По статистике, три часа утра — самое тихое время суток, а чем меньше вокруг людей, тем больше возможностей будет у Дика.

На улице оказалось холоднее, чем он ожидал, но и это было ему на руку. Холод гонит людей с улицы и заставляет сидеть в помещении.

Про-зор-ли-вость.

Он быстро осмотрелся, выискивая темные уголки и возможных свидетелей. Несколько таксистов сидели в своих машинах, включив в салоне печки. Моторы работали. Ближайший с надеждой посмотрел на Дика, но тот прошел мимо, и таксист снова уткнулся в свою газету. Светлые волосы девушки были отлично видны, а нездоровый свет натриевых ламп[54] заставлял их светиться еще ярче. Она быстро удалялась, направляясь к автобусной остановке. Если сядет на автобус, у Дика могут возникнуть проблемы: чтобы не потерять объект, ему придется сесть на тот же автобус, а в самолете Лив могла запомнить его в лицо. Он же не хотел пугать девушку — до поры до времени.

Прошел мимо выстроившихся в ряд такси, по-прежнему делая вид, что занят только телефоном, хотя на самом деле постоянно изучал окружающую обстановку. После событий 11 сентября все здания аэровокзалов были напичканы камерами наблюдения. Нос нельзя почесать без того, чтобы охранники в своем центре не увидели этого под пятью разными углами. На его счастье, девушка уже отошла от входа, на который было нацелено большинство камер. Она словно бы сама предлагала себя в жертву. Дик надеялся, что ему удастся побыть с ней наедине, побеседовать, однако профессионализм в нем намного перевешивал стремление к развлечениям. А сейчас перед ним открывалась реальная возможность сделать дело. Внимание всех таксистов было приковано ко входу, они ждали пассажиров, Дик с девушкой оказались вне поля зрения камер, и вокруг — ни души. Лив стояла под навесом автобусной остановки и смотрела на пустую дорогу. Автобуса не было. И не было никого больше на остановке.

Дик принял окончательное решение.

Он срезал угол перед двумя стоящими такси и пошел через дорогу прямо к девушке, рассчитывая покончить с работой прежде, чем из здания станут выходить другие пассажиры. Во время полета она читала книгу, а Дик подолгу разглядывал ее затылок, скользил глазами по хрупкой шее, воображая, как на ней сомкнутся его руки, — они непроизвольно смыкались тогда у него на коленях. Он живо представлял себе, как хрустнут позвонки: кр-р-р-рак — будто свежий батон с подрумяненной корочкой или как ножка бокала.

Он дошел до середины пути, и тут девушка подняла глаза. Она была такой маленькой по сравнению с Диком, что он решил встать прямо перед ней и своим телом закрыть от любых посторонних взглядов. Никто не услышит, как он спросит ее, скоро ли подойдет автобус, никто не увидит, как он резко заломит ей шею, едва она откроет рот для ответа. Дику оставалось до нее всего несколько шагов, когда девушка вдруг отвернулась и сделала жест, которого он никак не мог ожидать.

• Предыдущая
• 41/85
• Следующая