29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 67

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая

Гусаров встал. С грохотом оттолкнул плетенное из ротанга кресло. Полы его кимоно распахнулись.

– Вы о чем? – спросил он, стараясь говорить пока еще спокойно и тихо.

– Если желаете продолжать нашу беседу при адвокате, мы его подождем, – предложил как ни в чем не бывало Колосов.

– Мне не нужен никакой адвокат. Они и так меня заживо съели из-за этого развода. – Лицо Гусарова покраснело. Он был разгневан и одновременно забавен – сердитый дядя с пальчик. Никита подумал: каким образом маленький мужчина может ежедневно, ежечасно самоутверждаться, доказывая свое превосходство собственной жене, не рискуя вызвать у нее презрительную усмешку? Только пуская в ход кулаки. Побоями и страхом, непредсказуемыми и жестокими поступками, которые, по его убеждению, словно добавляют ему силы, значимости и самое главное – роста. Кто-то сказал: все маленькие – деспоты по натуре. – Мне не нужен адвокат, – повторил Гусаров. – Я ни в чем не виновен. Что, Авроре уже стало мерещиться, что ее хотят убить?

– Что это вы ее хотите убить, – сказал Колосов, – и, учитывая факты из вашей совместной жизни, просочившиеся в прессу, я не могу отмахнуться от таких ее заявлений.

– Вот сука-то, – Гусаров швырнул трубку об пол, – ну, сука… Мало жизнь мою искалечила, так еще и…

Колосов смотрел на Гусарова: лицо того исказилось от бешенства. Ничего забавного в облике коротышки уже не было, напротив, было что-то отталкивающее и неприятное. «Как она с таким могла жить столько лет!» – промелькнуло у Колосова.

– Вы звонили вашей бывшей жене в ресторан в тот вечер? – спросил он сухо.

– Ну, звонил, звонил! И что с того?

– А зачем? У вас было какое-то дело?

– Не было у меня дела. Не было! Наши дела с ней давно кончены. Точнее, это я так думал, наивный, что кончены, что после развода она освободила меня от своего идиотизма, но нет, оказывается… – Гусаров вскочил и заходит по беседке. – Нет, она же никогда не поступала по-человечески со мной, по-женски… Достойно и честно, как поступала моя мать с моим отцом… Она даже расстаться не могла по-нормальному! Затеяла свару в суде, настроила против меня детей, втянула стаю адвокатов, газетчиков, начала ведрами на меня грязь лить, позорить мое имя, выносить сор из нашего дома на всеобщее обозрение, разыгрывая из себя овечку. Невинную жертву – ха! Хороша жертва, сама кого угодно в гроб загонит, стерва…

– Так зачем вы ей все-таки звонили в ресторан? – снова оборвал его Лесоповалов. – У нас есть свидетели, они показывают, что она была напугана вашим звонком. Вы ей угрожали.

– Я ей угрожал! Да бросьте вы, в самом деле. – Гусаров снова сел в кресло. – Факты какие-то набрали… Да, я звонил ей. Звонил сказать, чтобы она… чтобы она прекратила меня доставать своими чертовыми выходками!

– Какими выходками? – не выдержал Лесоповалов. – Она свое по закону у вас требовала – деньги на детей и то, что заработала своими песнями.

– Что заработала? – Глаза Гусарова сверкнули. – Здесь, – он кивнул на окно беседки, – нет ничего ее. Все, что она, как вы говорите, заработала, она тратила на себя, на свой гардероб, на свою мамашу, на свои глупые несбыточные проекты. Я пытался ее ограничивать как муж и как продюсер, но она ничего не хотела понимать. Она никогда не умела обращаться с деньгами и не желала этому даже учиться! Она либо транжирила их на себя, либо отдавала каким-то проходимцам из числа своих знакомых, чтобы они на них устраивали свои собственные дела! Она требует у меня свое по закону – надо же, какая законница! Шлюха! Вы думаете, ей нужны деньги на детей? Как бы не так! Ей потребовалась новая квартира, чтобы принимать там очередного любовника. У матери она, видите ли, жить не может – не те условия. Она же у нас неповторимая и единственная, звезда, она Аврора, а вы тут все хоть сдохните, разоритесь! Она привыкла ни с чем не считаться, жить на моей шее, как пиявка, на всем готовом, мотая мои деньги, содержа на них своих хахалей! – Гусаров расходился все больше и больше. Бешенство душило его. – Так вот, пусть теперь содержит их на свои!

– Разве у вашей жены есть собственные средства? – спросил Колосов.

– А она вам наплела, что она бедная, мной до нитки обобранная? – Гусаров покачал головой. – Эх вы, кому поверили? Шлюхе. Конечно, у нее есть деньги. И если бы она вопреки моей воле, назло мне не вложила их так бездарно в этот чертов ресторан, они бы приносили сейчас ей доход.

– В какой ресторан она вложила свои деньги? – спросил Никита.

– А о котором вы меня все время спрашиваете? Конечно, в этот сучий «Аль-Магриб», куда же еще, – огрызнулся Гусаров, – причем ни о выгодности, ни о перспективах она даже не задумалась. Я уже тогда чувствовал, что наш брак летит к черту, поэтому и дал ей в этом вопросе полную волю – делай что хочешь. Но уже тогда сказал, чтобы она на остальное не рассчитывала. У нее нет прав на то, что заработал я своим трудом, своим потом, своим умом, нервами и кровью. А ей, значит, подавай и все остальное? Ну нет, не на того напала. Говорите, она меня боится? Так и должно быть – жена должна бояться мужа, иначе… Она боится меня, хорошо! И правильно, сука, делает! Потому что, если она и дальше будет меня вот так доставать, подсылая ко мне то своих сучьих адвокатов, то милицию, она сто раз пожалеет, что вообще родилась на белый свет!

Он выкрикнул это яростно и… осекся. Он осознал внезапно, что совсем ускользнуло в запальчивости спора из его памяти – на этот раз перед ним не просители и не адвокаты его бывшей жены, а представители совершенно иной организации.

– Да, – веско сказал после паузы Лесоповалов, – да уж… Между прочим, мы забыли вас предупредить – наш разговор записывается, – он отогнул полу пиджака и продемонстрировал Гусарову диктофон во внутреннем кармане. – Тогда еще один вопрос в прямой связи с только что услышанной нами новой угрозой в адрес вашей бывшей жены: вам, как химику по образованию, такой препарат, как таллиум сульфат, знаком?

– Вот что, я передумал, – хрипло сказал Гусаров после довольно продолжительного молчания. – Насчет адвоката. Я хочу, чтобы он все же был. От моей жены можно ждать чего угодно, любой подлости. Я ни в чем не виноват, но чувствую, что так будет для меня лучше.

– Возможно, – сказал Колосов. – Вас сегодня вызывает следователь. Не беспокойтесь, мы сами вас к нему доставим. Позаботьтесь, чтобы ваш адвокат прибыл туда следом за вами. И мой вам совет – не стоит в ближайшие дни снова неожиданно уезжать за границу. Это уже не выход для вас. Мы подождем в машине, пока вы оденетесь.

В разгар обеденного часа, когда в ресторане «Аль-Магриб» действовали постоянные скидки на все меню, на кухню по громкоговорящей связи поступило сразу десять заказов на хариру – знаменитый марокканский суп. В «Аль-Магриб» прибыл автобус с немецкими туристами. Они осматривали достопримечательности Москвы от Кремля до ближней дачи Сталина в Кунцеве, затем закатились на Воробьевы горы, а оттуда, нагуляв аппетит, отправились обедать. Гид группы – старый знакомый Потехиной – предложил немцам посетить «уникальный и неповторимый оазис Востока в сердце русской столицы» и доставил всю группу прямехонько в ресторан. Он делал это постоянно, получая от Потехиной за каждого потенциального клиента хорошие комиссионные. Немцы, как давно уже успел заметить шеф-повар Поляков, всегда заказывали первое. А харира была среди первых блюд истинной жемчужиной.

На кухне в огромной никелированной кастрюле на плите варился бульон из бараньих костей, в сотейнике в оливковом масле томился помидорно-чесночный соус, тут же на сковороде на топленом масле обжаривались нежнейшие фрикадельки из свежего бараньего фарша.

Поляков готовил сосредоточенно и быстро. Заказ в десять порций был выгоден. В соседнем, кондитерском, цехе тоже кипела работа – немецкие туристы были большими любителями восточных сладостей на десерт. В кондитерском цехе орудовал повар Сайко. Он успевал повсюду – раскатывал на доске тончайшие пласты теста для бстеллы, следил за уваривавшимся на плитке ананасовым джемом, взбивал в миксере фисташковую пасту для начинки.

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая