Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 138

• Предыдущая
• 138/166
• Следующая

Софья долго плескала ледяной водой в лицо. С помощью Николеты она привела себя в порядок и только, удостоверившись, что следы бурной истерики почти не видны, попросила прислугу позвать его сиятельство.

Когда Адам вошел, Софья уже полностью взяла себя в руки и выглядела совершенно спокойной.

- Присаживайтесь, Адам, - указала она рукой на кушетку. – Разговор у нас с вами будет долгий.

Чартинский едва заметно улыбнулся, расслышав в ее интонации повелительные нотки. За то время, что они провели вместе, он уже успел понять, что упрямства у Софьи ничуть не меньше, чем у него самого, и ежели она, что и решила, то пойдет до конца.

- Судя по всему, сударыня, вы приняли какое-то решение, - осторожно заметил он, расположившись на низенькой кушетке, закинув ногу за ногу.

Софья согласно кивнула:

- Я хочу увидеться с Раневским.

Чартинский хотел было возразить, и подался вперед, чтобы подняться, сидя на кушетке, он смотрел на Софью снизу вверх, но она жестом остановила его.

- Коли мой муж, - при этих словах презрительная усмешка скользнула по ее губам, - в открытую живет с madame Домбровской, стало быть, уверен в моей безвременной кончине. Александру в этом году исполнится тридцать три года, возраст, когда пора задуматься о наследниках.

- У него уже есть наследники, - осторожно заметил Чартинский.

- Но он об этом никогда не узнает, - гневно сверкнула глазами Софья. – Выслушайте меня до конца, Адам.

Адам, откинулся на спинку кушетки, сложив руки на груди.

- Думаю, он не станет тянуть с женитьбой.

- Что вы задумали, София? – пристально глядя на нее в неверном свече единственной свечи, поинтересовался Чартинский.

- Собираюсь воскреснуть и дать ему повод для развода, - присела на банкетку Софья.

- Но ведь сторона, виновная в адюльтере навсегда лишается права вступить в новый брак, - вздернул бровь Адам.

- Неужели вас это волнует? Дело затянется на многие годы и результат его весьма спорный, Адам.

- Решили избрать меня орудием мести, София?

- Вы говорили, что сделаете для меня что угодно, Адам, - поднялась со своего место Софья и закружила по комнате.

- Я не отказываюсь от своих слов, - поднялся Чартинский и, заступив ей дорогу, прекратил ее нервный бег. – Но я вам не верю, София, - поднося к губам ее тонкую кисть, - заметил он.

- Полагаете, что я жажду вернуться к нему? Его связь с madame Домбровской довольно давняя. Я уже однажды простила. Более у меня нет сил, прощать.

- Разразиться скандал. Причем как здесь, так и у вас на родине, - вздохнул Адам.

- Вы ведь все равно собирались уехать в Варшаву, Адам, - пожала плечами Софья.

- Мы собирались, - поправил ее Чартинский.

- Нет. Собирались именно вы. Моего мнения на сей счет вы не спрашивали. Более того, скажу вам как на духу: я не собиралась ехать с вами, не собиралась выполнять данных вам обещаний, но нынче все переменилось. Мне бы так же не хотелось излишней огласки. Потому я бы хотела встретиться с супругом где-нибудь в месте уединенном. Только вы, я и он.

- За кладбищем Монмартр есть заброшенная часовня, - тихо заговорил Чартинский.

- Хорошо, - перебила его Софья. – Я напишу ему письмо с просьбой о встрече. Полагаю, вы запомнили место, где Раневский остановился.

Адам кивнул. Он ведь почти полдня провел в наемном экипаже, ожидая возможности переговорить с графом Завадским.

- Как быть с вашим братом, София?

- Андрею я скажу, что таков мой выбор, - осторожно вытащила свои пальцы из его ладони Софья.

- Докажите, что таков ваш выбор, София, - прошептал Чартинский, не сводя глаз с ее лица. – Позвольте мне этой ночью быть с вами.

- Вы слишком много хотите, Адам, - выдавила из себя Софья.

- Но ведь я слишком многим рискую, соглашаясь на вашу затею, - возразил ей Адам.

- Пусть будет по-вашему. А теперь, прошу, оставьте меня. Я напишу ему.

Прежде чем выпустить ее руку, Чартинский наклонив голову, коснулся дрожащих бледных губ легким поцелуем.

Оставшись одна, Софья присела к изящному бюро. Положив перед собой лист бумаги, она обмакнула перо в чернила и замерла. Какие слова подобрать, чтобы раз и навсегда перечеркнуть свое прошлое? Разорвать все связи с ним? Отречься, отвернуться? А хватит ли сил?

Одинокая слеза скатилась по щеке и капнула на чистый лист. Смахнув каплю, Софи принялась писать.

«Mon cher, Alexandre, полагаю, Вы давно уверовали в мою смерть, раз другая заняла мое место подле Вас. Я не стану оправдываться перед Вами и не желаю выслушивать Ваши оправдания, но, тем не менее, беру на себя смелость утверждать, что нам обоим есть, что сказать друг другу. Как бы то ни было, мы с Вами все еще связаны узами брака, который в тягость нам обоим. За кладбищем Монмартр есть заброшенная часовня. Приходите вечером после семи один. Я буду Вас ждать. Софья».

Не давая себе времени передумать, Софья еще раз пробежала глазами написанное и, убедившись, что чернила высохли, свернула послание и запечатала конверт. Позвонив, она вручила письмо Николете и попросила передать послание князю.

«Назад дороги нет», - вздохнула Софья, понимая, что завтра поутру ее письмо доставят адресату.

После полудня Раневский вернулся в дом на бульвар Сен-Мартен после безуспешных попыток разыскать место жительства князя Чартинского. Завадский и Морозов также занимались поиском Адама в Париже. К сожалению, за столь короткое время, не удалось найти хоть кого-нибудь, кто был близко знаком с его семьей.

Едва Александр вошел в отведенные ему апартаменты, как следом вошел Тимофей:

- Барин, вам пакет поутру принесли. Только вы за порог, а тут посыльный, - протянул ему конверт Тимошка.

Полагая, что письмо от командования, Раневский раздраженно вздохнул и взял протянутый послание. Почерк Софьи он узнал сразу. Еще не вскрывая его, Раневский ощутил, как неровными толчками забилось сердце в груди: «Вот он ответ на его вопрос! Софья жива! Но как она нашла его так быстро, ведь он всего два дня как в Париже! Неужели прав был Сашко, и именно ее он видел накануне?»

Вскрыв конверт, Александр быстро пробежал глазами письмо. Вернувшись к началу, он вновь перечитал его. Невозможно было поверить тому, что было написано всего в нескольких строках. Смысл послания сводился к тому, что Софья желала бы расстаться тихо и незаметно. По крайней мере, он понял все именно так.

- Тимошка, водки подай! – окликнул денщика Раневский, тяжело опускаясь в кресло.

- Что там, барин? – взволновался Тимофей, заметив плотно сжатые губы, и выступившие на скулах желваки.

- Ничего! – бросил Раневский. – Ничего, о чем стоит беспокоиться.

Сама мысль о том, что она не рада его появлению в Париже, причиняла боль. Ведь, как иначе было истолковать смысл нескольких коротких сухих фраз. Она жила своей, новой жизнью, она давно уже вычеркнула его из нее, и тут он вновь появился, смешав все ее планы на будущее.

«Зачем она пожелала встретиться в таком странном месте, как заброшенная часовня? Да еще в столь поздний час? – недоумевал он. – Андрей бы наверняка решил, что это ловушка. Что если таким способом просто решили избавиться от меня? Но ведь тогда…» - Раневский тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Думать о том, что Софья сама по доброй воле оставила его, было невыносимо, но иного объяснения столь странному письму он не находил.

Тимофей где-то замешкался. Не дождавшись его, Раневский решил сам спуститься в буфетную. Александр был настолько поглощен безрадостными мыслями, что не удосужился убрать послание, отправленное ему Софьей, и оставил его на столе.

Еще утром, когда злополучный конверт только принесли, Мари разглядев посыльного, заподозрила неладное. Обычно пакеты Раневскому, если они были от командования, доставлял вестовой по всей форме. Нынешнее послание явно было частного характера и от частного лица. Ей было известно только одно лицо, которое могло бы в Париже отправить письмо Раневскому. Дождавшись его ухода, Мари приоткрыла смежную дверь их покоев и проскользнула в комнату. Распечатанный конверт, лежавший на наборном столике прямо посередине, был слишком большим искушением, чтобы не поддаться ему. Молодая женщина недолго терзалась угрызениями совести, особенно после прочтения письма. Положив его на место, Мари метнулась в свою комнату, как только расслышала на пороге шаги Александра. Зажав рот ладонью, она тихо роняла слезы у себя в комнате. Мысль о том, что Софья встретиться с Раневским, а в том, что он пойдет на эту встречу madame Домбровская была уверена, причиняла нестерпимую боль: «Написать можно было все, что угодно, но что будет, ежели они увидятся, да еще наедине без свидетелей. Что ежели, Софья таким образом, просто пытается вернуть его себе? Сегодня вечером, - повторяла она про себя. Но как можно не допустить это встречи? Как помешать им увидеться?» - заметалась Мари по комнате.

• Предыдущая
• 138/166
• Следующая