Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия - Страница 96

• Предыдущая
• 96/166
• Следующая

- Ненавижу! – выкрикнула она, заколотив кулаками по широкой груди.

Джозеф ударил ее наотмашь по лицу. Комната завертелась перед глазами Софьи, и она упала на пол под ноги Зелинскому. Перешагнув через тело Мишеля, лежавшее на пороге, Джозеф вошел в комнату. Пламя уже успело охватить накрытую чехлом кушетку. Зелинский попытался сбить его портьерой, которую тут же оторвал от карниза над входом, но безуспешно. Пожар набирал силу.

- Надобно уходить! – крикнул он ошеломленному Чартинскому.

- Pourquoi? (Зачем?)– выдохнул Чартинский.

- На его месте могли быть вы, mon cher ami, - равнодушно отозвался Джозеф.

- Он же совсем мальчишка! – не сдержался Адам.

- У этого мальчишки был в руках пистолет, - заметил Зелинский.

Адам, чертыхаясь и проклиная полученную рану, попытался поднять Софью, но не смог.

- Оставь ее! – бросил Джозеф.

В ответ на это предложение Чартинский отрицательно покачал головой.

Тихо выругавшись Зелинский взвалил на плечо бесчувственное тело и едва ли не бегом направился к лестнице. Адам беспомощно оглянулся. Присев подле Михаила, он перевернул юношу на спину. Чартинскому показалось, что ресницы Мишеля слегка дрогнули. Стиснув зубы, он подхватил его за плечи и вытащил в коридор из пылающей комнаты.

- Адам! – услышал он с улицы.

Оставив юношу лежать на полу, Адам торопливо сбежал по лестнице вниз.

Около крыльца, верхом на жеребце Мишеля, перебросив через седло Софью, его ждал Зелинский.

- Здесь опасно оставаться, - произнес он. – Пожар может привлечь внимание.

Повинуясь властному взгляду и тону, Адам вскочил в седло Близард и пришпорив кобылу, тронулся вслед за Джозефом к тому месту, где они оставили своих лошадей.

Проехав полдороги до деревни, Митька остановился.

- Эх! Негоже было барыню с барчуком одних оставлять, - пробормотал себе под нос мужик, разворачивая лошадь.

Чем ближе он подъезжал к усадьбе, тем ярче становилось зарево пожара в сгущавшихся сумерках. Митька пришпорил жеребца. Въехав на всем скаку в парк, он, не останавливаясь, поскакал к пылающему флигелю. Спешившись, мужик вбежал в переднюю.

- Софья Михайловна! Михаил Михайлович! – кашляя от едкого дыма, зычно крикнул он.

Мишель пришел в себя от нестерпимого жара, попытка шевельнуться отозвалась чудовищной болью в спине. Застонав, он приподнялся, пытаясь в дыму пожара разглядеть хоть что-нибудь. Заслышав снизу крик стремянного, Мишель попытался отползти от горящей комнаты.

- Я здесь, - отозвался он и закашлялся. – Я здесь! – собрав последние силы, крикнул в коридор.

- Господи, Барин! Барыня-то где? – подхватывая его за плечи, пробасил Митька.

- Не знаю, - выдохнул Мишель, застонав от боли.

Вытащив барчука на крыльцо, мужик со страхом глянул на обагренные кровью руки.

- Да что же это? – пробормотал он.

- Поляки здесь были, - пытаясь подняться, прохрипел Михаил.

Оставив юношу подле крыльца, Митька вновь бросился в горящий флигель. Закрываясь рукавом от бушующего пламени, он попытался войти в комнату, на пороге которой нашел Мишеля. Одетый на нем зипун задымился, глаза слезились.

- Софья Михайловна! – попытался он докричаться до барыни.

Только рев пламени, пожиравшего деревянные стены, был ему ответом. Чертыхаясь, Митька повернул обратно. «И барыню не спасу, и сам сгину», - пробормотал он в отчаянии, спускаясь по лестнице.

Выбежав из горящего строения, Митька нашел барина там, где оставил его. Мишель вновь впал в беспамятство. Взвалив юношу поперек седла и взяв в руки поводья, слуга повел своего жеребца в сторону деревни на ходу утирая струящиеся по лицу слёзы рукавом зипуна.

Была глубокая ночь, когда он, наконец, достиг деревенской окраины. Кити, давно потерявшая счет времени, кутаясь в плащ, стояла на крыльце всматриваясь в дорогу, ведущую от усадьбы. Со своего места ей ясно было видно зарево пожара. Какие только мысли не посещали ее в эти несколько часов ожидания. Агрипина с трудом отговорила ее, отправиться вслед за снохой и ее братом в усадьбу. Будь у нее лошадь, Кити непременно отправилась бы туда, не слушая слов знахарки, но идти пешком через лес было боязно, да и Татка наотрез отказалась показать дорогу.

Разглядев медленно бредущую в потемках лошадь и высокий силуэт стремянного, Катерина вихрем слетела с низенького крылечка и бросилась ему навстречу.

- Митька, где Софья Михайловна и Мишель? – набросилась она на него с расспросами.

- Туточки барин-то, - вздохнул стременной, снимая с седла безвольное тело Михаила. – Кажись жив еще.

- А барыня где? – чуть слышно прошептала Кити, заранее страшась ответа.

- Сгорела барыня, - перекрестился Митька. – Не смог я ее найти во флигеле, так полыхало все.

Ноги Катерины подкосились, и она осела на землю, зарыдав в голос. На ее причитания из избы выбежала Агрипина и кинулась поднимать барышню с земли.

- Екатерина Сергеевна, - негоже вам тут посреди улицы… Что стоишь, неси барина в избу! – прикрикнула она на Митьку.

Мишеля уложили на стол. Перекрестившись и отвесив несколько земных поклонов перед образами, Агрипина зажгла несколько свечей, а после принялась снимать одежду с раненного. Кити встала подле стола и, то и дело, всхлипывая, стала помогать знахарке. От вида окровавленной рубахи у нее закружилась голова.

- Татка, - позвала камеристку барышни Агрипина, - смени-ка барышню. Ей вон совсем худо.

Агрипина как смогла, обработала и перевязала рану.

- Плохо дело, - вздохнула она. – Дохтур тут нужен.

- Утром в Тарутино поедем, - отозвалась Кити. – Там наша армия стоит, должен же у них быть врач.

Ночью Мишель пришел в себя. Агрипина, сидя подле него, не давала раненному перевернуться на спину, с трудом удерживая его за плечи, пока он метался в бреду, то выкрикивая бессвязные фразы на французском, то зовя сестру.

- Тише, барин, тише, - приговаривала она. - Завтра доктора привезут, потерпи миленький.

Однако ж до Тарутина ехать не пришлось. После полудня в деревню вошел Кавалергардский полк дабы остановиться там на дневку, а поутру нового дня вновь тронуться в путь в погоню за отступающей великой армией маленького капрала. О том, что лагерем подле деревни расположились именно кавалергарды, прознала вездесущая Татка. Даже не дослушав ее до конца, Кити подхватила свой плащ и, набегу завязывая ленты под подбородком, устремилась прямо к лагерю. Вбежав едва ли не в центр этого всеобщего столпотворения, которое казалось ей, не привыкшей к подобному зрелищу, каким-то хаотичным нагромождением людей, лошадей, палаток, которые устанавливала офицерская прислуга, Кити остановилась. Она совершенно растерялась, не предполагая, где в этой толчее ей отыскать Завадского. Солдаты и офицеры с недоумением взирали на барышню, оказавшуюся по какой-то совершенно невообразимой прихоти в центре военного лагеря.

- Сударыня, - обратился к ней совсем еще юный юнкер, - могу ли я чем-то помочь вам?

- Простите, вы не скажете, где я могу разыскать его сиятельство графа Завадского?

- Я вас провожу, - улыбнулся ей юноша.

Молодой человек предложил ей свою руку, но Кити, устыдившись своих перепачканных и порванный перчаток, смущенно покачала головой. Юноша привел ее к уже установленной палатке.

- Андрей Дмитриевич, вы здесь? – позвал он.

- Входите Крыжановский, - отозвался Андрей.

- Прошу прощения, вас тут барышня разыскивает, - ответил на его приглашение Крыжановский.

Андрей торопливо выбрался из палатки. Колет его был небрежно расстегнут, впавшие бледные щеки покрывала золотистая щетина.

- Кити?! – удивленной воскликнул Завадский, и тотчас смутившись своего вида, отвернулся и принялся застегиваться. – Простите, - обернулся он, одернув колет. - Отчего вы не уехали? Что-то случилось? - вглядываясь в заплаканные голубые глаза, обеспокоенно осведомился он.

- Мне нужна ваша помощь, - тихо пролепетала Катерина. – Нужен врач. В вашем полку ведь есть врач? – с надеждой спросила она.

• Предыдущая
• 96/166
• Следующая