Движущиеся картинки - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 37
- Предыдущая
- 37/103
- Следующая
И она заковыляла к выходу. Тут же из соседней палатки донеслось металлическое звяканье вперемежку с громкими жалобами Джинджер.
Виктор сделал несколько пробных взмахов мечом.
Гаспод смотрел на него, свесив голову набок.
– И кого ты должен изображать? – спросил он наконец.
– Предводителя банды пустынных разбойников, – ответил Виктор. – Романтичного и неудержимого.
– А его надо удерживать?
– Судя по моим репликам, не помешало бы. Слушай, Гаспод, а что ты имел в виду, когда сказал, что Достабля «крепко прихватило»?
Пес вонзил зубы в лапу.
– Ты в глаза ему посмотри, – предложил он. – Они еще хуже, чем у тебя.
– У меня? А что у меня с глазами?
Тролль Детрит просунул голову сквозь полог палатки.
– Господин Достабль передал, что очень тебя хочет.
– У меня что-то неладно с глазами?
– Гав.
– Господин Достабль передал… – опять начал Детрит.
– Ладно, ладно! Иду!
Виктор покинул палатку в ту же минуту, как Джинджер вышла из своей. Он зажмурился.
– Ох, извини, пожалуйста, – смешался он. – Я вернусь и подожду, пока ты оденешься.
– Я одета.
– Господин Достабль передал… – раздался за ними голос Детрита.
– Пошли, – сказала Джинджер, хватая его за руку. – Нас все ждут.
– Но ты… у тебя… – Виктор попытался опустить глаза, но стало только хуже. – У тебя в алмазе пупок, – решился выговорить он.
– К этому я уже притерпелась, – сказала Джинджер, поводя плечами, чтобы весь наряд сидел ровнее. – А вот эти две крышки от кастрюль ужасно мешают. Начинаешь понимать, какие муки претерпевают в гаремах бедные девушки.
– И ты действительно готова появиться перед людьми в таком виде? – спросил пораженный Виктор.
– А что тут такого? Это же картинка! Все понарошку. Да и вообще, другие девушки за десять долларов в день готовы на куда большее!
– Девять, – поправил Гаспод, следуя по пятам за Виктором.
– Так, народ, все сюда! – прокричал в мегафон Достабль. – Сыны Пустыни, сюда, пожалуйста. Рабыни… где рабыни? Так. Рукояторы?…
– Никогда не видела столько людей в одной картине, – шепнула Джинджер. – Она, наверное, больше сотни долларов стоит!
Виктор разглядывал Сынов Пустыни. Похоже было, что Достабль зашел в заведение Боргля и нанял человек двадцать ближайших к двери посетителей – нимало не заботясь о том, насколько их происхождение соответствует роли, – и каждому сообщил свое представление о головных уборах пустынных разбойников. Были здесь троллеязычные Сыны Пустыни – Утес узнал его и помахал рукой, – гномоговорящие Сыны Пустыни, а в конце вереницы, яростно почесываясь, шаркал маленький, заросший шерстью бессловесный Сын Пустыни в тюрбане, съехавшем до самых лап.
– …Значит так, быстро хватаешь, околдовываешься ее красотой, а потом перекидываешь девушку через свою, понимаешь, луку, – распугал его мысли рев Достабля.
Виктор лихорадочно повторил про себя то, что успел расслышать.
– Через что перекидываю?
– Это такая часть седла, – прошипела Джинджер.
– О…
– После чего уносишься в мрак ночи. Следом за тобой уносятся другие Сыны, распевая ликующую песнь пустынных разбойников…
– Никто их не услышит, – услужливо сообщил Солл. – Но если они будут открывать и закрывать рты, это поможет создать, ну, знаете, атмо, в общем, сферу.
– Но ведь сейчас-то не ночь, – сказала Джинджер. – Еще только утро.
Достабль вытаращился на нее. Разинул, захлопнул и снова открыл рот.
– Солл! – крикнул он.
– Мы не можем делать клик ночью, дядя, – поспешно сказал Солл. – Демоны ничего не увидят. Может, поставим перед началом сцены карточку «Ночь» и…
– Это уже не магия движущихся картинок! – осадил его Достабль. – Это просто полусырая стряпня!
– Извините, – сказал Виктор. – Прошу прощения, что вмешиваюсь, но ведь это не имеет значения – разве демоны не могут нарисовать черное небо и звезды на нем?
Все на миг остолбенели. Достабль оглянулся на Бригадира.
– Не выйдет, – сказал тот. – Они то, что видят, нарисовать толком не могут, обязательно что-нибудь перепутают. Представляю, как они изобразят то, чего не видят…
Достабль почесал нос:
– Я, пожалуй, готов с ними договориться.
Рукоятор пожал плечами:
– Ты не понял, господин Достабль. На что им деньги? Они их просто съедят. Стоит только приказать им рисовать то, чего здесь нет, и ждите…
– А может, представим все так, что дело происходит в полнолуние? И светит ну очень полная луна? – предложила Джинджер.
– Хорошо придумано, – сказал Достабль. – Мы поставим карточку, на которой Виктор говорит Джинджер: «Какая яркая сегодня луна, бвана!»
– Давайте попробуем, – дипломатично ответил Солл.
Наступил полдень. Голывудский холм млел под солнцем, что обсосанный желтый леденец. Рукояторы вращали ручки, взад и вперед с восторженным рвением носилась толпа статистов. Достабль клял всех по очереди. Была снята первая в истории Кинематографии картинка, где три гнома, четыре человека, два тролля и одна собака едут на одном верблюде, причем все до одного в ужасе кричат, чтобы он остановился.
Виктора подвели к верблюду познакомиться. Тот обмахивался длинными ресницами и медленно пережевывал нечто, похожее на мыло. При этом он лежал, подобрав под себя колени, и всем своим видом показывал, что рабочее утро у него выдалось очень долгое и что он не из тех верблюдов, которые позволяют человеку садиться им на голову. На сей момент он успел лягнуть уже троих.
– Как его зовут? – опасливо спросил Виктор.
– Мы зовем его Злобный Сукин Сын, – сказал недавно назначенный вице-президент по отношениям с верблюдами.
– Что-то не похоже на верблюжье имя.
– Для этого верблюда имя самое подходящее, – заверил его погонщик.
– А что плохого в том, чтобы быть сукиным сыном? – включился в разговор некто третий. – Я сам сукин сын. Мой отец был сукин сын. Понятно тебе, ты, козел в засаленной ночной рубашке?
Погонщик нервно ухмыльнулся, взглянул на Виктора, повертелся на месте. За ними никого не было. Он глянул вниз.
– Гав, – сказал Гаспод и помахал огрызком хвоста.
– Ты сейчас не слышал, кто-то там что-то сказал? – настороженно спросил погонщик у Виктора.
- Предыдущая
- 37/103
- Следующая