Лес Рук и Зубов - Райан Керри - Страница 39

• Предыдущая
• 39/51
• Следующая

Но вот мое оружие вонзается в противоположную стену, я начинаю дергать скользкую рукоять, и тут что-то привлекает мое внимание…

По лестнице поднимается девушка моего возраста. В красном жилете, точь-в-точь как у Габриэль. От потрясения я роняю руки и на секунду теряю бдительность.

Но этой секунды оказывается достаточно.

Кто-то дергает меня за ногу. Я начинаю пятиться, изо всех сил брыкаясь и лягаясь. Руки соскальзывают с рукояти топора, я окончательно теряю равновесие…

И падаю.

Меня хватают за щиколотку.

С воплями и криками я начинаю отползать вглубь коридора. Мертвые руки хватают меня за ступни и икры. Тянут и тянут. По лестнице поднимаются все новые Нечестивые, и эти тоже идут за мной. Спотыкаясь о поверженные трупы и падая, но продолжая неумолимое движение вперед.

Живые мертвецы обступают меня со всех сторон, и я, не в силах больше защищаться, сдаюсь. Будь что будет. В этот миг мне приходит в голову сразу несколько вопросов: почувствую ли я боль? успеют ли мои останки Возвратиться или меня сожрут подчистую? будет ли голод похож на мое стремление добраться до океана?

Мне хочется закрыть глаза и перестать сопротивляться. Я готова к смерти, готова утонуть в море Нечестивых. Но тут раздается мое имя, и я чувствую, как по ногам поднимается жжение, точно меня жалит целый рой пчел. Я отказываюсь смотреть на источник боли, не хочу видеть Нечестивых, раздирающих мою плоть, отравляющих мое тело… Вместо этого я поднимаю глаза и вижу на лестнице Трэвиса: глаза вытаращены, рот разинут в крике.

Он тянет ко мне руку, а я тянусь к нему, чтобы напоследок хотя бы ощутить прикосновение его пальцев… И тут замечаю на чердаке какое-то движение. Не успев толком сообразить, что происходит, я оказываюсь в вихре шерсти, клыков и когтей. Аргус падает на пол передо мной, и яростный рык оглашает стены коридора. Он бросается в атаку на Нечестивых у моих ног и принимается рвать их на части.

Почуяв свободу, я приподнимаюсь и хватаю Трэвиса за руку. Он успел подняться только до середины лестницы, а я, одолевая по две ступеньки за раз, почти сразу оказываюсь под ним и выталкиваю его наверх: сил после встречи со смертью и чудесного избавления у меня предостаточно. Мы влетаем на чердак.

Аргус все еще воюет с Нечестивыми, стоны которых звучат все громче и настойчивей. Я смотрю в люк: пес начинает пятиться и жалобно скулит. Ни о чем не думая, я соскальзываю вниз по лестнице и хватаю Аргуса за шкирку. Он тут же обмякает, словно знает, что иначе я могу его уронить, и мы вместе забираемся на чердак.

Трэвис захлопывает тяжелый люк и задвигает прочные засовы. Аргус, дрожащий и окровавленный, начинает лизать мои ноги, и Трэвису приходится оттолкнуть его в сторону, чтобы подобраться ко мне.

Он встает на колени, а я сажусь на пол, опираясь на руки. Мне страшно смотреть ему в глаза. Мы оба разглядываем мои ноги, покрытые кровью. Юбка разодрана в клочья.

— Тебя у… кусили? — Голос Трэвиса срывается, а сам он лихорадочно ощупывает мою кожу, пытаясь найти раны.

— Не знаю.

— Тебя укусили?! — орет он, а я ору в ответ:

— НЕ ЗНАЮ!

Трэвис замирает на месте, все еще глядя на стекающую по моим ногам кровь.

А потом крепко обхватывает пальцами мои икры и закрывает глаза, словно пытается почувствовать инфекцию, которая сожрет мой организм изнутри. Убьет меня.

— Я люблю тебя, Мэри, — говорит он.

У меня из глаз брызжут слезы. Громкие рыдания сотрясают все тело, так что в конце концов я вынуждена вцепиться в Трэвиса, как в якорь.

Он притягивает меня к себе, и я сворачиваюсь клубком у него на груди, неудержимо рыдая. Чувствуя его пальцы в волосах, дрожа и плача, я погружаюсь в темноту.

Во сне руки Нечестивых рвут на части мое тело, и со всех сторон ко мне ползет моя голодная мать.

— Мэри.

Кто-то тянет меня за руку, и я подскакиваю на месте: перед глазами все еще стоит страшный сон.

— Мэри, у нас нет времени на отдых.

Я с трудом продираю глаза и вижу сгорбившегося у моих ног Трэвиса. Голова гудит после сна, но тут в ней вспыхивает воспоминание о последних событиях, и я, окончательно проснувшись, начинаю сдирать с себя юбку.

— Укусы есть? — вырывается у меня.

Трэвис встает и отходит к сундукам: они открыты, красивейшие наряды разбросаны по полу, некоторые порваны на повязки.

— Я так и не понял, — говорит Трэвис, запустив одну руку в волосы и что-то разыскивая на полу.

Я наблюдаю за ним со спины, вижу профиль и напряженные мышцы лица. Интересно, смогу ли я почувствовать инфекцию в своем теле? Я провожу языком по зубам: какова смерть на вкус? Каково это ощущать вечный голод?

Дрожащими пальцами я тереблю повязки и пытаюсь заглянуть под них. Они прилипли и отдираются с болью. Трэвис прав: невозможно определить, укусы это или нет.

Но, окончательно проснувшись, я понимаю: нет, мое сердце не качает по жилам заразу, убивая меня с каждым вздохом. Эти раны от когтей и сломанных костей, а вовсе не от зубов.

Я точно знаю, что здорова. Что меня швырнули в море Нечестивых, но я выплыла.

Трэвис встает на колени и начинает рыться среди одежды, разложенной по полу, внимательно осматривая каждый предмет и бросая некоторые платья в темный угол. Время от времени забракованные тряпки привлекают внимание Аргуса, и тот пытается поймать их в воздухе, а после мощными челюстями раздирает на куски.

Пол под нами дрожит от Нечестивых, скопившихся в коридоре, словно у дома появился пульс. Рано или поздно они битком набьются на втором этаже и доберутся до люка. От этой мысли я начинаю судорожно растирать ноги.

Что-то со стуком падает на пол: альбом с фотографиями. Трэвис роется в сундуках и выбрасывает все ненужное.

— Что ты делаешь, Трэвис? — спрашиваю я и подползаю к альбому.

Фотографии вывалились, и жизнь маленькой девочки беспорядочным ворохом рассыпалась по полу. Трэвис швыряет на пол еще одну книгу, которую я прежде не видела. Из нее вылетают какие-то пожелтевшие страницы. Я тянусь к одной из них с крупной надписью «США сегодня» наверху.

— Надо найти способ выбраться, Мэри, — прерывает меня Трэвис. — Как можно скорей.

Я оглядываюсь на балконную дверь. Она плотно закрыта.

— Ты говорил с Гарри? — спрашиваю я.

— Только дал знать, что мы живы, — отвечает Трэвис. Страх явно лишает его терпения.

Я встаю, открываю дверь и вижу, что со стороны улицы она вся утыкана стрелами. Ветер подхватывает несколько бумажек и заносит их на чердак. Я перевожу взгляд на платформу: Гарри и Джед стоят на краю и отчаянно машут мне руками. Они видели, как Нечестивые прорвались в наш дом. Они наблюдали за вторжением и гадали, что случилось со мной и Трэвисом.

Я разворачиваюсь к открытой двери, и вдруг мимо моего уха со свистом пролетает стрела. Раздается крик, и из темноты вылетает разъяренный Трэвис: он держится за руку, между пальцев течет кровь.

Он злобно смотрит на Гарри; тот, не опуская лук, виновато пожимает плечами.

— Жаль, что Аргус здесь, — скрипя зубами, выдавливает Трэвис. — Мне было бы спокойнее, если бы стрелял он!

Я пытаюсь разжать его пальцы и осмотреть рану.

— Да пустяки, царапина! — огрызается Трэвис и возвращается к сундукам.

Я невольно улыбаюсь, когда он отрывает кусок ткани от розового платья с рюшками и перевязывает руку, чтобы остановить кровь.

Я выдергиваю из пола стрелу и разворачиваю записку. «Что теперь?» — выведено на бумаге дрожащим почерком. Ответа я не знаю, поэтому просто выбрасываю стрелу, встаю на колени рядом с Трэвисом и кладу руку ему на плечо.

Он садится на пол, потирает больную ногу и поднимает на меня глаза: они полны печали.

— У нас все получится, — заверяю его я.

Но мы оба знаем, что чердак может запросто стать нашей могилой.

Аргус взвизгивает: еще одна стрела вонзается в пол рядом с нами.

— Нужно закрыть дверь — Гарри не уймется, — говорит Трэвис.

• Предыдущая
• 39/51
• Следующая