Выбери любимый жанр

Родник - Тайц Яков Моисеевич - Страница 32


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

32

Их быстро занесло снегом…

Петя второпях забыл дома варежки, руки у него зябли.

— Пусти, — сказал Владик, — я один донесу.

— Нет, мы вместе…

— Тогда на вот варежку.

Владик дал ему варежку, и теперь каждый нёс одной рукой узел, а другую руку грел в кармане пальто.

— Скоро будет сбор отряда в музее, — говорил Петя. — И вот все придут, зайдут в музей — и вдруг увидят панораму, а тут подпись: «Работа В. Ванькова и П. Ерошина». Вот здорово будет! А, Владька?

— Конечно! — сказал Владик. — А вдруг дедушке не понравится?

— А почему не понравится? — ответил Петя и снова принялся расписывать, что будет, когда ребята увидят в музее панораму.

Так они добрались до музея. Миновали пустынный дворик, поднялись на крыльцо со старинной железной скобой для обтирания подмёток и вдруг увидели на двери белый картонный плакатик: «Музей закрыт».

— А сегодня что, понедельник? Ну да, по понедельникам музеи закрыты, — сказал Петя.

— Ничего, — отозвался Владик и сдвинул ушанку на затылок. — Я здесь свой человек, мне откроют!

Он позвонил. Старенькая сторожиха Таисия Глебовна открыла дверь:

— Мы что звоните, ребята! Не видите — закрыто.

— Нет, Таисия Глебовна, нам не смотреть, нет! Нам к дедушке. Можно к нему? Он дома?

— Сейчас узнаю.

Старушка шаркающей походкой вошла внутрь жилой половины. Через минуту она вернулась:

— Ступайте. Только разденьтесь, в пальто нельзя.

— Видишь, Петух! — обрадовался Владик. — Я же тебе сказал, что я здесь свой человек.

Они зашли в низенькие, тесные сени, смахнули с себя снег, разделись и прошли к дедушке.

В комнате было тепло — топилась белая кафельная печь. На столе уютно светилась лампа под зелёным стеклянным колпаком. Когда-то такие колпаки были в моде. Дедушка сидел у стола. В его очках дважды отражался зелёный колпак. А Тата устроилась на низенькой скамеечке у печки и, обняв руками колени, смотрела на огонь. Как только ребята вошли, она вскочила:

— Дедушка, дедушка, смотри, кто пришёл!

Дедушка поднялся и, мягко ступая валенками по крашеному полу, подошёл к ребятам:

— Здравствуйте, молодёжь, почтенье! Это Ваньков, знаю. А это кто такой румяный?

— Это со мной, — сказал Владик, — из нашего класса… Петя Ерошин.

— А, Ерошин? Уж не Дуси ли Ерошиной сынок?

— Сынок! — обрадовался Петя. — А разве вы мою маму знаете?

— Как же, девочкой помню. Наша она, пресненская! — с гордостью сказал дедушка. — Зачем пожаловали?

Владик выступил вперёд:

— Помните, вы панораму в музее показывали? И вот я решил тоже сделать такую… для музея. Если только, конечно, вам понравится…

Дедушка вынул из кармана маленькую трубочку и стал её набивать табаком.

— Как? — сказал он, приминая желтоватым большим пальцем табак в трубочке. — Сам сделал?

— Да, вот с ним, — показал Владик на Петю. — Он, знаете, по электричеству прямо профессор.

— Так-так… Ну что ж, показывай, что вы там соорудили.

Владик нагнулся над узлом и принялся разматывать белые «уши». Они туго затянулись и никак не поддавались. Тогда Владик стал действовать зубами. Петя ему помогал. Наконец они кое-как сладили с непокорными углами простынки, размотали их и водрузили макет на стол.

— Можно выключить лампу?

— Отчего ж!

Дедушка потянул провод настольной лампы. Зелёный колпак погас. Красные отблески от печки заиграли на стене и на полу. Петя достал вилку макета и включил её, а Владик сдёрнул с ящика простынку и, запинаясь от волнения, сказал:

— Вот… Называется: «Баррикада на Пресне в пятом году».

Дедушка и Тата молча смотрели на панораму. Дедушка склонил немного голову набок (у него была такая привычка) и долго смотрел на панораму. Он видел баррикаду с красным знаменем, багровое небо, фигурки дружинников и казаков. Возможно, что ему сейчас вспомнился пятый год, свист нагаек, пение марсельезы: «Вставай, подымайся, рабочий народ…»

А Тата сложила руки лодочкой на груди и тихонько охнула:

— Ох, как красиво!

— Отличная работа! — подхватил дедушка.

— Правда? — обрадовался Владик и со счастливой улыбкой оглянулся на Петю. — Правда, ничего получилось?

— Молодцы, прямо художники! — говорил дедушка. — Смотри, Татьяна: и фигурки, и баррикада, и флажок, и лампочки… Видно, с душой сделано, с любовью.

— А лампочки — это Петя, — сказал Владик.

— Проводку — это я, верно, — ткнул себя пальцем в грудь Петя.

А Владик сказал:

— Вот, пожалуйста, если нравится, возьмите её себе, для музея… Пожалуйста!

— Не откажусь! Спасибо! — Дедушка стал разглядывать панораму, осторожно трогая стенки ящика, лампочки, фигурки. — А как бы нам её получше экспонировать, Татьяна? Как по-твоему?

— Давай, дедушка, мы её поставим в главный зал. Знаешь, там, возле витрины с оружием, — сказала Тата.

— Дело, внучка, дело! — Дедушка повернулся к Владику: — Спасибо! Хорошо бы, конечно, для порядка ещё табельки ваши посмотреть.

— Какие табельки? — удивился Владик.

— Обыкновенно какие — школьные, — объяснил дедушка.

— Зачем же? — с тревогой спросил Владик.

Дедушка внимательно посмотрел на Владика, задумался, потом неторопливо прошёлся по комнате и сказал:

— Так ведь люди в музее будут спрашивать: «Чья, мол, панорама? Что за Ваньков такой? За что ему такая честь?» А я скажу: «За то, мол, ему такая честь, что он отличник учёбы, хорошо учится». Вот какое дело. Впрочем, у вас, наверно, табельков-то и нет при себе?

— Нету, — тихо произнёс Владик.

А Петя громко подхватил:

— Нету! Нету при себе!

— Не беда, — решил дедушка. — Дело терпит. Завтра принесёте.

— А это обязательно табельки показывать? — осторожно спросил Владик.

— А почему же не показать? — отозвался дедушка. — Если отметки хорошие, стыдиться нечего. А если плохие…

— А если плохие, тогда что? — спросил Владик.

— Тогда дело худо, — развёл руками дедушка. — Да вам-то что? У вас отметки неважные, что ли?

— Нет, ничего. У меня важные, — сказал Петя.

— А у меня не совсем, — невнятно проговорил Владик.

— Как так? — Дедушка остановился. — Мне же про тебя Тата рассказывала…

— Не знаю, — Владик оглянулся на Тату. — Это всё раньше было. А сейчас…

— А сейчас что же? Тройки, что ли, попадаются?

— Если бы тройки!

— А что же?

— Помалкивай, помалкивай! — зашипел Петя и стал дёргать Владика за рукав.

Но Владик локтем оттолкнул его и признался:

— У меня, по правде сказать, ну… единичка одна есть. Только нечаянная…

— Нечаянная? — Дедушка вынул трубку изо рта. — Это как же так? А? По какому же предмету?

— По… истории… — Владик опустил голову.

— Как же это тебя угораздило? — огорчился дедушка. Он снова прошагал по комнате из угла в угол, потом остановился перед панорамой. — Неладно у нас получается! — Он постучал черенком трубки по краю стола, долго молчал, потом опять потрогал панораму и наконец произнёс: — Не знаю, как мне с вами быть. И обижать вас не хочется, да только похоже, что мне придётся от вашего подарка отказаться. Вот какая штука!

У Владика всё лицо сразу словно опалило огнём. Он почувствовал, что щёки, и уши, и даже нос — всё стало горячим. Он боялся взглянуть на Петю, который тоже стоял весь красный и всё мял и мял в руках бязевую простынку.

Тата кинулась к дедушке:

— Дедушка, не говори так, не отказывайся, дедушка! Ведь они для нас старались, для музея…

Дедушка положил ей руку на плечо:

— Не спорю, Таточка, вижу, что старались. Да что толку? Ведь люди на баррикадах на этих вот, — он показал на панораму, — гибли ради чего? Ради того именно, чтобы вы могли учиться как следует. А вы что же? Единички получать? Нет, внучка, так дело не пойдёт!

Он потянул за провод — вилка выскочила, и панорама погасла.

— Так что вы, художники, забирайте свой подарок — и, как говорится, всего хорошего.

— Дедушка, не надо! — снова стала просить Тата. — Зачем забирать? Ведь они исправят. Вот увидишь… Правда, ты исправишь? Правда, Владик?

32

Вы читаете книгу


Тайц Яков Моисеевич - Родник Родник
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело