Красная площадь - Смит Мартин Круз - Страница 60

• Предыдущая
• 60/94
• Следующая

Стас открыл бутылку.

– Итак, мы с Максом стали двумя скульпторами, работавшими над одной прекрасной статуей. Естественно, оба влюбились в Ирину. Всегда вместе – Макс, Стас и Ирина. Ужинали, катались на лыжах в Альпах, ездили слушать музыку в Зальцбург. Неразлучное трио – ни я, ни Макс не брали верх друг над другом. Я на лыжах практически не хожу. Сижу себе в домике и читаю, уверенный в том, что Макс на склонах гор не обойдет меня в любовных делах, потому что наше трио на самом деле было квартетом, – он налил водки. – Среди нас постоянно присутствовал незнакомец из прошлого Ирины. Тот самый, который спас ей жизнь и остался там, тот самый, которого она ждала. Разве можно было одержать верх над таким героем?

– Может быть, и не нужно. Может быть, она просто устала ждать, – сказал Аркадий.

Они выпили одновременно, словно прикованные к одному веслу.

– Нет, – сказал Стас, – я не говорю о давнем прошлом. Когда год назад Макс уехал в Москву, я подумал, что поле боя за мной. Но меня перехитрили так, что я даже не мог себе представить, и это лишний раз свидетельствует о гениальности Макса. Разве не видишь, что сделал Макс?

– Нет, – ответил Аркадий.

– Макс вернулся. Макс ее любит, и он вернулся за ней. Он сделал то, чего я не могу, а ты не захотел сделать. Теперь он герой, а я низведен до положения «дорогого друга».

Казалось, глаза Стаса были налиты водкой. Аркадий подумал, что он ни разу не видел, чтобы этот человек ел. Он покрутил стакан, и водка завращалась в нем, как ртуть.

– Кем работал Макс, до того как уехал на Запад?

– Кинорежиссером. Он перебежал во время кинофестиваля. Голливуд, правда, не проявил интереса к его работе.

– Что за фильмы он ставил?

– Военные эпопеи, где убивают немцев, японцев, израильских террористов. Как обычно. У Макса были запросы знаменитого режиссера – сшитые на заказ костюмы, хорошее вино, красивые женщины.

– Где он остановился в Мюнхене? – снова спросил Аркадий.

– Не знаю. Я хочу сказать, что ты моя последняя надежда.

– Но Макс и меня перехитрил.

– Нет, я знаю Макса. Он нападает только тогда, когда вынужден. Если ты не представляешь угрозы, то ты его лучший друг.

– Невелика угроза. Что касается Ирины, то для нее я мертв. Это слово она произнесла на кухне у Томми, словно ножом резанула.

– Но говорила ли она, чтобы ты уезжал?

– Нет.

– Выходит, она еще ни на что не решилась.

– Ирине наплевать, приеду ли я или уеду. Думаю, она вообще меня не замечает.

– Ирина пять лет не курила. Когда вы здесь впервые встретились, она попросила сигарету.

Лайка повернула голову в сторону балкона и встала на передние лапы, затем поднялась на все четыре и навострила уши. Стас дал знак Аркадию не двигаться, потянулся к выключателю и погасил свет.

Комната погрузилась в темноту. С улицы доносилось тарахтение «Фольксвагенов» и велосипедный звонок, сгоняющий кого-то с дорожки. Неподалеку от себя Аркадий услышал звук шлепанцев на резиновой подошве, скрип балконных перил. Затем на балкон легко спрыгнул человек крупных размеров. Лайку не было видно, но Аркадий услышал в темноте ее предупреждающее рычание. Кто-то сделал шаг по балкону, и он почувствовал, как напряглась готовая к прыжку собака.

Кто-то судорожно вдохнул воздух, потом вскрикнул от боли.

– Стас, будь добр! Стас!

Стас зажег свет.

– Сидеть, Лайка! Хорошая собака, сидеть, сидеть.

В дверь ввалился Рикки. Аркадий встречал этого грузина – бывшего актера, теперь диктора – в столовой на станции и на вечеринке у Томми. Каждый раз Рикки казался или, по крайней мере, хотел казаться расстроенным и обеспокоенным. На этот раз то же самое. Его запястье было утыкано шипами.

– Кактус, – простонал он.

– Я их переставил, – сказал Стас.

Аркадий включил наружный свет. Под лампой стояли металлический столик, два стула и ведро с пустыми бутылками из-под пива. Полукругом в горшках располагались разнообразные кактусы: некоторые были с короткими шипами и походили на подушечки для иголок, другие напоминали зазубренные штыки.

– Система предупреждения, – пояснил Стас.

Всякий раз, когда он выдергивал очередной шип из руки Рикки, тот вздрагивал всем телом.

– У всех на балконе герань. У меня герань. Герань – такой хороший цветок, – говорил грузин.

– Рикки живет надо мной, – сказал Стас, выдергивая последний шип.

Рука Рикки была испещрена красными точками. Он скорбно глядел на них.

– Вы всегда приходите этим путем? – спросил Аркадий.

– Я попался! – вспомнив, он оттащил Стаса и Аркадия подальше от балкона. – Они у моей двери.

– Кто? – спросил Стас.

– Мои мать и дочь. Все эти годы я ждал, когда их увижу, и вот они здесь. Мать хочет забрать телевизор. Дочь хочет ехать назад на машине.

– На твоей машине? – переспросил Стас.

– На ее машине, как только она будет в Грузии, – объяснил Аркадию Рикки. – Был момент, когда я проявил слабость и согласился. Но у меня новенький «БМВ». Что с ним делать девчонке в Грузии?

– Забавляться, – сказал Аркадий.

– Я знал, что так будет. У этих людей нет чувства меры. Они до того жадны, что мне стыдно, – на лице Рикки появилось трагическое выражение.

Стас сказал:

– Не отвечай, и они уйдут.

– Только не они, – Рикки поднял глаза к потолку. – Они возьмут меня измором.

– Можно спуститься по лестнице отсюда, – посоветовал Аркадий.

На что Рикки сказал:

– Я попросил их минутку подождать, так что не могу просто исчезнуть. Когда-то придется открыть дверь.

– Тогда зачем тебе было являться сюда? – спросил Стас.

– Коньяку нет? – спросил Рикки, рассматривая кисть руки, которая уже начала распухать.

– Коньяка нет. Водки? – предложил Стас.

– Надо идти, – заупрямился было Рикки, но позволил себя усадить и взял в руки стакан. – У меня есть план – предложить ей другую машину.

– Ты же ее встречал в аэропорту, – сказал Стас. – Она знает твою машину и без ума от нее.

– Я скажу, что это твоя, что я позаимствовал ее у тебя, чтобы произвести впечатление.

– Так вот в чем дело. Тогда какую машину ты хочешь ей предложить? – спросил Стас.

– Стас, – подмигнул Рикки, – мы же добрые друзья. Твоему «Мерседесу» десять лет, да и покупал ты его подержанным. Откровенно говоря, собачья конура. Моя дочь – девушка со вкусом. Она только глянет на машину – и откажется даже притронуться к ней. Я надеялся, что мы махнемся ключами.

Стас налил еще два стакана и сказал Аркадию:

– Ты этого не знаешь, но Рикки в свое время переплыл Черное море. У него был костюм для подводного плавания и компас. Он прошел сквозь сети и мины и избежал патрульных катеров. Это был героический побег. А теперь взгляни на него – прячется от собственной дочери.

– Значит, не согласен на обмен? – спросил Рикки.

– Жизнь взяла тебя за горло. Боюсь, что дочь будет тянуть из тебя не один год, – сказал Стас. – Автомобиль – это только начало.

Казалось, водка застряла в горле Рикки. Он с достоинством встал, вышел на балкон и плюнул вниз.

– Будь она проклята! И ты тоже, – бросил он Стасу. Поставил стакан на столик на балконе и полез вверх по водосточной трубе. При его габаритах он карабкался довольно ловко. Аркадий видел, как он перемахнул через перила балкона этажом выше. Сверху посыпались лепестки герани.

Аркадий проснулся на диване. Взглянул на часы: два часа ночи – самое глухое время суток. Время, когда миром правит страх. Стас дважды ушел от ответа на вопрос, где остановился Макс.

По своей натуре русские не любят гостиниц. Приезжие останавливаются у друзей. Остальные друзья знают у кого. Одна мысль, что Макс лежит рядом с Ириной, не давала Аркадию покоя. Широко открытыми глазами глядел он в синеватую темноту комнаты. Он почти физически видел их в постели, будто они находились в той же комнате, по другую сторону стола. Видел, как рука Макса обвилась вокруг нее, как Макс вдыхает аромат ее волос.

• Предыдущая
• 60/94
• Следующая