Выбери любимый жанр

Операция «Цитадель» - Сушинский Богдан Иванович - Страница 41


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

41

– Это офицеры из штаба Гиммлера вышли на меня! – мстительно улыбнулся бывший партработник. – Что же касается вас, господин Благовещенский, то пора бы уже привыкнуть к тому, что ко мне, как к одному из зачинателей нового Русского освободительного движения, много раз обращались за советами и поддержкой из самый высоких сфер рейха. Ценят, знаете ли…

– И все же, скромнее бы вам, Жиленков, скромнее… – проворчал бывший начальник училища противовоздушной обороны Народного комиссариата Военно-Морского флота.

Однако никакого впечатления на Жиленкова этот выпад не произвел. Уже в который раз он давал понять всему русскому генералитету: не волнуйтесь, как только Власов дискредитирует себя, вы тотчас же получите в моем лице своего нового вождя. И, конечно же, более достойного.

– Мы будем исходить из того, что костяком новой России станет союз славянских народов, а потому и проведение конгресса планируем в Праге, одном из древних центров славянства[59]. В городе славянского единения.

Власов недовольно покряхтел, его задевало то, что даже о месте проведения конгресса, которое, как считал командарм, все еще не было определено, он узнает позже Жиленкова, да к тому же из его уст. Хотя и на сей раз прервать Жиленкова командарм не посмел, однако же и стоять рядом с ним тоже счел неудобным. Вернувшись за стол, он начал лихорадочно листать подаренную ему Штрик-Штрикфельдтом записную книжку, словно бы собирался тотчас же звонить Гиммлеру и выяснять правильность слов генерала Жиленкова.

– Конгресс должен создать Комитет освобождения народов России, – безмятежно продолжал тем временем бывший член Московского горкома партии, – которому будут подчиняться не только дивизии РОА, но и русские казачьи части генерал-лейтенанта Петра Краснова. Кстати, сегодня среди нас есть и представитель казачества полковник Кононов, который назначен командиром 102-го казачьего полка вермахта.

– Так точно, – поднялся со своего места моложавый на вид, но уже отмеченный ранней сединой казак, заметив, что Власов оторвался от своей записной книжки и лихорадочно отыскивает его взглядом.

– Это хорошо, что вы присутствуете здесь, – глухим, угнетенным голосом проговорил командарм, – но плохо, что меня не поставили об этом в известность.

– Мое упущение, – подхватился комдив Буняченко. – Обязан был предупредить вас.

О Кононове, тогда еще майоре Красной армии, Власов впервые услышал в конце августа или в начале сентября сорок первого. Участник финской войны, награжденный орденом Красной Звезды за бои в окружении, этот офицер повел большую часть своего полка в плен, вместе с командирами и комиссаром. Но самое удивительное, что, убедив офицеров полка и добрую тысячу своих солдат сдаться немцам, Кононов повел их в плен с развернутым знаменем. А пораженному этой картиной германскому генералу сразу же заявил, что «вместе со своими солдатами желает сражаться против ненавистного русскому народу сталинского режима».

Тогда, в сентябре сорок первого, Власову казалось, что, описанная в немецкой листовке сцена сдачи полка при развернутом знамени – обычная пропагандистская выдумка, и только здесь, в Германии, убедился, что на самом деле все это правда. Оставленный для арьергардного прикрытия отхода дивизии, полк Кононова действительно пошел сдаваться в плен, хотя боевая обстановка не вынуждала его к этому.

Власов понимал, что сам он тоже выглядит в глазах миллионов русских, особенно в глазах советского генералитета, предателем. Тем не менее простить «герою финской» Кононову[60] того, что, оставленный прикрывать отход дивизии, он откровенно предал ее и повел солдат в плен вместе со знаменем полка, – он не мог. Слишком уж это выглядело по-предательски.

Однако Жиленков мукам сомнений не предавался.

– Уже сейчас предполагается, – продолжил он свою речь, – что отдел управления казачьими войсками возглавит белогвардейский генерал Татаркин, прекрасно знающий особенности и белого, и монархического движений русских сил в Европе и США.

Чем дольше говорил Жиленков, тем очевиднее становилось его ораторское и идеологическое превосходство над Власовым. Это проявлялось настолько резко, что, как потом стало известно Власову, Трухин и еще кое-кто из генералов уже даже стали побаиваться, как бы выступление Жиленкова не стало началом раскола «власовского движения», после которого немцы могут отправить их назад, в лагеря для военнопленных, а то и расстрелять.

– Как по писаному чешет, райкомовская его душа! – прохихикал известный весельчак генерал-майор Дмитрий Закутный, который в свое время командовал стрелковым корпусом, будучи в прошлом самым старшим командиром Красной армии, после Власова.

Однако он единственный из всех присутствующих ни на какую особую должность не претендовал, довольствуясь тем, что и на фронте уцелел, и в плену выжил, а теперь вот еще и так неплохо устроился. Этот человек умел радоваться тому, чем обладал и чем наградила его судьба, поэтому, наверное, чувствовал себя самым счастливым из всего комсостава РОА.

* * *

Когда Жиленков, наконец, завершил свою речь, Власов счел совещание скомканным и отпустил всех, кроме начштаба Трухина, а также Мальцева, Малышкина и Меандрова, которых пригласил в отведенный ему кабинет. Однако по дороге туда Власова догнал генерал Шаповалов. Своему по-крестьянски грубоватому, кирпичного цвета лицу он пытался придать вид истинно германского благородства, вот только получалось это у пролетарского генерала крайне плохо.

– Еще раз, теперь уже лично, хочу поблагодарить за назначение меня на пост командира дивизии, господин командарм.

– Ну, за это вы должны благодарить офицеров абвера, да еще генерала Кестринга, на которого они нажали, – вполголоса произнес Власов, увлекая комдива к ближайшему окну-бойнице. – Как видите, и теперь, в нелегкие для себя дни, абвер все еще не забывает об одном из своих перспективных агентов.

– Значит, ветер все еще веет оттуда? – ничуть не смутился Шаповалов.

– Оттуда, генерал-майор, оттуда.

– И давно вас уведомили о моем сотрудничестве?[61]

– Все же лучше командовать дивизией РОА, – не стал отвечать на этот, явно излишний, вопрос Власов, – чем какой-нибудь заранее обреченной разведгруппой где-нибудь в районе Тулы.

…Ну а второе, секретное, совещание Власов начал уже без Шаповалова, с участием лишь Мальцева, Трухина и Меандрова, а также присоединившегося к ним в последние минуты генерала Малышкина, который возглавлял контрразведку и службу безопасности РОА.

– Здесь, в узком кругу высшего командного состава РОА, могу сказать, что война, которая завершается сейчас в Западной Европе, это уже, по существу, не наша война, – начал свое выступление Власов, скрестив руки на груди и прохаживаясь взад-вперед за спинкой кресла, вдоль стены, украшенной портретами фюрера и императора Фридриха I.

– Вы правы, – поддержал командарма начальник штаба РОА, – война уже, собственно, не наша.

– Конечно, она истощает людские и технические ресурсы Красной армии, облегчая нам в какой-то степени основную задачу. И уже хотя бы поэтому мы будем принимать участие в заключительных боях и битвах ее. Однако истинная цель наша заключается в том, чтобы сохранить боеспособные силы РОА, вобрать в ее ряды как можно больше бывших военнопленных, белогвардейцев и остарбайтеров. Пользуясь тем, что основные силы красных будут отвлечены боями в Западной Европе, мы уже сейчас должны разворачивать партизанско-повстанческую борьбу в глубинных районах России.

– Причем делать это следует как можно скорее и интенсивнее, – на сей раз воспользовался его паузой уже генерал Малышкин.

– С этой целью в ближайшее время будет создана специальная разведшкола РОА, с тем чтобы мы могли готовить свои кадры вне сети германских разведывательно-диверсионных школ. Кроме того, я намерен обратиться к германскому командованию с просьбой передать в наше ведение несколько сотен опытных диверсантов из числа русских, причем желательно из тех, которые уже имеют опыт работы в тылу красных. С такой же просьбой мы обратимся и к белоказачьему атаману генералу Краснову. Все полномочия по развертыванию этой борьбы временно поручаются полковнику, уже представленному к чину генерал-майора, Михаилу Меандрову. Ему также было поручено разработать план начального этапа борьбы.

вернуться

59

Конгресс этот состоялся в Праге 14 ноября 1944 года. На нем действительно был создан Комитет освобождения народов России (КОНР), принят «Манифест» и объявлено, что РОА является вооруженной силой КОНРа. Возглавил КОНР и его Военный отдел – генерал Власов. Генералу Жиленкову конгресс поручил возглавить Пропагандистский отдел этой организации, которая по существу превратилась в русское правительство в эмиграции.

вернуться

60

Исторический факт. Майор И. Кононов действительно повел свой полк, вместе с комсоставом и комиссаром полка, в плен, при развернутом знамени. Сначала он командовал 102-м казачьим полком вермахта, затем казачьей дивизией, и, наконец, завершил войну в должности командира русского казачьего корпуса войск СС.

вернуться

61

На суде Власов признал: «Шаповалов действительно был агентом немецкой разведки, и, по совету Кестринга, мы вынуждены были согласиться на то, чтобы дать Шаповалову под руководство предполагавшуюся к формированию 3-ю дивизию». Сам Шаповалов, вместе с Трухиным, Боярским и Благовещенским, попал в плен к «красным чехам». Боярского чешские партизаны расстреляли, Трухина и Благовещенского передали советским войскам, а Шаповалова повесили. Почему так произошло? Предполагаю, что чехи обнаружили у него документ, подтверждающий, что он является агентом германской разведки.

41
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело