29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 66
- Предыдущая
- 66/76
- Следующая
Немчиновка была благоустроенным и престижным коттеджным поселком в двадцати километрах от Москвы. И было в ней все как и в других подобных поселках – строго охраняемая территория, шлагбаум, глухие высокие ограды, крепкие ворота с домофонами, сосны с порыжелой от зноя хвоей, газоны, на которых, несмотря на полив, траве не хватало дождей, новенькие особняки под новенькими крышами, украшенные балкончиками, башенками, фестончиками, верандами, мансардами. В поселке царила чинная благопристойная тишина – ни криков играющей детворы из-за заборов, ни обрывков музыки из окон, ни болтовни соседей, ни собачьего лая, ни велосипедистов, ни пешеходов, ни автомобильных гудков.
У шлагбаума охрана проверила их документы молча и равнодушно и так же равнодушно указала особняк Гусарова – трехэтажный, кирпичный, за трехметровым забором в конце третьей аллеи. Спустя пять минут они с Лесоповаловым уже звонили в домофон у калитки. Дюжий сонный охранник впустил их сразу, без пререканий, едва они показали в окошко свои удостоверения.
Участок был обширным, но пока еще голым, необжитым: фруктовые деревца – тоненькими и чахлыми, канадские елочки у веранды – щупленькими, клумбы, хоть и оформленные хорошим дизайнером-флористом, успели полинять от зноя, покрывшись в самых видных местах некрасивыми проплешинами. Деревья и цветы в эту засушливую пору были не хозяевами участка, хозяевами были строения. А их – добротных, монолитных – было возведено немало: дом с тренажерным залом и небольшим крытым бассейном, сарай, сауна, теплица-оранжерея, крытая застекленная беседка и приземистая домовая часовня из красного кирпича.
Охранник попросил подождать, и они ждали минут десять, стоя посреди двора на солнцепеке. А затем к ним вышел Гусаров – только что после купания в бассейне освеженный, загорелый, с мокрыми, приглаженными щеткой волосами, в черном японском кимоно с белыми иероглифами удачи, вышитыми шелком на животе и спине.
И Никита сразу же почувствовал, что… В общем – жгучее разочарование. Чисто с внешней стороны Гусаров на инфернального злодея явно не тянул. В жизни, а не в телевизоре, оказался он до смешного маленького роста, этакий дядя с пальчик – плотненький, кругленький, с заметным уже даже через мешковатое кимоно пивным брюшком и поредевшей шевелюрой. Никита на миг представил этого пингвина и Аврору вместе. Странно, но никакой дисгармонии в этой парочке не было. Гусаров и Аврора с ее молодежными джинсами, топами, колечками, цепочками и браслетиками скорее подходили друг другу, чем не подходили. Это был парадокс, однако смириться с ним было легко.
– Вы ко мне? Из уголовного розыска? А мне только что звонили из прокуратуры. Какой-то следователь Красновский приглашает на беседу. – Голос Гусарова, несмотря на малый рост, был низким и мужественным. – Что за петрушка, господа, а? Я сроду с милицией, кроме ГАИ, дела не имел. Да и иметь не хочу, честное слово. Ну что еще там стряслось? Прошу. – Он энергичным жестом пригласил их в застекленную беседку, где не было ничего, кроме бильярдного стола и плетеной мебели из ротанга. – В чем проблемы, а? Я сам только что из-за границы вернулся, поэтому ни в какие продюсерские дела еще не въехал…
– Мы к вам в связи с расследованием уголовного дела об убийствах, по которому одним из главных свидетелей проходит ваша жена, – сказал Колосов.
– Моя бывшая жена, – быстро поправил его Гусаров. – Мы разведены. Да вам это отлично известно. Все дрянные газетенки только об этом и пишут из месяца в месяц. – Он хотел сказать что-то еще, но неожиданно умолк, потому что на пороге беседки появилось юное создание лет семнадцати от роду – гибкое, загорелое, темноволосое, коротко стриженное под мальчика, но полуодетое так изящно и так продуманно-небрежно, что все сразу становилось ясно-понятно.
– Полина, я занят. Не видишь – у меня люди, – раздраженно бросил Гусаров.
Создание – Полина – пожало плечиками и спешно ретировалось.
– Это Аврора хочет впутать меня в убийство своего хахаля? – осведомился Гусаров, закуривая. Курил он трубку. И выглядел при этом весьма комично.
– Значит, вы знаете о смерти Студнева, – сказал Колосов, – хорошо, это экономит нам массу времени. Не надо спрашивать вас, кто такой Студнев и в каких вы с ним были отношениях. Вообще не надо начинать танец от печки… Однако, кроме друга вашей жены, убиты еще двое – официантка ресторана «Аль-Магриб» и некий Петр Мохов. Эта фамилия вам знакома?
– Знакома, слыхал.
– И в ресторане «Аль-Магриб» бывали? – вмешался Лесоповалов.
– Бывал. – Лицо Гусарова тонуло в клубах табачного дыма. И от этого у Колосова снова возникло странное ощущение нереальности – вот он, фигурант, напротив сидит, рукой дотронуться можно. А все равно – чистейшая абстракция. Вот что значит отсутствие реальных доказательств вины в деле о трех отравлениях. Есть подозреваемый, а он все равно что фантом…
– Вы мне так и не ответили, – повторил Гусаров нервно, – это с подачи моей супруги бывшей вы именно ко мне пришли?
Можно было сказать – нет, мы сами решили вас допросить, что было бы полуправдой. Но Никита решил не отрицать очевидного.
– Убийство Максима Студнева очень сильно напугало вашу жену, – сказал он. – Я разговаривал с ней неоднократно, и у меня сложилось впечатление, что… ее страх отчасти связан с вами.
– Авроре надо полечиться у психиатра, нервы надо поправить, – зло бросил Гусаров, – это все, что я вам могу на это ответить.
– Женщинам, конечно, свойственно ошибаться, – задумчиво произнес Никита. – Я сам не склонен слишком доверять им в некоторых вопросах, но в последние месяцы, как вы сами только что упомянули, в прессе о вас и вашей жене пишут много и разное. И не всегда в вашу пользу.
– В курсе, читал, – Гусаров хмыкнул. – Чушь собачья.
– По-вашему, то, что о вас рассказывает журналистам ваша жена, – чушь? Я сам читал ее интервью – как она говорит о том, что вы часто бывали с ней грубы, даже жестоки, что у вас были ссоры, скандалы, что вы не раз поднимали на нее руку.
– У нас с ней разница в десять лет, – отрезал Гусаров, – и мы по-разному воспитаны. Мать Авроры – моя бывшая теща – слишком много ей позволяла. А меня воспитывал отец. Он на «Серпе и молоте» по две смены вкалывал. Ударником производства был. Нас в доме четверо детей было и мать. Вот так нас всех отец держал. – Гусаров продемонстрировал свой маленький жилистый кулак. – Всем порой доставалось. В основном за дело, а если и не за дело – мы знали: так надо, батя знает, за что. Мать от него тоже получала. Что ж… Но я ни разу не слышал до самой ее смерти, чтобы она про отца кому-нибудь что-нибудь плохое сказала. Вот так.
– Вы бывали на НПО «Сатурн»? – прервал его воспоминания Лесоповалов.
– Нет, никогда не бывал. Вообще, что это такое?
– Ящик один, а в нем лаборатория. Значит, не бывали, не слыхали… – Лесоповалов смотрел на Гусарова. – А в Пироговском бывали когда-нибудь?
– Это на Клязьме, что ли? Ну бывал, еще в молодости, в студенческие годы.
– А учились вы на кого в вузе? На инженера-химика? – не унимался Лесоповалов.
– Да. Но, как видите, избрал себе другое занятие, – Гусаров усмехнулся.
– А вы знали таких – Юрия и Елену Воробьевых?
– Нет. Странные вопросы вы задаете. Непонятные.
– Ну, для нас-то они понятные, просто чисто формальные, – сказал Колосов. – А на ваш вопрос я не до конца ответил. Дело в том, что приехать сюда к вам нас заставили не столько смутные страхи вашей жены, сколько реальные факты.
– Какие еще факты? – спросил Гусаров резко, вынимая изо рта трубку.
Колосов медлил с ответом. Этот допрос… Идешь как по тонкому льду…
– Следствием установлено, что гибель Студнева была случайной. – Колосов старался говорить уверенно, однако нужные слова, нужная интонация рождались медленно, – в тот вечер на ужине, устроенном вашей женой в ресторане «Аль-Магриб», куда, кстати, вы звонили ей, убить должны были вовсе не беднягу Студнева, а вашу жену.
Это был пробный шар, пущенный наугад. Но…
- Предыдущая
- 66/76
- Следующая
